Гексаграмма: Колодец времени

Гексаграмма: Колодец времени
Алена Вадимовна Тихонова

Покоя в ледяном мире нет и не будет. Каждый здесь всё меньше и меньше понимает, что правильно, а что нет, и есть ли вообще деление на добро и зло. Как найти ответы, если любые твои знания могут оказаться подделкой?

Алена Тихонова

Гексаграмма: Колодец времени

Предисловие

Данная книга является четвёртой по счёту в цикле. Правильный порядок чтения цикла выглядит так:

1. Гексаграмма: Книга красной тайны

2. Гексаграмма: Рыцарь-алхимик

3. Гексаграмма: Падшие и проклятые

4 (эта книга). Гексаграмма: Колодец времени

Однако, вы вполне можете насладиться ею, даже не зная предыстории событий, упоминаний о них достаточно для понимания, что именно происходило раньше.

Глава 1

Механическая карета мчалась через лес на реактивной струе пламени. Резная вязь алхимимческих знаков покрывала этот диковинный транспорт на колёсах и снаружи, и внутри. Его бока цвета сочного янтаря глубокие изящные прожилки сложного рисунка, наполненные алой краской, лишь украшали. Карета выглядела нарядной и роскошной, напоминая чем-то роскошные сказки о принцессах далёких южных земель, которые могут позволить себе абсолютно всё, носят браслеты на руках и ногах, кольца, серьги, ожерелья и диадемы, усыпанные драгоценными камнями, и одежда их расшита золотом и серебром. Точёный изогнутый руль устройства крепкой хваткой, как бывалый капитан – штурвал своего драгоценного корабля, держал мужчина неопределённого возраста, с правильными чертами лица, его ясные голубые глаза внимательно изучали дорогу впереди, а длинные волосы трепал встречный ветер. Мимо проносились сосны и ели, щеголяющие шапками свежевыпавшего снега. И сугробы, и карета, и дорога, по которой они ехали, россыпью бриллиантов блестели на солнце. Мужчина улыбался, не считая нужным скрывать хорошее настроение.

– Сколько нам ещё добираться? – напряжённым тоном спросила молодая женщина, сидевшая рядом с ним.

Было заметно, что больше всего она тревожится не из-за сложного и долгого пути. Нет, в такое состояние её приводил спутник. Она как будто не могла определиться, как относиться к нему, так нервничают путники на дорогах, если садятся к неизвестному и подозрительному с виду вознице, который достаточно силён, чтобы представлять собой опасность. Впрочем, этого человека она знала – и, судя по всему, знакомство лишь осложняло дело. Её чувства смешались в малопонятную кашу, потому что относилась к вознице она противоречиво. Ей хотелось осуждать его априори, как она делала это раньше, но врождённое стремление к справедливости не позволяло. Хоть зубами скрежещи, против своей натуры не попрёшь.

В конце концов, он же сыграл когда-то ключевую роль в спасении её города. Она до сих пор лишь смутно понимала, зачем он это сделал вместо того, чтобы использовать критическое положение Эсканолла к своей выгоде, ведь в альтруизм подобной личности вовсе не верила, но старалась обходиться без предрассудков и не судить поспешно. Однажды ведь это уже привело её к чудовищной ошибке – и, между прочим, с ним же. Только наивные юнцы могут броситься на превосходящие во много раз силы врага и верить, что их напор и отвага, решимость и чувство правоты помогут выйти победителями. У них не было фактически никакой информации об истинном могуществе этого человека, но они не отступили, когда могли.

Женщина до сих пор задавалась вопросом, почему же он, нуждаясь лишь в одном из них, пощадил остальных. Возможно, сыграло роль то, как разительно вскоре изменились обстоятельства, но всё же у них было время, когда он мог ударить, превращая тех, кто покусился на его дом, в мимолётное воспоминание – и не стал. Милосердие? Не смешите. Скорее, его дьявольски дальновидный ум прочитал выгоду на много шагов вперёд.

– Полтора часа, леди Ишка. Простите, вы не просили у меня совета, но вам следовало бы хоть немного расслабиться и отдохнуть, пока есть возможность. В вашем положении нервничать не стоит, – с искренней мягкостью и заботой в голосе ответил мужчина.

Она вздохнула, признавая его правоту. Не из тех людей была Ишка, кто отрицает вполне очевидные вещи лишь назло собеседнику, хотя отлично понимает его правоту. В конце концов, именно на условии, что она будет заботиться о себе и воздержится от перенапряжений, король и отпустил её в эту поездку. Доктор Варатти же настоял на том, что едет с ними, потому что не захотел прерывать наблюдение за здоровьем Ишки и за тем, как её хворь совмещается с течением беременности. Теперь он ютился позади них, среди своих колбочек и мензурок, мешочков с порошками и пилюлями, баночек с микстурами и научных книг из центральной библиотеки Эсканолла. Тяжёлые пухлые фолианты в солидных переплётах с позолоченными уголками и корешком занимали порядочно места, однако, доктор нуждался в них при своей работе. Вообще-то вывозить их за пределы столицы строго запрещалось – каждый том являлся чуть ли не уникальным, у некоторых в мире отсутствовали копии, у других было всего две или три, и находились они в руках богачей-снобов, которые не расстанутся с таким уникальным имуществом. Порча или утрата любого из них могла стать невосполнимой. Но доктор Варатти ставил благополучие Ишки и её будущего ребёнка выше, хотя кто как не он прекрасно понимал, что значит редкое и важное знание, которое вместе с бумажным носителем исчезнет навсегда. Он искренне рассчитывал, что у него получится уберечь и книги, и подопечную. Ему и так пришлось взять с собой гораздо меньше, чем хотелось бы, потому что в карету поместилась только половина, а затем тот самый мужчина, которому предстояло вести этот транспорт, сказал, что будет перегрузка. Доктор не стал спорить, отобрав лишь самое необходимое – ингредиенты для лекарства Ишки, а также те снадобья и предметы, которые могли спасти их жизнь, если их ранят, или кто-то захворает. Доктор Варатти всегда относился к своему долгу перед людьми с ответственностью высшей степени педантизма. Благодаря алхимии карета ехала ровно, да и качество дороги указом Его Величества поправили, но Варатти всё равно взял ёмкости из небьющегося стекла и инструменты, которые нелегко сломать, даже если бы они попали в транспортное происшествие.

– А как мы вообще едем, как это работает? – чтобы разбавить тишину, спросила Ишка.

Мужчина вполне охотно заговорил:

– У силы алхимика и его возможностей обычно два источника. Один – ресурсы организма и его внутренняя предрасположенность. Второй – окружающий мир. Обычно, чем больше у алхимика собственных запасов, тем больший ему доступен радиус, на котором может происходить сбор нужной ему стихии. Кроме того, в некоторых точках мира извлечение какой-то из них даётся легче, в то время как другая может стать почти недоступна. Во влажном климате, посреди океана или на болотах, мощь воды возрастает настолько, что алхимик сможет создавать цунами и призывать потопы, но дотянуться до огня в таких условиях сможет только мастер в этом искусстве. Мастерство напрямую зависит от степени познания окружающего мира. Алхимик высшей степени посвящения превращается в связующее звено между всеми составляющими мира, как бы далеко друг от друга ни располагались эти части. Надеюсь, теперь тебе стало немного понятнее.

– И ты преобразуешь…

– Мои собственные внутренние запасы. Я кореллирую с осязаемой реальностью и с более тонкими материями, даже разговаривая с тобой.

Ишке показалось, что её спутник в чём-то темнит, недоговаривает, но решила не настаивать, будучи не вполне уверенной, так ли важно ей знать всю правду. Ишка была отважной девушкой, но существовало и то, чего она боялась. Не так, как боятся физической угрозы, а, скорее, избегают заглянуть в собственное бессознательное, столкнуться в себе же или в своём восприятии основных законов мира с таким, что вызовет непримиримый конфликт. Некоторые люди сознательно игнорируют дискомфортные для них вещи, если изменить их простому смертному невозможно. Пока обстоятельства не вынудят её, Ишка не станет проверять этого человека.

– Но… как же алхимика можно держать взаперти? Кроме того, необходимо быть крайне осторожным, ведь, если материала не хватит, используемый символ при активации восполнит разницу здоровьем самого алхимика. Можно просто почувствовать слабость, можно онеметь или ослепнуть, а можно и умереть на месте. Разве он не преобразует всё вокруг себя и не сбежит? – взволнованно спросила Ишка.

– Нет, – Старатос покачал головой. – Если в проектировании тюрьмы участвовали другие алхимики, они позаботились о том, чтобы оборвать необходимую для успешного применения знаний и навыков естественную связь всего в природе со всем. Тюрьма изолирована, построена из самых неподатливых материалов и расположена далеко от всех узлов силы.

– Почему ты остановился, не доведя до конца твою идею о совершенной версии человечества?

Было видно, что этот вопрос дался Ишке нелегко, даже сложнее, чем первый, потому что она даже не догадывалась, какой реакции от Старатоса ожидать. Впрочем, к её облегчению, он лишь вздохнул.

– Я увидел, к чему приведут меня такие мечты. Монстры, рождённые философским камнем, были идеальны с точки зрения здравого смысла. Они никогда не стали бы жертвами старости или болезней, им были неведомы страх, отчаяние или усталость, они неуклонно двигались к своей цели и не понимали, что есть милосердие. Они завораживали, безусловно, однако, их бесконечный холод и безразличие внушили мне отвращение. А ведь я добивался именно этого.

– И какова твоя цель теперь? – недоверчиво спросила Ишка.

– Наблюдать, исследовать, учиться. Страшная беда, что постигла столицу, доказала – я до сих пор слишком мало постиг даже простейшие истины вселенной. Ты, конечно, не имеешь никаких оснований полагаться лишь на мои слова, но я не вынашиваю никаких далекоидущих планов. Меня устраивает текущее положение дел, – безмятежно сказал Старатос.

Ишка хотела что-то возразить, но он предостерегающе поднял руку и остановил карету. Внимательный взгляд алхимика неторопливо пробежался по деревьям и кустам вокруг. Пейзаж оставался безмятежным и тихим. Ни веточка не шелохнулась, ни снег не скрипнул.

В живой природе не бывает такой гробовой тишины.

– За нами следят, – чуть ли не одними губами прошептал Старатос.

Ишка сосредоточилась на духовном прикосновении и отрешилась от тела, внутренним чутьём, похожим на невидимый и неосязаемый на материальном плане полог, накрывая ближайшую к ним часть леса. Враг, а по хищной, тяжёлой, смрадной ауре она сразу определила, что там враг, тщательно скрыл своё присутствие, и еле угадывающийся след поначалу сливался с природой, но Ишка уцепилась за нотку фальши. Сообразив, что её обнаружили, тварь сразу выскочила на дорогу. Бурлящая чёрно-красная желеподобная какофония со щупальцами. От неё несло, прямо-таки разило исступлённым гневом и животным голодом. Это был хищник, абсолютно лишённый разума и самосознания, зато готовый на всё, чтобы вцепиться в добычу.

– Ну и дрянь!

Ишка выкрикнула это быстро, но её реакция оказалась ещё быстрее. Когда её возглас отзвучал, пальцы уже натягивали тетиву лука. Стрела чистого белого света со свистом вонзилась в туловище тошнотворной массы. Старатос пробормотал сложную длинную фразу, содержащую в себе огромное количество "р" и "г", и простёр вперёд правую ладонь. Сорвавшаяся с неё спираль ревущего пламени накрыла чудовище.

Тварь пронзительно заверещала, так, что у путников заложило уши, и её разнесло на ошмётки. Выдыхать, впрочем, было рано, потому что куски, неестественно и безобразно извиваясь, поползли друг к другу. Было в них что-то от слепых детёнышей, тянущихся к матери – этакая гротескная пародия.

– Сгинь! – коротко приказала Ишка, всаживая следующую стрелу в один из этих кусков.

Старатос щёлкнул пальцами и заморозил ещё три. Четвёртый по хлопку его ладоней втянуло в землю.

– Сзади! – окрикнул их доктор Варатти.

Ишка круто развернулась и выпустила особую стрелу. В полёте та разделилась на три поменьше, и все три вонзились в колыхающуюся, как у слизня-переростка, плоть. Множественный выстрел был относительно новой практикой для неё, но всё получилось. На таком расстоянии промахнуться было невозможно, ведь тварь почти уже прыгнула на неё, если можно считать прыжком стремительный бросок подобной мерзости, неаппетитно колышущейся в воздухе. Ишка была так зла и вложила в стрелы столько мощи, что чудовище, которому она вручила такой щедрый подарок, развеяло на молекулы.

Пользуясь тем, что дорога впереди освободилась, Старатос снова тронул карету с места. Правда, теперь реактивные струи состояли не из пламени, а из голубых водяных плетей, шлейфом кометы развеивающихся на мириады брызг. Вода была достаточно горяча, чтобы противостоять низкой температуре воздуха.

Правда, скорость езды снизилась в сравнении с той, которую давал им огонь.

– Ты сменил стихию?

– Сейчас использование воды менее затратно, ведь она вокруг нас в твёрдой форме. Я экономлю энергию, если нам придётся драться ещё, – Старатос больше не выглядел беззаботным и довольным жизнью.

Ишку даже немного задело, что какая-то непонятная масса заставляет его вести себя серьёзнее, чем поединок с ней. Хотя она и признала со временем, что вела себя постыдно, словно подросток, не способный ни совладать с эмоциями, ни оценить разницу между своими возможностями и силой противника. Это она-то, урождённая ди Гранель, воспитанная всегда искать стратегию для победы, для достижения любой поставленной цели, даже если это будет стоить ей жизни или, того хуже, гордости и фамильной чести. Являясь аристократами, ди Гранели получали активное неодобрение более, чем половины дворянства именно из-за этого подхода. Неизвестно, на что пойдут люди, для которых статус рода и безупречная репутация тех, кто выполняет идеально любое поручение, выше ценности жизни, как своей, так и чужой. По крайней мере, так о них думали, хотя Ишка знала как никто, сколько её семья отдала ради благополучия и безопасности людей в столице.

– Ты прежде встречал таких тварей? – скрывая это детское чувство, спросила она.

– У меня есть версии, но пока я воздержусь их озвучивать. Были бы у меня образцы материала – сказал бы точно, а так доказательств нет, – флегматично ответил Старатос.