Странная школа

Я быстро перевёл взгляд с него на маму и обратно.

Савьер: Где я могу найти Леонарда?

Дядя Джеймс: Он скорее всего в своей комнате. Поднимись на второй этаж.

Савьер: Понял.

Я поспешно удалился из комнаты, оставляя их вновь наедине друг с другом.

Мать: Ну и пожалуйста, Джеймс. Я могу уехать хоть прямо сейчас.

Нервно бросив эту фразу, она сжала кулак, впиваясь острыми наращенными ногтями в кожу ладони.

Дядя Джеймс: Сегодня вечером, когда дождь прекратится уйдёшь. А пока отдыхай. Уверена, что не хочешь напоследок с ним поговорить?

Мать: Уверена.

Топая по скрипучей от старости лестнице, я шёл наверх. Даже не знаю, зачем спросил про Лео. Всё и так было очевидно, как ясный день. Дойдя до нужной двери, я постучал несколько раз, дабы избежать неловкости. Послышался его голос.

Леонард: Входи уже.

Он был не один, рядом с ним на кровати сидела девушка. Я немного замешкался, также оставаясь стоять в дверях.

Савьер: Я, наверное, не вовремя. Лучше пойду…

Леонард: Савьер, ты неправильно всё понял. Иди сюда, я вас познакомлю.

Она выглядела очень мило и скромно в сером сарафане поверх белой водолазки. Приглаживая аккуратно уложенные волосы в причёске каре, она направилась ко мне, протягивая руку.

Сара: Меня зовут Сара.

Смущённо хлопая своими нежно-голубыми глазами, она, не отрываясь, смотрела на меня.

Савьер: Это твоя девушка, Лео?

Закончив наводить порядок на письменном столе, брат ответил.

Леонард: Она моя близкая подруга. Мы домашнее задание вместе делали.

Сара: Ага. Леонард так много о тебе рассказывал.

Изогнув бровь, я шокировано смотрел на брата. А Сара всё продолжала держать меня за руку.

Леонард: Отпусти ты уже его, вцепилась прям.

Резко отбросив руку, она побежала к нему. И тут я заметил разницу между ними в росте, она казалась очень миниатюрной по сравнению с ним.

Сара: Мне уже пора идти. До встречи.

Крепко обняв Леонарда на прощание, она быстро вышла из комнаты. Брат провожал её холодным взглядом. Мы остались с ним одни. Я заговорил первым.

Савьер: Она очень милая.

Изначально я смотрел в пол, потирая затылок, но когда поднял на него глаза, то встретился с ледяным сердитым взглядом.

Леонард: Ты даже не знаешь её.

Он продолжал всё также неприятно смотреть на меня, обдумывая свою следующую фразу.

Леонард: И ничего такого я ей о тебе не рассказывал.

Савьер: Лео, мне показалось или я ей понравился?

Тот сильно сжал листок бумаги в кулаке.

Леонард: Тебе не показалось, она специально пришла, чтобы увидеть тебя. Вчера весь день…

Он замолк, не договори.

Леонард: Знаешь, тебе не стоит с ней дружить.

Не находя себе места, я переминался с ноги на ногу, подбирая слова.

Савьер: Ты не можешь указывать, с кем мне общаться, а с кем нет. Я и не собирался уводить у тебя подружку.

Леонард: Между нами ничего нет.

Савьер: Угу, я пойду к себе, разложу вещи.

Захлопнув дверь, я направился в свою новую комнату. Скрипучий деревянный пол, стены особняка навивали воспоминания. И не только мои собственные из детства. Я красочно представлял те самые моменты из жизни родителей, которые удалось услышать за столь короткий промежуток времени, когда мы были вместе. Этот дом впитал в себя, как губка, слёзы после ссор и неудач, радостный смех дружеских посиделок. Под его крышей зародилась истинная любовь. Столько всего произошло за эти годы —и хорошего, и плохого. Мой отец готов был вновь и вновь возвращаться сюда, чтобы почувствовать снова себя юным мальчишкой. И каждый раз грустил, когда мы уезжали обратно в город. Хотел бы я думать, что его душа вернулась сюда, и теперь папа будет счастлив, как и раньше. Зайдя в спальню, я начал разбирать чемоданы, аккуратно раскладывать свои вещи в шкафу. Комната после всех махинаций стала намного уютней, родней. На бежевые стены ложились оранжевые закатные лучи солнца. Я даже не заметил, как быстро пролетело время. Было шесть часов вечера, дядя звал нас ужинать. На столе была жареная индейка с картошкой и несколько овощных салатов. Он сам всё готовил, можно было даже позавидовать его кулинарным способностям. Папа рассказывал, что в молодости дядя частенько любил изобретать новые рецепты, экспериментировать. И всегда это было безумно вкусно. А отца тянуло в творчество. То стихи напишет моей маме, то нарисует красивый портрет. Но было у дяди Джеймса увлечение, которое папа не поддерживал, тот любил стрелять из лука. И довольно часто это заканчивалось мёртвыми птицами или зверьками. Всё же противоположные характеры не помешали им быть дружными братьями. Возвращаясь в реальность, я заметил боковым зрением недовольный взгляд Леонарда, накалывающего вилкой кусочек огурца.

Савьер: Что такое?

Леонард: Опять в своих фантазиях летаешь? Вернись с облаков на землю. Может даже жить легче станет.

Наблюдающий за нами дядя, «прокашлялся», строго смотря на своего сына.

Дядя Джеймс: Кхм, Леонард, сейчас Савьеру очень тяжело. Будь благоразумным и вместо того, чтобы осуждать его, подбодри. Я хотел бы, чтобы он чувствовал здесь себя как дома. И также ощущал нашу с тобой поддержку.

Леонард: Да, отец. Прости, Савьер. А теперь я пойду к себе, если позволите.

Он встал из-за стола и саркастично отвесил поклон, после чего скрылся за дверью.

Дядя Джеймс: У него скверный характер, не обращай внимания.

Савьер: Да ладно, я не обижаюсь. Я привык, что он холоден по отношению ко мне ещё с детства.

Дядя Джеймс: Савьер, ты вообще как?