Чёрная нить

Чёрная нить
Алена Никитина

Фениксы и океаниды испокон веков притесняли друг друга. И день, когда они достигнут точки кипения, неумолимо приближался. Настала пора – пламя и лёд схлестываются в битве. Наследник клана океанидов оказывается в самом сердце разгорающегося противостояния. В довершение всех бед, судьба вновь ставит на его пути ту, с которой его связывает неведомая чёрная нить.

Алена Никитина

Чёрная нить

Часть 1. Пролог

Адское пекло, как же Янар умаялся! Веки слипались – до того долго соплеменники готовились к казни убийцы и захоронению павших. Хотелось взвыть: «Ну давайте, ненаглядные! Рожайте! Делайте дело или не делайте – всяко уже едино!» Едкие речи вились в уме, но с губ не срывались. Янар оглядел фениксов, оцепивших воронку вулканического кратера. Перехватил беглый кивок собрата, подсказавший, что с приготовлениями покончено.

И прокричал в черноту ночи:

– Да сгинут в огне рождённые в огне! Да омоются они пламенем и упокоятся на веки вечные!

Взрыв свистов и рукоплесканий заглушил эхо прогремевших слов. Поднялся гомон, задорный и весёлый, как застольная песнь. Другим в миг погребения павших подобало бы держать головы склонёнными и хранить молчание, но на Ифлога властвовали иные устои. Фениксы провожали собратьев в последний путь улыбками, пылкими возгласами и плясками под барабанный бой.

Земля задрожала, грозясь просесть и обрушиться. Тени сгустились и потемнели, когда из вулкана повалили клубы чёрного дыма, подсвеченные отблесками забурлившего в жерле пламени. Огненные струи скопом хлынули в затянутое смогом небо и рассыпались ворохами искр. Часть окропила столпившихся фениксов, но не оставила ожогов, не испепелила перья на алых крыльях.

Фениксы упивались лавовыми брызгами на коже. С наслаждением наполняли лёгкие раскалённым воздухом. Один переминался у двух мёртвых тел, завёрнутых в красные шелка. Другой держал кинжал у горла скованной цепями вырожденки – гарпии-нереиды. Вместо перепончатых крыльев на её спине остались сочившиеся кровью обрубки. На предплечьях не было чешуек – вырвали. Почти лишённая чар вырожденка едва держалась на ногах и обращала дурной взор к небу. Белые волосы липли к её изрезанным щекам.

Мало кто жаждет смерти. Вырожденцы – не исключение. Но за жизнь существует одна равноценная плата – жизнь. Девчонку неспроста приговорили к казни. Вчера она обезумела и задрала двух фениксов. Пусть ликует, что Янар снизошёл до жеста милосердия и решил не пытать её. Мог бы кости по одной выломать. Мог бы на куски разодрать, чтобы поджарить каждый в кипящем масле.

– Великий Умбра! – Голос Янара хлестал кнутом. – Сохрани пепел павших в своих владениях и смешай его с пеплом уже упокоенных детей огня! Кто вышел из пламени, пусть угаснет в пламени!

– Кто вышел из пламени, пусть угаснет в пламени! – поддержал его хор голосов.

Двое фениксов сбросили свёртки с телами в жерло, а третий подтолкнул к нему зашипевшую вырожденку.

Стерлись улыбки. Смолкли и барабаны, и затих бивший по ушам гул. Звякнули стискивающие девчонку цепи. Она споткнулась. Подковыляла к краю воронки, обветриваемая пепельным дымом. Вдруг запрокинула голову. Рассмеялась, и ветер разнёс хохот над вулканом.

– Жизнь за жизнь! – выплюнул Янар.

Чары огня покрыли глаза фениксов искристой краснотой. Сотни пылающих взглядов прожгли вырожденку. Надзиратель резанул кинжалом по её горлу, и багряный ворот окрасил хилую шейку. Рот девчонки приоткрылся в немом вопле. Обмякшее тело ослабло и осело наземь. Подогнанное сочным пинком, соскользнуло с края воронки и сгинуло в дымно-огненной круговерти.

Захлопали крылья. Друг за другом фениксы рванули ввысь и закружились над кипевшим жерлом, образуя ритуальный круг.

Янар не разделил повального веселья. Поднялся в воздух, понёсся вниз и приземлился у подножия вулкана. Вбежал по лестнице, утекавшей в его глубины, и вскоре распахнул врата правительственного зала.

Трон царствовавшей на Ифлога династии высился у противоположной стены. Его соорудили предки Янара – верховные заклинатели огня. К делу подошли с толком. Подвесили кресло на прикреплённые к потолку цепи. Спинку из неопалимого дерева эвено украсили с двух сторон распахнутыми крыльями и увенчали черепом мантикоры. Черепа пылились и возле трона, усеивали помост и пятиступенчатую лестницу, к нему примыкавшую. Фениксы как бы вбили их в пол. Замуровали.

– Жаркой ночи, ягодка. – Янар ощутил укол чужого взгляда и щёлкнул пальцами.

Десятки факелов вспыхнули и озарили зал. Теперь света хватало, чтобы Янар мог рассмотреть дриаду. Закутанная в плащ, она стояла в углу и скребла ногтями стену. Горящие огни выхватывали из теней капюшона лицо, смуглое, искаженное гримасой боли и блестящее россыпью испарин. Выдержка дриады дала трещину. Азалия не железная – за доспехами хладнокровия бьётся живое сердце. Занятненько. Поначалу-то казалось, что её ничем не пронять. Но нет. Она даже на вулкан не пожелала подняться. Не захотела смотреть, как казнят её подопечную.

Злой рок свёл Янара с Азалией пару месяцев назад, когда Янар уже плюнул на гиблую затею – приручение вырожденцев. И пожелал обратить пеплом тех десятерых, кого отловил и насильно приволок на Ифлога. Достали! Утомили! Казалось, они быстрее сердца себе выгрызут, чем согласятся поладить. А жаль.

Два бога: Тофос – дневной, Умбра – ночной, создавали мир и населяли его существами. Тофос сотворил народности, чья магия опиралась на силы света, Умбра сотворил народности, чья магия опиралась на силы тьмы.

Позднее появились гибриды – дети двух существ, принадлежавших к разным, но созданным одним Богом народностям. Появились вырожденцы – дети двух существ, принадлежавших к разным народностям, созданным разными богами с противоположной магией. Вырожденцев часто называли идеальными орудиями убийства. Только по их венам свободно текли чары двух несовместимых существ.

Вырожденцы сильны, но за силу взята плата: чем старше они становятся, тем отчаяннее внутри них разгорается бой двух непримиримых сущностей – светлой и тёмной. К двадцати пяти годам вырожденцы впадают в безумие и превращаются едва ли не в дикое зверьё.

Само собой, держать в клане выводок тварей, кипящих противоборствующими чарами, глупость еще большая, чем попытки их приручить. Потому-то Янар и готов был развести руками, мол, не дано.

Но тут свалившийся ему на крылья племянничек – Рубин – притащил на Ифлога лесную девицу. Не блудницу для увеселений, а считавшуюся издохшей дочь Стального Шипа – павшего дриадского тирана. За Азалией хвостом подтянулись чистокровные существа, отвергнутые кланами и принявшие её поддержку. Подтянулись вырожденцы, которых Азалия воспитывала чуть ли не с рождения.

Двукровные ублюдки заглядывали ей в рот. Без прикрас. Бегали за ней как детвора за кормилицей.

– Всё кончено? – не то хрип, не то стон соскользнул с губ Азалии. Она пошевелила ими, словно проверяя, не исчез ли шрам на щеке. – Шивани мертва?

– Казнена. – Янар пересёк зал. Уселся на трон и принялся раскачиваться. – Можешь выдохнуть.

– Ты можешь выдохнуть, – с нажимом произнесла Азалия. – А мне они как дети.

– Шивани свихнулась.

– Знаю. Но гибель дитя – не то, чему до?лжно радоваться.

Скрежет тронных цепей истязал слух и отражался от стен зала. Янар выдохнул из носа дым. Поначалу густое сизое облако потянулось к ощерившемуся копьями и алебардами потолку и расплылось завитками.

– Мы их теряем, Янар, – женский голос, твёрдый, резавший похлеще ножа, разогнал тишину. – Я теряю детей! У меня и так их немного осталось. Пока ты решишься дать океанидам бой, мои подопечные сойдут с ума – впору иных воспитывать. А фениксы твои не…

Азалия осеклась. Невысказанные сомнения в мастерстве фениксов-бойцов будто сгорели по пути на волю.

– Такая ты умная, пока пасть не раззявишь, – с напускной вежливостью прочирикал Янар. – Не?.. И что же скрывается за сим «не»? Не ровня океанидам? Думаешь, разумно заявлять о таком верховному заклинателю огня? Не боязно?

– Я смолчала. – Кривоватую ухмылку с лица Азалии будто ветром сдуло.

– Видишь ли, ягодка, – запальчиво, но чётко выпалил Янар, – дерзкий поступок начинается с того мгновения, как ты впускаешь в свою садовую головушку дерзкую мысль.

Он смежил веки. Стиснул кулаки и постарался обуздать гнев, пламенем растекшийся по венам.

Тщетно.

– Океаниды! – Восклик Янара будто из каждого угла загрохотал. – В печенках у меня сидят твои океаниды! Ходят строем – то ли укуренные, то ли из могил восставшие! Ночь к ночи зад Дуги?[1 - Примечание автора: некоторые мужские имена океанидов не склоняются. Читаются с ударением на последнюю гласную.] вылизывают. А что он? Он возомнил себя карателем неугодных! Ведёт своих вояк по остывшим следам пламени. По нашим следам! Великое бесчестие для Дуги? – не лишить феникса чести! По миру молва ходит, дескать, где ледяной всадник проскакал, там огневик развеялся пеплом.

– Я согласилась прилететь к тебе по одной причине. – Золотые глаза Азалии оставались спокойными и ясными. – Рубин поведал, что ты помышляешь с океанидами поквитаться. Я поверила. Привела к тебе воспитанниц. И что же вышло? Почему ты медлишь, Янар? Почему не ведёшь бойцов в Танглей?!

– Да потому что я не смертник, придура ты этакая! – Крик Янара громом разнесся по залу.

Десять факелов потухли. Выжившие негодующе зашипели и выстрелили огнём в потолок, рассеивая жар и рассыпая искры.

Ещё немного, и Янар схватил бы Азалию за шкирку и швырнул в вулкан. Хотя её стойкость восхищала. По её лицу не пробежала и тень испуга. Азалия не отшатнулась от стены. Знала, зараза, что Янар её не тронет. Больно нужна. Потаскуха! Рассудила, как видно, что упрёки в бездействии распалят его, и он бросится в пекло – в обречённую на позорный провал бойню с океанидами.

Да как бы не так! Янар пока что не пропил мозги, чтобы идти на поводу у подстрекательств.

Из горла вырывались клубы дыма. Вздох за вздохом Янар собирал крупицы не испепеленного гневом самообладания.