Но душу мороз не колет —
Не хочется ей согреться,
И не ощущает боли
Та льдинка, что звалась сердцем…
Тебе я улыбаюсь скупо
Клинок надломлен. Треснул щит.
Я жизнь свою не защищаю.
Тобою буду я убит.
Но – все равно – тебя прощаю.
Я беззащитен – значит – глуп?
Нет, защищаться было б глупо…
И уголками сжатых губ
Тебе я улыбаюсь скупо…
Трогай!
Затухает свеча. Пора
Собираться опять в дорогу,
Чтобы крикнуть завтра с утра:
«Что ж ты, милый, так медлишь? Трогай!»
И опять в пыли полетят
Деревеньки, глядя убого.
Я когда-то вернусь назад:
Ну, так что же ты медлишь? Трогай!
Изменюсь, повзрослею чуть,
Может быть – подведу итоги,
А пока что пора мне в путь:
Что ж ты медлишь, родимый? Трогай!
И пускай по следам моим
Кто-то с меркой пройдется строгой…
Разлетается время-дым, —
Так не медли же! Ради Бога!
Белое. Белое. Белое
Снегом укрыто поле,
Он нынче чист и бел.
И пустоты раздолий
Не ограничен предел.
Нет ни на что ответа —
Вымерло все вокруг,
Только – простор для вьюг,
Скитающихся по свету…
Ветер. Мороз. Зима.
Белое. Белое. Белое.
Душа пуста и нема,
Под ветром заледенелая…
Землю платком снегов
Кутая, сумрак ночи
Прячет несколько строчек
И – вместо подписи – кровь…
Зарифмованная душа
Разум, грустью и болью скованный.
На глазах – слезинка стыда.
И души моей зарифмованной
Оголенные провода…
Оголенные. Оголенные —
Изоляцию всю пожег.
Как надежду, не утоленную
Ледяной тишиною строк…
Бесслезье
Состоянье странное —
Тягостная грусть.
Жизни увядание
С расцветаньем чувств.
Каждое мгновение —
Сквозь бесслезье – век.
И стихотворения —
Прошлогодний снег.
Состоянье странное —
Тягостная грусть.
Обреченность ранняя,
Облетевший куст…
Своим стихам
Окровавленные стихи,
Тишиной рожденные строки,
Вы – мои былые грехи,
Неоплаченные по сроку.
Вы – моя глухая тоска,
От которой ночами вою,