Споведь. Роман-эссе

Запись под эпиграфом: «Родина – это всё… Это – ощущение гордости прошлым и предчувствие великолепного будущего, которого мы никому не отдадим».

(К. Паустовский.)

Как я теперь его понимаю! Тогда не понимала. Так из-под моей руки появились строки, за которые сегодня не могу чувствовать ничего, кроме жгучего стыда, но у меня достаёт мужества, чтобы привести эту запись здесь, потому что как признать свои ошибки, если боятся даже произнести их вслух.

«Я люблю деревню, в которой родилась. С ней у меня связаны самые приятные воспоминания моего детства. Только этот маленький кусочек земли и может называться моей Родиной, а никак не вся Беларусь, так как у меня не возникает ни ощущения гордости прошлым, ни предчувствия великолепного будущего. И, будь у меня такая возможность, я бы без зазрения совести поменяла и гражданство, а при необходимости и религию, предчувствуя прекрасное будущее в какой-либо другой стране».

В то время я грезила заграницей. Начала учить сперва французский язык. Бросила. Взялась за итальянский. Усвоив его более-менее хорошо, получила возможность съездить в Италию. Сначала воспитательницей с группой белорусских детей, выезжающих на оздоровление за рубеж (единственное, за что стоит благодарить Чернобыль), потом переводчицей.

Как видим, мечты всегда сбываются в случае, если у вас достаточно трудолюбия, чтобы приложить необходимое количество усилий для их осуществления.

Мечта сбылась, принеся с собой понимание, что как бы не было хорошо там, жить я смогу только здесь. Oh! Nostalgie… Тоска по Родине вовсе не миф.

Вопрос составителя дневника: «Мои бабушки и дедушки. За что я их люблю?»

И мой ответ: «Не могу сказать определённо, что я к ним испытываю, поэтому не могу объяснить и причину своих чувств».

Честно. Сейчас могу объяснить. Я любила маминых родителей и равнодушно относилась к отцовским. И мне за это не стыдно. Такая избирательность объясняется взаимностью чувств. Человеку, да что там – любому живому существу – свойственно любить тех, кто любит их.

Вот вам, заброшенным собственными детьми родителям, и ответ на вопрос: «Почему мои дети не хотят досмотреть мою старость, я же для них…» Детей надо было любить, а не «же для них…». Для себя делали, в противном случае об этом никто бы не знал, кроме вас да их, ваших детей. Однако никогда не поздно начать писать на страницах судьбы с чистого листа.

«Мой любимый учитель».

Нашла на этой странице позабытое отчество Алексея – Олегович. И взаправду учитель, в науке страсти нежной.

«Мой идеал».

«Я принимаю людей такими, какие они есть. У меня нет идеала».

Мудро.

«Какое место в моей жизни занимает книга?»

«Огромное». Есть вещи, которые не меняются с годами.

«А он мне нравится. За что?»

«Не знаю. Иначе это уже не было бы любовью».

Так и есть. Любовь заканчивается там, где возникают разумные причины, объясняющие необходимость совместного проживания или времяпрепровождения мужчины и женщины.

Люблю, ибо абсурдно – только так.

Однако же в той бывшей моей влюблённости причины были. Да ослеплённая ею, я их не замечала. Теперь вижу: бегство от одиночества – результат внутренней не наполненности; поиски приключений, желание, чтобы жизнь бурлила и кипела – компенсация отсутствия огня в душе; паразитарное стремление быть с кем-то более реализованным, более…, более… С «менее» нечего взять в плане дальнейшего развития. Вот причины, позволяющие понять, что появление любви в твоей жизни в принципе невозможно до тех пор, пока ты не побеспокоишься, чтобы стать самодостаточным – тем, кому для пребывания в состоянии абсолютного счастья самого себя достаточно. А значит, необходимость искать счастье в другом нет, и ты можешь себя (белорусское) «па-да-ра-ваць» – дарить радость любимому – без причины.

«А он меня не замечает. Как быть?»

«Такого со мной ещё не случалось».

7. Старый сон

Ночь с 16 на 17 марта 2000 года. «Я с Алексеем В. в каком-то сооружении (полуподвальное помещение). (Полуподвальное помещении – полулегальные отношения. Я бы назвала их полусумеречными, если бы такое слово существовало, а так наши чувства привели не знаю, как его, а меня к пограничному состоянию.) Две комнаты не до конца разделены небольшой перегородкой. (Комнаты в моих снах всегда отражают внутренний мир человека. Две комнаты, разделённые перегородкой – это разум и чувства, сознание и интуиция. Разделены не до конца – значит, небольшая связь между ними существует, и тогда пока ещё есть шанс приобрести утраченную целостность.) С левой стороны – окна, вся стена состоит из окон. (Подспудно я всё понимаю, вижу ситуацию такой, какая она есть, но…) Начинаем целоваться. Хочется большего. Видим в это время идущих по улице людей, но они не догадываются посмотреть на нас. (Не догадываемся посмотреть на себя со стороны, не допускаем в голову таких мыслей.) Чувствую при этом сумасшедшую радость. (Рада до умопомрачения, или в результате умопомрачения не хочу замечать поглощающей меня бездны.) Вдруг в помещение заходит толпа людей, они считают это здание чем-то вроде галереи. (Я для него только одна из многих, один портрет из галереи подобных.) Они нас не видят. Мы продолжаем целоваться. Неожиданно замечают нас, поворачиваются, возмущаются. (И всё же замечаю…) Мы убегаем, дико хохоча. (И убегаю, бегу прочь от непрошеных мыслей.) Они начинают нас преследовать. Дверь заперта. Мы летим. Становимся духами, пролетаем под стеклянными дверьми-окном. Вылетели на улицу. Поднялись в воздух. Летим, счастливые, дальше. Погони нет. Прилетели в Могилёв. Решили лететь к скульптурной мастерской. Влетели в неё через тяжёлую оцинкованную дверь. Целуемся дальше. Слышим, подъехала полицейская машина (воронок), кого-то выпустили из неё. И тут трое мужчин направляются к мастерской (это тоже полуподвальное помещение). Мы озадачены: как они нас нашли, никто ведь не следил за нами?! Полицейские каким-то образом входят в дверь. Один главный и двое помощников. Начинается игра в догонялки. (От себя всё равно не убежать, не избежать самоуничижения и самобичевания.) Мы летаем, они ходят. В комнате оказалось много окон. Вдруг обнаруживаем, что их можно уничтожить бычками от сигарет (до этого мы курили). Бросили в них бычки – двоих помощников уже нет, третий нас преследует. Поймал меня за ногу. Курю. Пытаюсь попасть в него сигаретой. (Остатки разума тонут в сизом дыму вредной привычки – маленького шажка на пути к смерти.) Опять меня разбирает дикий смех – я сумасшедшая! (Безумие – то, до чего едва не довела меня эта дикая страсть.)»

Отдавая (белорусское «аддаючы») себя нелюбимому, пусть и пылко желаемому, ты АД даёшь ему. Понимаешь? А что даёшь, то и получаешь взамен. Сон свидетель.

Не отдавать себя нужно любимому, а дарить – дарить радость. Когда ты вынужден отдавать, ты будто бы отрываешь от себя, а дарят радость всегда от избытка, от полноты, от наполненности – в таком случае будешь благодарен уже за то, что есть кому сбыть излишек чувства.

8. Попытка номер пять, или уж замужем побыла

Замужество. Моим пятым неудачным опытом построения взаимоотношений с противоположным полом было замужество. Что это было такое? Зачем? За что? Для чего?..

Кто когда-либо жил с мужем-алкоголиком, знает, что я пережила.

Кто когда-либо жил с человеком, самоутверждающимся за счёт своего спутника жизни, меня поймёт.

Женщины, почти утратившие своё женское обличье из-за необходимости содержать семью по причине неспособности выполнять эту мужскую обязанность мужчиной, который рядом, знают, о чём я говорю.

Те, кто были вынуждены выйти замуж за нелюбимого, понимают, что я чувствовала.

А ответ на поставленные вопросы ещё прозвучит на страницах исповеди.

Если бы могла повернуть время вспять, вышла ли бы замуж опять за того же самого человека – А.Д. (какие меткие инициалы!)? Сердце кричит: «Нет! Ни за что!» А разум справедливо замечает: «Да. Каждому надлежит исполнить свой долг. Разве не этому тебя учили родители с малых лет?»

9. Расплата за прошлое или последствия непонимания настоящего?..

Любое дело начинается с принятия решения. В случае, если решение было правильным, сама жизнь будет способствовать осуществлению замысла.

Так, имея твёрдое намерение написать за выходные главу, которую имеете возможность читать сейчас, накануне вечером посмотрела телепередачу, где речь шла о женщине, в свои 27 лет имевшей зависимость от взглядов матери, мнения продюсера, о женщине, имеющей болезненную потребность доказывать другим, что она хорошая. В той женщине я узнала себя.

Мама, я хорошо учусь в школе, значит я хорошая для тебя? Окончила университет. Как и ты, работаю учительницей. Теперь я хорошая? Сдала на вторую категорию, потом на первую, получила ещё одну специальность, подтвердила первую учительскую категорию на новой должности – дефектолога; получила одну грамоту РОО – «за многолетний добросовестный труд», вторую – «за безупречный многолетний», третью, четвёртую… Хотя бы сейчас я хорошая?!

Неважно себя сегодня чувствую, совсем нету сил должным образом подготовиться к урокам. На больничный нельзя – меньше заплатят, мать будет недовольна, не подготовиться нельзя – что обо мне директор подумает? Всем угодила. Не посчиталась только с собой. И с детьми, так как на проведение занятий уже не осталось ни сил, ни желания.

ПОЧЕМУ ТАК? ОТКУДА это неудержимое желание непрерывно доказывать что-то непосредственно матери или её подсознательным заместителям (или, правильнее, заместительницам)?

С детства. С перевёрнутых с ног на голову отношений между матерью и отцом, между не до конца мужчиной и не достаточно женщиной. Эрих Фромм писал, что в природе женщины заложено любить своих детей безусловно – просто так, без причины, а природа отца обеспечивает личность стремлением выполнять как можно более тщательно всё, что делаешь, потому что мужчина любит своих детей за что-то.

А что происходит во многих современных семьях? Мать «воспитывает» ребёнка, а отец или «жалеет» (в его понимании это значит «любит»), или не обращает внимания. Отношения, вывернутые наизнанку. Отношения, в результате которых вырастают забитые, затюканные, не имеющие личных взглядов, неуверенные в себе, не любящие себя люди. В таких случаях, которых огромное количество, обратный путь к себе следует начать в начале с бесконечного повторения в ответ на возникновение мысли «что обо мне люди скажут» утверждения: «Я люблю себя такой, какая я есть. И я никому ничего не должна доказывать». Тем более, что другие думают о нас то, что мы сами думаем о себе. Относитесь к себе хорошо, и тогда что бы вы ни делали, для своего окружения вы будете непорочными.

И никогда не надо оправдываться. Оправдание – это отрицание правды, непринятие её сознанием. Лучше уж молчание, чем ложь.

Использование этих принципов в действии мне уже принесло свои плоды. В ночь с 20 на 21 декабря 2013 года приснился сон: «Я в доме-интернате. Там много больных детей, есть и выздоравливающие, и совсем здоровые. Они вылечились под моим надзором. Пришли фашисты. Собираются поджечь дом. Эвакуировать разрешили только здоровых и с большего выздоровевших. Всех больных пришлось оставить в постройке. Выходя из дома, перед глазами мелькают кадры якобы старой обшарпанной киноленты. Залезла на крышу. Вижу, как подожгли мой дом изнутри. Мне тяжело чувствовать боль оставшихся там детей-инвалидов. Но я ничего не могу сделать. Хорошо, что здоровые остались жить. Скоро пожар разгорится, придётся слезть с крыши?.. Пожимаю плечами. Я не чувствую опасности для себя лично и в том положении, которое занимаю».

Сон перекликается с тем, что снился мне в четыре года. Там были замороженные по моему приказу эмбрионы. Дети в этом сне и эмбрионы в том – суть одно и то же. Это маленькие человечки, маленькие дети, которые составляют мою сущность. Они образуют моё Я. Раньше маленьким детям внутри меня было холодно. Теперь я могу объяснить почему: им не хватало безусловной любви матери. Я повзрослела, подросли и дети внутри меня – составляющие части души. Некоторые из них излечились – преодолели желание доказывать другим, что они чего-то стоят (причина недолюбленности). Некоторые ещё немного – и долечатся. Больные сгорели. Вынужденная мера. Плата за возможность быть собой без оглядки на других.

Тем не менее, я уверена, оба сна имеют отношение к моим в реальности произошедшим двум выкидышам. Осталось ответить на вопрос: какое?

Мысли о расплате за грехи прошлого возникли не на ровном месте, но объяснять все те искривления на этих страницах желания нет, скажу лишь, что они существуют. И сон о женщине-убийце, снившийся мне в четыре года – двузначный. С одной стороны, это сон-память о событиях, состоявшихся до рождения и, вместе с тем, сон-объяснение причины имевших место в нынешней жизни выкидышей, а очевидная связь между снами, приснившимися с интервалом в 32 года, показывает, что именно столько времени понадобилось на осмысление и устранение ошибок.