в природой подаренной рамке,
гоняя надеждами кровь.
Я – рыба, что озеро любит,
в округе луга и село.
Я в костно-стекольчатой шубе.
Я – рыба, что любит тепло!
Urban life
Всюду виднеются стайки девиц,
шубки, колготки, дымки проституток,
слышится музыка барных певиц.
Стены рекламы и фары попуток.
Кислый неон и столбы, и луна
мутных героев слегка освещают.
Лужица нежного очень вина
душу уставшую чуть ободряет.
Темь населяют проходы бродяг,
игрища, крики глумных малолеток,
сжатья кастетов, шалеющий страх,
разные виды греха и старлеток.
Ночь, как широкий, глубокий овраг,
где копошатся червивые люди.
Каждый друг другу – услада и враг.
Пир развлечений иль шабаша чудо.
Мрак застелил и опутал собой.
Мухи попали в паучьи капканы.
Шум, гоготанья, плевки вперебой.
Лак от полов отбивают канканы.
Всё это дно иль пещерную ямь
зря населяют беспечные твари,
что вытворяют то драки, то срам,
выдохи спирта, блевоты и гари.
Видя всё это под тьмой, мишурой,
где несчастливые лазят и пышут,
понял, что в сумраке этом большом
светлые чувства и радость не ищут.
Пахарь
Пахарь, роняющий соль своих слёз,
вновь не отдавшись ни лени, ни снам,
в круге садов и травинок, и роз
дарит предвлагу, подстил семенам.
Плачет от боли, страданий и дел,
и от усилья средь цепи всех дней
над высотою бугров и гвоздей,
россыпью щебня и прииском камней.
Капельки сохнут, вбирая поток,
меж углублений и ровни, бугров.
Этой распашке грозит ли злой рок,
или всё выдумка древних умов?
Белый хрусталь, говорят, не к добру,
почве дарует бесплодье, бесцвет.