Хамелеонша. Тайна короля

– Он приближается, мама, мне так страшно… – прошептал он, и держащая меня детская рука вдруг выросла, сменившись взрослой: тыльную сторону моей ладони оцарапали когти.

Онемев, я смотрела в худое лицо с впалыми щеками. В глазах подрагивали, пульсируя, вертикальные зрачки.

– Ты боишься Орхо, – глухо произнесло существо свистящим шепотом. – Я чувствую это.

Я ощутила, как леденею. Еще какое-то время существо немигающе смотрело на меня, а потом подняло глаза к потолку и одним мощным скользящим прыжком оказалось там. Запрокинув голову, оно взглянуло на нас сверху – при этом казалось, его шея вот-вот сломается, – а потом, быстро перебирая руками и ногами, устремилось к окну. Миг, и оно уже снаружи.

Я кинулась к проему. Рядом точно так же застыла подбежавшая Бланка. Но все, что мы могли видеть, это тень, скользившую вниз по стене. Быстрее, чем мы успели что-то предпринять, она растворилась в ночи.

* * *

Я вернулась в покои далеко за полночь, совершенно измученная. Как могла, я объяснила Бланке, что происходит с ее сыном, и как помочь этому легче протекать. Но умолчала о том, что тревожило меня больше всего. То, что в Омоде заговорила кровь второго, было объяснимо. То, что произошло это гораздо позже, чем обычно случалось у Морхольтов, – тоже, ведь нашу кровь разбавили кровью королевского рода. Однако появление третьего… такого не случалось никогда прежде. Быть может, это было связано со звериной сущностью Скальгердов, которая получила такое выражение, соединившись с кровью Морхольтов.

По коже побежали мурашки при воспоминании о вертикальных зрачках и глухом свистящем голосе.

Мы искали Орхо несколько часов, но так и не нашли. Бланка сказала, что он никогда так не исчезал. Она очень волновалась за Дикки, который мог очнуться в незнакомом месте и испугаться или даже не знать, как оттуда выбраться…

Я утешала ее, дивясь сама себе, оттого что успокаиваю женщину, которая, как я думала, должна считать меня врагом. Да и в целом оттого, что кого-то успокаиваю. Потом пришел ее муж, и я передала ее ему. Когда я уходила, они стояли обнявшись, и что-то во мне царапало при воспоминании об этой сцене. Представить себя и Рогира, стоящими вот так, обнявшись и поддерживая друг друга… Нет, скорее уж я ждала от него новой просьбы выделить деньги из семейной казны.

* * *

Когда я вошла в покои, Алекто поднялась навстречу. Она была бледна и взволнована.

– Миледи, где вы были?

Последовав за Бланкой, я позабыла обо всем на свете. Но также я была уверена, что Каутин позаботится о ней и Эли. Сыновья тоже оказались здесь. Мне и Рогиру выделили отдельные просторные покои из двух помещений, одно из которых было спальней, а второе служило чем-то вроде комнаты для приемов и отдыха – небывалая роскошь.

– Королеве понадобилась моя помощь.

Глаза Алекто слегка расширились.

– Что ее величество от вас хотела? И где король?

– Вы опять задаете слишком много вопросов. Вам с Эли уже давно пора спать.

Я и сама понимала, что несправедлива: сперва бросить их одних на пиру в незнакомом замке, а потом упрекать.

– Говорят, с королем что-то неладное, – выступил вперед Каутин.

– Что за вздор! – оборвала его я. – Не поддерживай таких слухов. Просто его величество неважно себя чувствовал, а королева знает, что когда-то в юности я сталкивалась с подобной хворью. Сейчас ему уже лучше.

– Значит, завтра за завтраком он будет? – вмешалась Алекто.

– Это как его величество посчитает нужным. Я не в ответе за него. И вы меня утомляете. Сейчас слишком поздно. Эли, Каутин, вам пора на мужскую половину. Кажется, вам должны были выделить места.

– Да, – кивнул Каутин, – в общем зале. Идем, Эли, – взял он за руку младшего брата.

Тот зевнул и послушно двинулся рядом, неся под мышкой сонного вульписа.

– Постой. Хруст, наверное, захочет остаться тут.

Эли повернулся ко мне и повел плечом, слегка встряхнув зверька.

– Он ведь мальчик, значит, ему тоже надо на мужскую половину. К тому же они с ней теперь не очень-то ладят, – кивнул он на Алекто.

– Я не виновата: он чуть что начинает шипеть на меня!

– Только когда ты повышаешь голос.

– Я не повышаю! – звенящим голосом произнесла Алекто.

– Тише, – примиряюще подняла ладони я. – Пусть Хруст спит на мужской половине. Эли, Каутин, доброй ночи.

Поклонившись, они вышли. Я же повернулась к Алекто. После всего случившегося смена платья на ночную камизу и расчесывание волос казались почти непосильной задачей.

Явно сдержав порыв спросить о чем-то, она принялась переодеваться. Я так же молча последовала ее примеру. Наконец, скрипнула кровать, на которой мы заняли каждая по своей половине, и я погасила светильник.

Глава 7

Мир был очень острый. Он настойчиво пробивался в глаза ярким утренним светом, даже сквозь закрытые веки причиняя боль. Орхо поморщился и потер их, пытаясь избавиться от ненавистной яркости. Но с каждым мгновением она лишь усиливалась. Он с сожалением провожал ночь.

Подтянув колени к груди, Орхо лежал, скорчившись на дне чего-то мягкого и пахнущего прелым и землей. Во рту стоял хороший вкус. Он поел что-то вкусное. Наконец что-то настоящее, а не эти пресные лепешки и дохлое мясо, от которых хотелось промыть рот. Он облизнул палец, собирая отголоски трапезы, и зарылся лицом в локоть, прячась от назойливого утра.

* * *

Меня разбудили незнакомые звуки. Вместо привычных шагов Хольги, хлопочущей над углем в очаге, звона колокола и стука строителей за окном я услышала переборы музыкальных инструментов, чье-то харканье, плеск воды и разговоры.

Алекто сидела на краю кровати, уже полностью одетая.

– Скоро на мессу, – выпалила она, когда я открыла глаза. – Я приготовила ваш наряд.

Я взглянула на одно из платьев, которое она достала из сундука. Ей явно не терпелось покинуть комнату, раз она взялась исполнять обязанности камеристки. Подтверждали мысль и взгляды, которые она то и дело кидала на окно. Рядом стоял заботливо заполненный для меня кувшин для умывания. Скользнув глазами по ее фигуре, я окончательно пробудилась и нахмурилась.

– Что это на вас, Алекто?

Она тронула свое платье и с вызовом произнесла:

– Блио!

– А должна быть дневная котта. Где она?

– Пожалуйста, миледи. Я не вижу ничего страшного в том, чтобы надеть что-то чуть более нарядное с утра, раз мы в королевском замке. Оно все равно черное.

– Зато я вижу.

– Но я видела леди в окно… Несколько были в лиловых блио, одна даже в цветном. Еще у одной…

– Мне нет никакого дела до тех леди. Зато есть до того, что моя дочь тут же забыла о приличиях, оказавшись вне дома. Платье – это для торжественных случаев. Вот вечером на пиру и наденете.