Мозаика историй

Он замер и серьёзно посмотрел на меня.

Потом всем спелёнанным тельцем как будто потянулся ко мне и сложил губы трубочкой. Я осторожно взяла его на руки.

Мальчик молча смотрел мне в глаза.

– Хочешь водички? – я поднесла ему ко рту бутылочку.

Он с готовностью схватил резиновый сосок губами и несколько раз требовательно дёрнул его. Потом выплюнул, зевнул и через мгновение уже крепко спал у меня на руках.

Я даже растерялась. Мой сын никогда так быстро не засыпал. А тут… Я держала эту жизнь в своих руках и не хотела, чтобы доктор приходил.

Он придёт, распеленает, станет осматривать его. Мальчику будет холодно, а сейчас он так сладко причмокивает, распустившись во сне. Тёмные волосики слиплись от пота.

Я почувствовала тёплую влагу на руках. Написал, но даже не проснулся. Прижался, ловя момент женской нежности. Милый, бедный. Сколько их будет в твоей жизни, таких моментов?

Понимая, что нашего общего времени нам с ним отпущено совсем мало, я стала наговаривать ему быстро-быстро, шёпотом:

– Через месяц, нет, через неделю твоя мама одумается и вернётся, чтоб забрать тебя.

А если её уже нет, то всё равно придёт твоя мама. Она скажет: «Где мой мальчик? Дайте мне его скорей, я скучаю без него», и купит тебе красивые пелёнки, и игрушки. И будет водить в детский сад, и в школу.

Ему нравился мой рассказ, потому что бровки расправились, убралась горькая складочка на переносице, и мальчик во сне заулыбался. Круглое, как луна, личико стало ещё круглее.

Я рассказывала это всё себе, конечно, не ему. Так мне страшно было класть его обратно на холодный стол.

Я боялась, что он проснётся и увидит, что я ухожу. И подумает: «Вот, и она тоже уходит.»

– Вы с острым животом? Хотя нет, не вы, там мальчику двенадцать лет.

– Это мы, мы, просто он с папой мультики в фойе смотрит, я сейчас позову. А это мальчик, отказник, меня медсестра попросила подержать. Доктор, а куда его потом? После осмотра куда его отправите?

– В зависимости от осмотра. Если живот действительно острый, то в отделение, конечно.

– Да нет, этого мальчика куда? Отказника.

– А, ну, у этого, похоже, объявился папа. Должен приехать и забрать в течение часа. Не плачьте, не плачьте, а то я тоже заплачу с вами вместе. Да нет, конечно, не заплачу, насмотрелся уже тут всего.

Пеленая вместе с доктором маленького Сашу, это был Сашенька, я поливала его слезами счастья. А он молчал, смотрел на меня строго: «Развела тут сырость мне, ох уж эти женщины.»

Оказалось, что надо оставить сына в больнице, и, пока мы оформлялись в детское отделение, за Сашей приехал папа. Совсем молодой мальчик восемнадцати лет.

Он взял своего сына у меня с рук и ушёл с доктором подписывать документы.

На моих глазах судьба мальчика, подмигнув, взяла и повернула в другую сторону.

Это так здорово, правда?

Странник пустыни

Алла Кучер

«Не иди впереди меня – я могу не успеть.

Не иди позади меня – я могу завести не туда.

Просто иди рядом со мной и будь моим другом!»

(А. Камю)

Мне кажется, я знала его всю жизнь. И, конечно, мы обязательно должны были встретиться в этом мире. А, если не встретиться, то мне пришлось бы его долго искать не понятно где.

И, если бы не нашла, то я бы его придумала.

Рано или поздно, наши пути должны были пересечься в одной точке. В аномальной и нереальной зоне. И наша странная встреча случилась там, где почти нет жизни.

Когда он встречал нас в маленьком аэропорту, я его почти не рассмотрела. Темная ночь, кепочка, хорошее английское произношение. За приятным голосом угадывалась улыбка. Но ничего такого примечательного. Обычный гид. Но имя Алехандро мне всегда нравилось. Как и безумные звёзды, которые так хотелось увидеть в этом безлюдном месте.

Утром выяснилось, что Алехандро ещё и симпатичный парень. Это обрадовало. Все таки гулять по пустыне в приятной компании веселее.

«Наверное, он меня невзлюбил», – такая мысль посещала меня неоднократно. Сначала он обломал планы с телескопом. Я же собиралась здесь увидеть звезды через сверхмощный телескоп ALMA. Станция с астрономами и телескопом рядом, рукой подать. Но Алехандро сказал, что мне это не надо и мы потеряем время.

Это неслыханная наглость, скажу я вам! Я прилетела сюда, на другой край земли, заплатив кучу денег, чтобы услышать, что мне это не надо. Только Алехандро не уступал, сказав, что покажет звезды в другом месте.

В первый день мы таскаемся по этой пустыне, где соль валяется под ногами, а на камнях можно приготовить яичницу. И нет конца этим безжизненным камням. И не понимаю, зачем постоянно делать замечания, одергивать:

– Алла, ты отвлекаешься все время. Послушай меня!

Я слушаю! Ещё как слушаю!

Я прислушиваюсь всеми органами чувств, пропускаю его слова через мелкое сито ощущений и жизненного опыта. И не слышу ничего нового, но понимаю, что новое уже рядом. И, возможно, этот странный парень прав, и не так уж нужен этот телескоп со звездами в пустыне.

Эта пустыня заслонила собой весь мир. Горы и барханы. Человек, как песчинка, лезет на гору из песка, чтобы потом с нее спуститься на доске. Долина Смерти и байкеры, которые промчались и растаяли в пыли. Шапки снега на вершинах, гейзеры и даже пещеры.

– Ты слышишь, как она разговаривает с тобой? Ты готова услышать ее голос?

Мы идем по камням, и я чувствую себя просто учеником рядом с мудрым учителем. Алехандро говорит шепотом о простых вещах, но я слышу иначе. Голос и смыслы преломляется. Это все пустыня, я знаю.

На бесконечном бархане выбиваюсь из сил, падаю и говорю, что останусь здесь.

– Хорошо, – говорит мой таинственный проводник, улыбаясь – догонишь, когда отдохнёшь. Но сегодня вечером мы пьём на закате шампанское и ты должна это увидеть.

Да что же это такое!

Я бегу за ним, как послушная девочка. Слушаюсь и прислушиваюсь. К голосам, к биению сердца, к мелькнувшей тени, к несуществующим шорохам и шагам. Интересно, он откуда сюда пришел? Мне приходят в голову эти любимые образы Сент-Экзюпери – Маленький принц, капризная Роза…

Или же это приснилось… Ну, чего не увидишь в пустыне… Ах, все миражи…

Мы расстаёмся где-то на окраине мира. Он провожает до границы с Боливией. Я радостно кручусь вокруг столба с надписью «Chile», напеваю что-то дерзкое на испанском. Ах, да, вечное «Besame mucho», что ж ещё, ничего другого я больше не знаю.