Двое против Кощея

Но как-то друг его – лучник и балагур Радосвет, притащил парня на пляски по случаю сбора урожая. Вот там-то и углядел он ловкую до танца Сияну. Глазищи свои раскроет, улыбка до ушей и давай кружить в танце, быстрее, чем он мечом орудует. Мечислав аж рот раскрыл от удивления, как в первый раз увидел. А после танцев подошел и пригласил ее погулять, на закат полюбоваться. Пришлось ей из любопытства даже Айдару отказать, которому и Терем с царской кухней был по карману, и отец его старостой приходился. Было бы ей не шестнадцать, а больше, никогда бы такую глупость не совершила, но тут не удержалась. А вот теперь от досады колосок жевала и думала, что сделала самую большую ошибку, ибо Мечислав и два слова связать не мог. А Айдар уж и замуж звал.

Мечник не на шутку разозлился, как увидел, что Сияна уходить собралась, да и ляпнул вдруг смелость обретя:

– Давай-давай, лучше всех ведь перед царем спляшешь, глядишь, и царевича заарканишь.

– Басалай (прим. – грубиян) ты, Мечислав, – бросила ему, не оглядываясь, Сияна и с достоинством удалилась.

И пришлось тому от стыда зарыться с головой в сено. И зря зарылся. Не увидел дива дивного, как на фоне закатного Солнца, величиной с дворец, Змей трехглавый летит и в землю вглядывается. Очнулся мечник, когда вопли услышал. Вынырнул из стога, а все вокруг бегают. Староста жителей в свой дом зовет, там у него огромный погреб вырыт на такой случай. Никто не верил, что Горыныч существует, а он верил, недаром его главным избрали.

Как все в дом забежали, Мечислав нырнул в озеро и трубочку прихватил, чтобы дышать через нее. А Змей как раз и деревню разглядел, как полыхнёт на нее из трёх пастей сразу, все дома и загорелись.

Затем одна голова плюнула с досады:

– Мы что теперь жрать будем? Все горит!

– То, что останется, – пробурчала Вторая.

– Жаренное, говорят, вредно, – вздохнула Третья.

– Ничего, переварим – успокоила Вторая, более оптимистичная голова.

3. Мечислав и Змей Горыныч

Трехглавый змей величиной с небольшую гору, сидел у потемневшего от пепла озера, где притаился Мечислав, и смотрел, как, благодаря его стараниям, полыхает деревня. Языки пламени охватили уже все дома, и вскоре, из-за крепчающего ветра, заревели, смокнулись, и с оглушительным гулом степенно меняли направление, повинуясь стрибожи внуци. (прим. – внуки бога ветров).

Кощей Бессмертый, как завороженный, смотрел на то, что произошло по его повелению. Он вспоминал, как недавно местные жители пели и танцевали, назло ему, и вопреки его стараниям рассорить их. Победоносное чувство власти охватило его. О, Власть! Как много ты значишь для тех, кто считает себя избранными. Кощей – владыка зла, наконец-то полностью удовлетворился. Теперь Бессмертный был уверен, что зародись в скором времени новая деревня, люди будут почитать его, трепетать от ужаса, приносить ему дары. Лучших девушек, лучшую еду, все самое-самое лучшее. Кощей прикрыл от удовольствия глаза и наслаждался сим зрелищем и приятными мыслями.

Наконец, когда пламя улеглось, Бессмертный призвал созданного им полуживого-полумертвого вороного коня, с которым по скорости не мог сравниться ни один смертный конь, и помчался в свой замок. Но ощущение удовлетворения, даже почти счастья, сыграло с ним злую шутку. Он не заметил, как его знаменитый полутораручный клыковидный меч остался лежать на земле, поскольку, Кощей временно отцепил его, дабы сие могущественное, но очень тяжелое оружие, не мешало ему прохаживаться среди догорающих головешек.

Змей же, продолжал внимательно высматривать остатки человечины, из-за чего, собственно, он сюда так стремился попасть. Три огромные головы въедливо вглядывались в окружающую территорию, но под свое массивное тело, защищённое блестящей непробиваемой чешуей, не смотрели.

Вот тут-то у несчастного Мечислава и созрел план. Он уже давно, со слезами на глазах, наблюдал за этой зловещей парой, понимая, что никакое, даже очень сильное желание, придушить их на месте, не может сбыться. Он продолжал сидеть в озере, за их спинами, решаясь показать лишь верхнюю часть своей головы, и думал о том, выжил ли кто-нибудь после этого нашествия. Сколько жителей поместилось в погребе у Старосты?

Когда Кощей ускакал, оставив свой меч, молодец стал очень медленно подбираться к нему. Дым от головешек все еще плотно стелился по земле и проникал в глаза и нос свидетелей пожара. Но для трехглавого змея он был лишь частью собственного дыхания и его родной стихией. А юный воин задыхался от смрада и глаза его нещадно щипало от дыма, отчего он почти ничего не видел и огромным усилием воли заставлял себя не вставать, дабы не быть замеченным врагом.

Чем ближе он подползал к оружию, тем меньше думал об опасности. У Мечислава была цель – и только она одна управляла им. Отработанным долгими годами изматывающих, но таких любимых тренировок, движением, он схватил меч и почувствовал себя в своей родной стихии. Парень обежал Змея и, прикинув место, где у того, по его представлению, могло бы быть сердце, со всей силой вонзил клыковидный клинок. Ни один меч уже ломался об эту непробиваемую чешую. Ни один русский богатырь пал в неравном бою со Змеем Горынычем. Но полутораручное кощеево оружие как в масло вошло в плоть Змея по самую рукоятку. Головы хором заревели от удивления и страха. Боль же пришла чуть позже. Инстинкт подсказал Мечиславу срочно выдернуть клинок, дабы не остаться безоружным перед грозным врагом. Ведь сердце Горыныча было где-то в другом месте. Но обезумевший от страха и боли Змей вдруг взмахнул мощными зубчатыми крыльями и тяжело взлетел.

Добрый молодец упал на колени, не выпуская кощеев меч, понимая, что случай убить изверга упущен. И осталось самое страшное – узнать, сколько человек из их деревни остались живы.

4. Сияна и царевич

Вокруг догорали остатки домов. Дым застилал глаза, затруднял дыхание. Мечислав внимательно осматривал пожарище, пытаясь сообразить – где же был дом Старосты. Вдруг он услышал скрипучий старушечий голос:

– Молодец! Добрый молодец! Не здесь ли были Кощей со Змеем?

Мечислав обернулся и увидел горбатую старуху в грязном тряпье, которая спешила к нему и волочила за собой метлу.

– Не горюй, добрый молодец, каждое мгновение уходит в прошлое и не возвращается.

– Ты о чем, бабка? – нахмурился Мечислав.

– Ну, что деревня сгорела. Новую построите. Еще лучше станет.

– Кто строить-то будет? – в отчаянии воскликнул юноша.

– Ну, ты. Да, еще те, кто в погребе томятся. Вон, да не слышишь неужто?

Баба Яга указала своим кривым пальцем на горку догорающего дерева, и действительно, Мечиславу показалось, что плачет там кто-то.

Он побежал на то место, а когда принялся разгребать головешки голыми руками, то обжегся, выругался и обернулся, чтобы спросить у бабки какую-нибудь ветошь. Но той уже и след простыл.

А крик и плач из-под земли слышались все отчетливее. Мечислав стянул с себя рубаху, разорвал ее и обвязал кисти рук. Работа заспорилась. Вскоре завал бы расчищен и юноша добрался до двери в погреб. Он попытался открыть ее, но не тут-то было.

В этот момент услышал он цокот копыт. Приложил Мечислав ребро ладони к бровям и попытался рассмотреть через дым – кто это там едет.

Заиграли трубы торжественную музыку и в бывшую деревню въехала золотая карета, запряженная шестеркой лошадей. Позади кареты – шесть всадников в кольчугах с щитами и гербами на них в виде солнца.

Рядом с кучером сидел воевода, который вскочил, как только увидел Мечислава.

– Эй, парень! Где деревня Васильки?

– Нет больше деревни, – поклонился ему в пояс Мечислав, – змей проклятый сжег ее. Подсоби людей из погреба достать, что спрятаться успели.

Воевода махнул рукой своим молодцам, слезли те с лошадей, подбежали к двери погреба и вскоре выпустили на волю закопчённых и плачущих людей.

– Что еще такое? – послышался капризный голос из кареты, – почему царя – батюшку плачем встречаете?

Из кареты вылез грузный чернобородый царь в золотой одежде, в собольей накидке, в красных сапогах и в золотой короне с огромным рубином. А за ним сын его, царевич Алексей. Крупный и широкоплечий как отец. С круглым лицом и оттопыренными ушами. Сам в кольчуге серебряной с мечом на поясе, рукоять которого усыпана драгоценными камнями. Недовольно сдвинул он брови, сложил руки на груди крест-накрест.

Староста деревни, весь закопченный, в ноги кланится царю-батюшке.

– Горе страшное случилось с нами. Прилетел сюда змей трехглавый и поджог деревню всю нашу.

А царь ему кулаком машет, того и гляди в зубы заедет:

– Какой-такой змей трехглавый? Не бывает змеев в нашем царстве. Это все соседи-печенеги. Подожгли, пограбили все тут. А вы даже с ними драться не стали. Все попрятались в погреб глубокий, опозорили землю русскую!

Тут не выдержал наш Мечислав. Вышел он вперед с голым торсом, с обмотанными тряпками руками, с кощеевым мечом на поясе.

– Что это еще за чудо-юдо? Отобрать у него оружие! – так воскликнул сынок царский Алеша, указуя перстом своим на мечника.

А тот как достанет меч кощеев, как закрутит им, завертит, что напугал всех богатырей, которые такого дива-дивного отродясь не видывали.

Может, и обошлось бы все это для Мечислава и удалось бы ему сбежать от царской кары. Но Кощей в эту минуту заглянул в волшебную тарелочку.

Увидел свой меч, живых деревенских жителей, чуть от злости тарелочку не разбил. Щелкнул костлявыми пальцами и меч его растворился в руках молодца и вернулся к своему хозяину.

Тут солдаты царские набросились на парня и скрутили ему руки за спиной.