Ярих Проныра

– Ушли.

– Почему мы убежали? Из-за них?

– Повелитель бродяжек. Это он отправил гонца к Шнюльфику, сказать, что приблудился мальчишка. Они собирались схватить тебя, спящего.

– Зачем?

– Ну, может его за это не тронут, после того как бродяги отобьют у стражи якобы – ведьму.

– Их что, всех? – не верил ушам Ярих.

– Ты же слышал, – в голосе домового слышались раздраженные нотки. Обычное дело. Стоит только рассердиться по поводу собственного бессилия что-то изменить, гнев выливается наружу.

Ярих сел спиной к забору.

– А когда ведьму повезут?

– Кто их знает, – шептал Велиофант, – Хотя, убогим, уверен, объявят заранее.

– Надо предупредить Шмыга.

– Сиди тут, я его приведу.

– Ты как-нибудь этак, деликатней.

– Скажу, что я ему приснился.

Если бы Ярих видел в темноте так же хорошо как Велиофант, он знал бы, что домовой ему подмигнул.

– Это не план, это безумие, – Велиофант запыхался от бега, поэтому говорил прерывисто.

– Лучше, чем зарываться в канаву.

Они то бежали, то шли быстрым шагом, стараясь к рассвету оказаться как можно дальше от города.

– А я говорю безумие! Пешком, в лесах, за день отыскать малочисленный отряд…

В изумлении о недогадливости друга Ярих даже остановился.

– Так мы ведь сейчас не принца ищем!

– А кого? – удивился Велиофант.

– Уханчика!

– Вот…, – а остальную фразу, в целях сохранения достоинства, Велиофант произнес про себя, – … я старый болван! – и потом снова вслух, – Так я помню, в какой стороне мы его оставили. Ты уж не обижайся, но в лесу все ориентируются лучше людей.

И припустил вперед.

– Давай за мной!

– Ну вот, – засмеялся Ярих, – А совсем недавно еле лапы тащил.

– Все. Тихо, – Велиофант стал серьезным, – Не то сгребут, и пискнуть не успеем. Мало ли кто по лесу бродит.

С этой минуты шли молча. Долго. Рассвело. Энтузиазм Яриха с трудом передвигал ноги, когда Велиофант плюхнулся в сырую от росы траву.

– Все. Это место. Здесь мы его оставили.

– Уха-анчик! – крикнул Ярих.

– Т-с-с-с, – заставил его молчать домовой, – Отдохнем, поищем.

Солнце едва поднялось из-за горизонта и лучи его, теплые, похожие на солнечных зайчиков, сквозь колышущуюся от ветра листву играли на фигурах спящих. На рыжей, склоченной местами шерсти чуть отощавшего, но все еще толстого домового, на впалых, в грязных разводах щеках Яриха, путались в коротких, клочками выстриженных волосах, прыгали по худым, исцарапанным ногам, по кожаным ботинкам. Во сне он фыркал и отворачивался от лап с мягкими ворсинками, что щекотали лицо, но когда терпеть стало невмоготу, открыл глаза.

– Уханчик! Ты нашелся!

Уханчик смотрел на него, мигая вразнобой шестью глазами.

Хотелось и плакать, и смеяться, но сил для этого не хватало.

– Ты молодец!

Ярих снова закрыл глаза.

К щекочущим лапкам присоединился кончик хвоста, треплющий по носу. Ярих чихнул и окончательно проснулся.

Когда Уханчик взлетел, Ярих и Велиофант почувствовали себя свободными и счастливыми, слушая шум листьев, крики птиц, вдыхая пряный аромат земли и зелени.

– Кружим вокруг города, пока не заметим внизу что-нибудь подозрительное? – спросил Ярих на случай, если у Велиофанта есть мысли удачнее.

– Видимо да.

Домовой свесил голову вниз, обозревая окрестности. Как не крути, а и слух и зрение у него действительно лучше. Но, тут же отпрянул – его едва не пронзила стрела. Еще несколько стрел прожужжало в воздухе, одна воткнулась в панцирь Уханчика снизу.

– Уходим! – прошипел домовой, но Ярих и без того уже повернул жука назад и выше.

– Неужто эти дикари и есть отряд принца? – едва не хватая себя лапами за голову, причитал домовой.

– Придется вернуться, проверить, – вздохнул обреченно Ярих и, держась за рожки Уханчика, и свесился вниз, посмотреть, куда попала стрела. К счастью, она застряла в твердом панцире и сидела не глубоко, а главное, в пределах досягаемости руки. Он лег на живот, ухватился одной рукой за выступ рога, свесил туловище вниз, расшатал и выдернул стрелу. Эта манипуляция заняла не больше минуты. Этого времени хватило Велиофанту, чтобы придти в себя.

– Тебе что, совсем не страшно? – спросил он задумчиво.

– Страшно, но я привык.

– Как это? – не понял домовой.

– Отец обучал меня своему ремеслу. Он вор. Каждый раз, выходя с отцом на промысел, я очень боялся попасться. Страшно было так, что тряслись коленки и темнело в глазах, но я привык. Хотя отец говорил – беда, коли страх потеряешь, лучше сразу сдаться.