направил себя по тропе избавления
от плена древесного, тверди и тьмы.
Лишь греются кожа и листья с плодами.
И он возжелал посмотреть в эти дни,
и вырвался лавой, простившись с годами
незнанья и мрака, спокойной тоски,
в годах исполнения чёткого долга,
густого теченья… Пробил он куски
и щели, снаружи ища ли свет, Бога.
Законы нарушил, тюрьму распахнул,
нарывом застыл на коричневой коже,
но всё же увидел, влюбился, вздохнув,
и путь он закончил, едва ли чуть пожил…
Долг родителям
Обиженность ребёнка
и рёв – он детски ждал
машинки иль котёнка.
Но их не обещал
никто. Но ждал отважно.
Пусть будет год не сыт,
пусть холод, мрак очажный
и дырка в дне корыт,
зато главней подарок
как данность, факт и долг.
И крик меж комнат, арок,
призыв взять требу в толк!
Похожесть с этим делом
родительская рать,
что слёзы льёт кряхтело
о свадьбах, чадах чад…
Болезнь настроения
Один портрет из страха,
из сотен мер, частиц,
и кашицу с размаха
создали зёрна лиц.
Слились в единый ужас.
Свой уник, красоту
для общей жижи, туши
отдали ум, мечту
во имя сказа, воли,
поддавшись дуракам,
тискам, пинкам и вою,
кривым, сырым рукам
друг друга, портретиста.
Вся зелень, синь и желть,
и бель, и аметисты
спаялись в хмурость, желчь.
Кишат крикливо скупость
речей и чернь мастей.
Боязнь, испуги, глупость