Романтический нокаут

– Да ты принарядилась! – восторженно заметил Отто, разглядывая меня со всех сторон.

Я невольно пожала плечами. Серую толстовку сменила яркая малиновая байка, а еще я накрасила губы и распустила волосы. Легкие рыжие волосы летали вокруг меня, словно живя своей жизнью. Нельзя сказать, что мой вид так уж отличался от привычного, но Отто, судя по насмешливому взгляду, разглядел во мне какую-то перемену.

– Смотри, сейчас начнется!

Мы поспешно подошли поближе к площадке.

– Пары первого захода на паркете. Самба, – радостно объявил ведущий.

Я вытащила телефон, лихорадочно припоминая номера заходов. Мать мне голову оторвет, если не засниму ликин дебют во всех подробностях. В отборочных турах пары выпускали на площадку по двенадцать штук, чтобы не было толкучки.

– Второй заход. Самба.

Я заметила, что Лика и Алексей стоят у самой площадки, очевидно, готовясь выйти на паркет.

На сестре было черное минималистичное платье, чашки которого так лихо собирали бюст в вырезе, что я бы в такой конструкции вдохнуть бы побоялась, не то что танцевать. Григорьев стоял рядом с ней, в простом, черном, глухом гольфе и широких брюках.

– Третий заход. Самба.

Прожектор развернулся, направляя свет на пары, выходящие на паркет.

И тут я замерла, как школьница, едва не выронив телефон. Гольф у Григорьева оказался с подвохом: в ослепляющем свете софитов, он был полностью, абсолютно… прозрачным!

Чьи-то руки легли мне на плечи, отворачивая от площадки.

– Нокаут? – насмешливо поинтересовался Отто ван ден Берг.

Я фыркнула и независимо скрестила руки на груди. Глаза помимо воли пытались развернуться и посмотреть, если потребуется, то и через затылок. Григорьев был симпатичным парнем в одежде, но вот в таком, частично обнаженном виде, и вовсе производил оглушающее впечатление.

Но фига я кому-нибудь в этом признаюсь.

***

Григорьев шел по проходу мне навстречу, и избежать столкновения не представлялось возможным. На коварный гольф была небрежно накинута спортивная куртка, туфли на каблуке сменили кроссовки, на шее подмигивала сквозь полупрозрачную ткань толстая золотая цепочка.

Поравнявшись со мной, он остановился.

Вечернее отделение соревнований шло полным ходом, в зале возле трибун царил полумрак, музыка гремела так, что разговаривать можно было, только очень близко наклонившись друг другу и перекрикивая музыку.

– Как дела?! Не скучаешь?!

– Нет! Все здорово!

Я чувствовала тепло, исходившее от его кожи, запах косметики и парфюма, это было как-то странно, но, пожалуй, волнующе.

– Побегу, мы сейчас финал танцуем!

– Да, давай, – я волевым усилием удерживала глаза на его лице, не позволяя взгляду сползти ниже. Еще никогда мне не было так сложно, смотреть в глаза собеседнику…

Да что со мной вообще происходит?!

Можно подумать, я парней никогда раньше не видела. В секции бокса, ага.

Тесное с ними общение, дальше скромных поцелуев на школьной дискотеке не заходило и особого энтузиазма не вызывало, так что еще никогда такого не было, чтобы от одного взгляда на парня, у меня начинали дрожать колени.

Часть меня понимала, что с этим срочно нужно что-то сделать. Хотя бы просто… не спалиться. Уже этого будет более чем достаточно.

***

Лика и Алексей на тренировках не ладили. И это еще слабо сказано.

Не будь Григорьев джентльменом, очередной танец перешел бы в спарринг. Но сколько я не наблюдала за ними на соревнованиях, никому бы и в голову не пришло, что за пределами паркета эта парочка готова придушить друг друга.

Алексей придерживал Лику за талию, целовал ручку, бдительно следил, чтобы на площадке ее никто случайно не толкнул. Это вызывало уважение.

Первый финал в новом составе вышел на редкость напряженным. Обычно мне наскучивает уже на третьей минуте, но на этот раз я стояла у самого края площадки, жадно ловя каждое движение, каждый жест, каждую эмоцию. В ушах гудело от громкой ритмичной музыки, сердце стучало так, словно готово было выпрыгнуть из груди.

А когда объявили места пар-призеров и Лика с Алексеем оказались среди них, только тогда я с удивлением обнаружила, что настолько сильно сжимала руки на поручне, что заболели пальцы.

Да я на своих соревнованиях за результат так не переживала, как сегодня!

Пары выходили на поклон, сверкая пластиковыми улыбками на загорелых лицах. Алексей церемонно подвел Лику к тому краю площадки, где стояли мы.

Отто захлопал в ладоши, я поспешно последовала его примеру. Алексей кивнул нам. Лика, абсолютно счастливая, порывисто дышала, подвергая риску смелый вырез платья. Мы с Отто с одинаковым любопытством туда заглянули.

Вроде бы все еще держится.

А пары на паркете тем временем брались за руки и бежали через площадку, чтобы поклониться трибуне на другой стороне.

– Сейчас вернутся, – хмыкнул Отто.

И правда, они уже снова бежали к нам на встречу, счастливые, наполненные этим моментом триумфа.

Лика виртуозно затормозила в полуметре от края, балансируя на тоненьких, высоких шпильках. А Григорьев… Я даже не успела понять, что произошло и когда он успел подъехать к нам… на коленях?!

Это еще что за бесплатный цирк?

Он был прямо напротив меня: голова опущена, грудь поднимается и опускается в такт прерывистому дыханию. Нас словно разделила кромка паркета, он – в лучах софитов, в эффектной, выверенной до миллиметра позе, а я напротив него – в темноте.

Но стоило мне об этом подумать, как прожектор развернулся – и в глаза ударил ослепляющий свет.

Я замерла удивленным столбом, красочно представляя как несколько тысяч человек на трибунах поворачивают головы в этот самый момент.

– Похлопай, – раздался совсем рядом голос Отто ван ден Берга, – тебя снимают, – и мечтательно добавил. – Какие завтра будут фотографии…

***

– Ты всегда так выделываешься?! – я догнала Григорьева в коридоре.