Шепот вселенной в ветвях Амиродис

– Давай я попробую? – тихо, но настойчиво спросила Надя и аккуратно отодвинула в сторону сестру.

– Не толкайся! – раздраженно крикнула Снежа и с силой оттолкнула Надю.

Надя неловко оступилась и села на землю, испуганно глядя на нее.

– Ты чего? Я же помочь хотела.

– Не нужна мне твоя помощь.

– Зачем ты так, Снеж? Нам беречь друг друга надо. Мы же вдвоем с тобой остались.

Надя встала, стряхнула с себя грязь. Снежа упрямо мучилась с замком, но сдаваться не желала.

– Снеж, давай я попробую? – вновь спросила Надя.

– Отстань, сказала, – сквозь зубы ответила Снежа. – Не лезь под руку и подальше отойди, ты меня сбиваешь.

Надя увидела в конце участка небольшую деревянную пристройку:

– Пойду в баню, подожду.

Только она зашла за угол бани, как запнулась во что-то белое, большое и пушистое.

– Ой, ты кто? – отпрыгнув назад, спросила Надя. – Ты чего здесь лежишь?

Пес не двигался с места, из его глаз текли слезы.

– Переживаешь?

Пес глубоко вздохнул.

– Похоже, ты все понимаешь?

Надя немного боязливо погладила белую вихрастую холку пса. Он правым глазом взглянул на нее.

– Мы твои хозяева. Будешь со мной дружить?

Пес недоверчиво покосился на Надю. Она плюхнулась рядом с ним на зеленую траву.

– Даже она здесь растет, а папы и мамы больше нет.

Надя горько заплакала, слезы лились сами.

Она смотрела на мамину брошь. Ласточка по-прежнему весело летела вверх, крупные синие сапфиры на голове птицы переливались, как ночное небо. Драгоценное оперенье из мелких бриллиантов играло всеми цветами радуги.

– Мамочка, мне без тебя плохо. – Несчастнее человека в эту минуту не было на свете. Она тоненьким пальчиком гладила оперенье птицы, горячие слезы падали и сияли.

– Как ты была права. Я изгой и одиночка. Я не могу построить доверительные отношения даже с родной сестрой, во мне бездна горя. Как же мне его пережить, мамочка? Вы с папой говорили мне: «Твое имя несет надежду. Оно осветит тебе путь, когда будет особо темно и страшно». А мне, мамочка, уже темно и страшно. Я не знаю, как мне жить дальше. Снежа кричит, мы с ней не можем найти общего языка. Надя еще долго плакала, не могла успокоиться. Белый пушистый пес постепенно подползал к ней ближе, а потом и вовсе положил ей голову на ноги. За это для обоих неспокойное время они не заметно для себя, прониклись друг другом, да и Надя вроде немного успокоилась. Надя даже решила посмотреть, чем занимается Снежа.

– Ну что, друг, пойдем домой?

Пес встал и послушно пошел за Надей. Только она раскрыла дверь, пес сразу рванул в дом, суетливо оббежал его, обнюхал, лег перед кроватью Прасковьи Егоровны.

– Ты кого сюда притащила? – возмущенно крикнула Снежа.

– Он бабушкин. Ты что, не видишь ошейник? Не выгоняй его, он хороший. – Надя закрыла пса собой.

– Защитница! – Хмыкнула Снежа. – Собакам не место в доме. У него целый двор есть, пусть двор охраняет. Пошел отсюда! – Снежа хлестнула полотенцем по морде белоснежного пса.

Тот грозно зарычал. Ледоброк парил над Надей. Белоснежный пес громко на него лаял.

– Ты еще рычать на меня будешь? – взвизгнула от негодования Снежа. – Ты же видишь, он сумасшедший. На кого он лает? Гнать его нужно в три шеи, – кричала раздраженная Снежа.

Надя почувствовала над собой неприятный запах подвальной гнили и сырости. Это был верный признак, что черное существо рядом. Надя принюхалась, запах уже шел от кресла.

– Ты здесь. – Она всмотрелась в пустое кресло, увидела подвижную плотную серую пелену – та уплотнялась. Появилась качающаяся черная нога в лапте, следом за ней – кучерявая, черная, как смоль, шапка волос. В воздухе криво скалилась коричневая стертая челюсть. Надя оторопела. Ледоброк заливался противным смехом, грозил Наде уже двумя кулаками.

– Нечисть противная, – прошептала она.

– Ты о ком это? – Снежа напряглась, внимательно оглядела комнату, бережно поправила в вазе искуственные белые розы, очень похожие на настоящие. Они отчего-то взьерошились.

Ледоброк прицелился, бросил в Снежу старую книгу, попав прямо в голову.

– Надька, ты что делаешь? Ты точно с ума сошла! – Снежа схватилась за ушибленное место, округлила глаза.

«Сейчас начнется ор», – только подумала Надя, как увидела непоправимое.

– Вот вам всем. Чуда хотите? Получите чудо. – Ледоброк достал из холодильника пачку с сосисками, похоже, уже протухшую, Надя почувствовала запах тухлятины. Ледоброк с силой пульнул ее в Снежу.

– Надька, ты обалдела? Уходи со своим псом с глаз долой! Вам здесь нечего делать.

Надя понуро вышла во двор. Навстречу ей шла, широко улыбаясь, соседка, и несла целую миску подрумяненных пирожков.

– Верный, и ты здесь? – баба Глаша потрепала за холку пса. – Покушайте пирожков моих, а то поди голодные совсем.

– Его Верный зовут? – спросила Надя у бабы Глаши и ласково посмотрела на Верного. – Спасибо вам, баба Глаша.

Надя раскрыла входную дверь и пропустила Верного вперед, а следом зашла сама. Пес, чуть поскуливая, лег возле кровати Прасковьи Егоровны и уткнулся носом в деревянную ножку кровати. Надя поставила пирожки на стол и вернулась к Верному.

– Тебе тоже плохо? Я тебя, как никто другой, понимаю.

Она села на колени возле Верного, обхватила его мощную холку руками.

– Что ты там нашел?

Перед мордой Верного лежала маленькая иконка Богородицы со скошенными, стертыми краями.

– Бабушкина, наверное. Да? Ты её знаешь?