Трепетный рассвет

Зачем он спросил. Он только пришел и уже собирается уходить. Нужно было еще в кафе сказать, что я не смогу или соврать еще какую-нибудь глупость. Я выгляжу очень по-глупому в этой ситуации.

– Ты куда-то спешишь? В таком случае я попытаюсь, как можно быстрей закончить не волнуйся.

Он посмотрел на деревья, которые были настоящими великанами, а после на меня и улыбнулся.

– Наоборот, если это займет много времени, то в таком случае у меня есть с собой перекусить разные ягоды и фрукты. Если же ты не куда не спешишь, – договорив, он приподнял одну бровь и пристально смотрел на мою руку, пытаясь понять, что именно я пытаюсь запечатлеть.

Я улыбнулась от его нахальства, и умения перевернуть ситуацию против человека в свою пользу.

– Я не куда не тороплюсь. Прошу не двигайся, – все еще улыбаясь, ответила я.

– Мне нужно достать ягоды, как я могу не двигаться? Или это хочешь сделать ты?

– Думаю, ты сам отлично справишься.

Он дотянулся до рюкзака, в порыве момента я успела разглядеть его фигуристое тело хоть он, и был в просторной свободной серой футболке. Мне напомнило это чем-то Джона, обычно он такое носит, но Тому больше шло, возможно, из-за мускулистого тела. Были бы мы одни, я могла бы его нарисовать и без футболки, только бы он попросил. Предложить такое самой очень постыдно.

– Откуда эти слова? – указав карандашом на футболку.– Мне кажется, я где-то слышала их.

Я прекрасно знала, откуда эти слова, но я хотела послушать его. «Blessed be the mystery of love»[3 - Да будет благословенна тайна любви (англ.) – строчка из песни «Mystery of Love» Суфьяна Стивенса.].

– Строчка из песни.

– А песня из фильма, а фильм снят по книге…

Том положил между нами большой контейнер, полностью наполненный ягодами, и добавил немного фруктов просто, положив рядом.

– Угощайся, бери что хочешь.

Взяв клубнику, я продолжила рисовать. Мне было приятно разглядывать его каждый миллиметр лица, ведь я не заботилась, что он обо мне подумает.

– У тебя слишком серьезное лицо.

– Я просто слишком увлечена процессом, – его слова меня вновь приземлили на землю.

Я хотела его спросить встретимся мы еще или теперь уже никогда, но решила, что слишком рано об этом говорить. Оставались последние штрихи и все – готово. Мне стало страшно. Поставив свою роспись, я перевернула альбом и отдала ему в руки, чтобы он посмотрел, оценил и сделал все, чтобы молчание прекратилось.

– Ева, – не отрывая глаз от портрета, обратился он ко мне.

– Да, – наверняка мой холодный ответ не как не задел его.

– Мне нравится, безумно нравится. Могу я оставить себе портрет?

Я рисовала для него, не для себя. Оставить часть его и меня на бумаге у себя мне даже в голову это бы не взбрело, что за глупый вопрос он задал.

– Я рисовала для тебя и только.

Сейчас мы разойдемся по разным сторонам парка и направимся каждый туда, куда ему надо. Может, следовало бы правда спросить его контакты или может, не хочет ли он пойти в кино со мной, если бы он не хотел со мной идти, я бы сказала что будут еще пару человек. Томас сам мог спросить меня об этом, но все еще не делал.

Мы говорили о людях в парке и в целом о городе. После нашего разговора я понял, а что все еще плохо его знаю что город, что Томаса.

– Для чего ты меня позвал сюда? – доедая последнюю черешню, за которую я немного поборолась с Томом зрительным контактом, спросила я.

– Тебе не нравится проводить время со мной?

Он лежал на траве и жмурился от солнца, которое было прямо над нами. Прохлады от реки однозначно не хватало, чтобы не пыхтеть как паровозы.

– Вопросом на вопрос нельзя отвечать.

Он улыбнулся и посмотрел вновь на меня.

– У меня здесь мало друзей и знакомых, а наша встреча точно была не случайна. Поэтому ты здесь сейчас со мной.

Я улеглась радом, но не слишком близко к Тому. Мне нравился его запах одеколона. В тот миг я поняла, что он любит природу точно так же как я.

– Так теперь ты ответишь на мой вопрос?

– Я уже его забыла, – повернувшись к нему, ответила я и продолжила смотреть на птиц, которые летали туда-сюда.

Он рассмеялся. Его смех очень красив, как и его голос, как и он сам…

– Мы встретимся еще? – спросил он довольно тихо, будто бы стеснялся этого вопроса или боялся моего ответа.

– Если ты этого захочешь.

Пристав я взяла в руки альбом, на котором нарисовала Томаса и написала внизу свой номер телефона. Я дала ему шанс распоряжаться будущим.

– Я буду ждать твоего звонка, но если ты не позвонишь я это пойму так что не переживай по этому поводу.

Пролежав так до обеда, мы отправились в закусочную, что была неподалеку. Он купил нам обоим пирог, чья начинка была из персика. Я испачкала щеку сладким джемом из-за его шутки про новый рекламный плакат, который вывешивали на противоположной стороне улицы. Он медленно подошел ко мне и вытер салфеткой мою щеку. Мы расхохотались от происходящего вокруг нас и от самих себя.

Мы бродили вдвоем по городу и постоянно смеялись. Если бы это только длилось вечность. Он не устал ничуть. Но время шло, и наступил вечер. Мне следовало возвращаться домой, и я об этом ему сказала.

– Я могу тебя проводить, – поправив свои волосы, произнес он.

– Не нужно, моя мама дома не думаю, что ей это понравится.

Говорить правду тяжелее, чем врать. Я дала себе обещание быть с ним правдивой, так пусть слушает.

– Может хотя бы половину дороги, уже темно.

– Я не боюсь.

– Ты уверена?

– До скорой встречи, Томас. Я буду ждать.

Пока он не ответил мне, я подошла к нему и обняла его, как делают пре встречи дальние родственники, которые приехали погостить или просто на ужин. Я бы обняла его сильнее, если бы только могла. Он положил свои руки мне на спину и придвинул к себе.