о крыльях, силе, воле дум
и небе; даль себе закрыли
стена?ми страхов, зная шум
волны, свободы лишь по картам
и книгам, кадрам кинолент,
утратив раж побед, азарта.
Я уплываю. Там мой свет!
И пусть его достичь неможно!
Чем ближе к солнцу кину сак,
тем мысли легче, неострожней,
и рыб диковинней косяк.
Божьи мысли
Какие мысли думал Бог,
мою судьбу с твоей сплетая,
вливая в нас любовья сок,
и каждый день уто?к вливая?
Наверно, думал о весне,
о детском плаче и прогулках,
о том, что счастием везде
поля засеем, закоулки.
Быть может, знал обоих нас
сильнее нас самих бывалых;
мечтал украсить блеском страз,
и дать покой бегущим, алым.
В какие волны, сушь хотел
отправить, иль лишить чего-то?
Чтоб каждый соль свою доел
и мёд испил в лучах восхода?
Чего желал он выдать нам,
какою краской разукрасить?
Но знаю я, его весь план
с учётом битв был всё ж прекрасен!
Татьяне Ромашкиной
Машечка
Лучится сказочное имя,
с утра влетает первым в ум,
и входит в сны медово, зримо
цветами самых спелых клумб;
салютом брызжет так всеярко,
что с лиц печальных сходит груз.
Оно мне выпало подарком
сочнейшим, радостным на вкус.
Его нашёл в потоке окон
пустых и грешных, и святых,
узрев в тиши светлейший локон
и поступь ног его цветных.
Ах! Это грех – не спеть поэту
о нём, иль вовсе не узнать
его свеченья, чар, секрета,
что могут слух теплом ласкать.