– Живо иди сюда! – крикнула она. Я рассмеялся в ответ. – Живо иди сюда!
– Нет!
– Все, идем домой. – Бабушка дернула за веревку, моя рука взмыла в воздух.
– Нет! – Я рванул веревку на себя так сильно, что бабушка оказалась по пояс в воде.
Она глянула на свои ноги, ставшие лазурными под водой. Потом посмотрела на меня широко раскрытыми глазами:
– Вот ты сейчас у меня получишь, даже не представляешь как, а ну, быстро вылезай!
Я засмеялся и снова потянул за веревку.
– Ох, как я тебя вздую, мало не покажется, – крикнула бабушка, когда вода поднялась ей выше живота и расползлась мокрым пятном по груди, вымочив купальник.
– Бабушка, а если я нырну?
– Я тебя прибью!
– Но тут неглубоко.
– Я тебя прибью, клянусь, прибью!
Я принялся сматывать веревку, перебирать руками, подтягивая бабушку к себе.
– Кикко, послушай меня, – сказала она. – Я тебя так вздую, что ты всю жизнь это помнить будешь.
– Готова? – спросил я, когда веревка, соединяющая нас, стала не длиннее пары метров.
– Мы больше на море не пойдем, клянусь.
– Готова? Ну, готова? – твердил я.
– Все, теперь будешь ходить на море только с дедом.
Бабушка, подстегиваемая страхом, теперь не стояла как истукан, а пыталась схватить меня. Я скакал из стороны в сторону. Напротив, за спиной у бабушки, виднелся причал.
– На счет «три»! – крикнул я.
Бабушка так громко заорала мое имя, что эхо разнеслось на несколько километров.
– Набери немного воздуха, бабушка, – потребовал я.
Она смирилась и открыла рот, чтобы вдохнуть поглубже. Потом закрыла глаза и кивнула, показывая, что готова.
– Три! – завопил я.
Пузырьки воздуха поднимались к поверхности и лопались по пути. Колени погрузились в жидкий песок на дне. Я больше не чувствовал сопротивления и был уверен, что бабушка тоже нырнула. Я выпустил веревку и вынырнул. Бегом бросился на берег и уже оттуда увидел ее короткие вьющиеся черные волосы, прилипшие ко лбу. Капли быстро скатывались с кончика ее маленького круглого носика. Покатые плечи, большие руки. Она подняла голову:
– Вот я тебе сейчас покажу!
Я засмеялся и подпрыгнул, высоко поднимая колени и протягивая руки к небу. Я ликовал, не думая о возможном наказании.
Бабушка подошла к полотенцу. Наклонилась и подобрала с песка брошенную кем-то лопатку. Желтую.
– Я тебе так по заднице надаю, что она красной станет, как у мартышки, – спокойно, даже умиротворенно сказала она мне.
Подняла над головой лопатку, и это послужило сигналом.
Я бросился бежать, бабушка следом. Мы так долго бежали с ней, связанные веревкой, что почти добежали до какого-то другого места, но я не хотел уезжать из Баньоли. А потом я проснулся и пошел умываться.
Глядя на себя в зеркало, вспомнил, что бабушка умерла почти десять лет назад, сейчас зима и я уже не ребенок.
Я открыл крышку ноутбука и записал то, что мне снилось.
В тот день я больше ничего не делал.
Виа Ареначча, 62, говорили мормоны, в 18. 45
«ЦЕРКОВЬ ИИСУСА ХРИСТА СВЯТЫХ ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ», – возвещала карточка, наклеенная на стеклянную дверь, сейчас закрытую. Внутри было темно, и я увидел свое отражение в стекле. Какой-то старик подошел и толкнул дверь – по-прежнему закрыто.
– Никого нет, а? – спросил он меня.
Я подтвердил, что никого нет, старик развернулся, подошел к лавочке и выругался сквозь стиснутые зубы – слова звучали резко, отрывисто, как приступ икоты или выстрел из винтовки.
Я подумал, что терпеть не могу бедняков, себя в том числе.
Закурил сигарету, за дверью зажегся свет. Я выбросил сигарету. Дверь открыл парень с рыжими растрепанными волосами. Он представился старейшиной Джеком. Я пошел за ним вверх по лестнице, старик двинулся следом. Зал оказался большим и пустым, из кондиционеров струился теплый воздух. Я уселся в глубине зала, у прохода. Десять минут спустя все места были заняты, передо мной сидел чернокожий, рядом со мной – двое со Шри-Ланки. Через проход сидели три китаянки, две девушки, похожие на украинок, русский и человек двадцать неаполитанцев.
– А теперь помолимся, – сказал старейшина Джек и спросил, есть ли доброволец.
Встал один в красном спортивном костюме. Молитвенно сложил руки и опустил взгляд. Все остальные тоже смотрели в пол.
– Боже Милостивый, – сказал он, – мы благодарим тебя за этот день, который ты нам подарил на этой земле. Благодарим тебя за уроки английского, которые дают мормоны, и за их работу по нашему духовному просвещению. Защити нас и наших близких. Аминь.
Вошел другой мормон. Тот самый, который дал мне листовку.
– Группа начального уровня остается тут со мной. Продвинутые идут туда, со старейшиной Бергером, – сказал нам старейшина Джек.
Я поднялся и пошел в другой зал.
– Сеходня поговорим о супермаркете, – сказал нам старейшина Бергер. Достал ксерокопии из пластиковой папки. – So, which is the first product in a supermarket? The first one you can see, when you come in?[4 - «Итак, какой первый товар в супермаркете? Самый первый, который вы видите, когда заходите?» (англ.)]
Мы все задумались над ответом, и в этот момент дверь распахнулась. На пороге появился мужчина, и первое, что я заметил, были его туфли из коричневой кожи, уже довольно стоптанные, кое-где лопнувшие по швам. Куртка темно-синего цвета. Из дыры на плече выглядывало гусиное перо.
– Добрый вечер, – сказал он, пожав руки всем, включая меня. – Риккардо, очень приятно.
– Привет, – ответил я.