Взгляд на миллион

Сьюзен на мгновение почувствовала себя именно таким человеком, несмотря на то, что в свои двадцать лет она знала три языка, училась в университете, числилась лучшей на курсе и, по мнению многих, была просто непревзойдённой красавицей. До конца дня она старалась не думать о встрече с сыном бывшего владельца виноградника, пытаясь занять себя разными важными делами. Но, чем сильнее она стремилась отодвинуть от себя придуманный ею же самой образ «странного незнакомца», тем глубже он проникал в её сознание.

Мартин вошёл в свою комнату с твёрдым намерением уехать сегодня же. Но отсутствие решимости попросить у Софи денег на поездку в Лондон останавливало его. До конца дня он помогал матери на винограднике и уже больше не виделся со Сьюзен и Жаком. Случайная встреча с милой, очаровательной соседкой не выходила у него из головы. Мартин вдруг подумал о том, что не может так просто взять и уехать. Словно всё вокруг говорило ему, что они обязательно должны встретиться ещё раз.

Вечерний закат совсем по-иному окрасил тихие, уплывающие куда-то вдаль, уносящие от всего мирского и говорящие на каком-то «своём» языке, узкие извивающиеся дорожки и густые, «поющие» в унисон с дерзким, прохладным ветром, виноградные аллеи. Казалось, жизнь ненадолго прощалась с этим благословенным местом, чтобы, вернувшись утром, вновь щедро наполнить сердца и души теплом и сладостным трепетом предвкушения будущего богатого урожая…

Глава 8

Проснувшись на следующий день от похожего на протяжный собачий вой звука покачивающейся за окном деревянной изгороди, Мартин долго лежал в постели, размышляя, что ему делать дальше. Он думал о том, как накануне утешал мать, сидя с ней в его комнате, что до приезда Роджера надо успеть вернуть машину Марго, и с каким-то абсолютно искренним благоговением вспоминал о прекрасной незнакомке, которую встретил вчера на винограднике… В следующую секунду мысли его сошлись на главном: нужно было решиться уговорить мать помочь ему с поездкой в Лондон. Мартин быстро оделся и подошёл к Софи.

– Мама, я говорил вчера, что хочу поехать в Англию на обучение. Для этого нужна достаточно крупная сумма денег. И я хотел попросить… Естественно, в долг. Через два-три месяца я всё верну. Мне просто больше не к кому обратиться.

– Мартин, конечно, возьми сколько нужно. Я верю в тебя, – сказала Софи и, открыв верхний ящик комода, передала сыну аккуратно сложенную пачку денег. Затем она достала из посудного шкафа знакомый с детства кофейный сервиз и предложила Мартину сесть за стол.

– Если бы ты мог остаться и работать вместе со мной у Жака, – продолжила Софи, – то я большего бы и не желала в этой жизни, но у тебя свой путь.

«Маме, конечно, повезло, что Жак увидел в ней ценную помощницу и взял к себе на работу. В противном случае денег, вырученных от продажи виноградника, хватило бы максимум на год», – решил Мартин, отсчитывая необходимую сумму для оплаты своей комнаты в Париже и поездки в Лондон.

Он не мог рассказать Софи, что денег долго ещё не будет, потому что картины, которые он пишет, продаются за гроши. Рабочие в порту тоже не всегда были рады видеть его и, тем более, делиться с ним своим заработком. Долги же росли, словно на дрожжах.

Жизнь в Париже требовала больших расходов. На встречи и пустяшные подарки для Марго уходили все его скудные средства. Но Мартин не жалел. Марго показала ему другую жизнь, и он был ей за это благодарен.

После разговора с матерью Мартин был уверен, что сегодня же уедет в Париж. Он вышел из дома и направился к машине. Из кармана плаща Мартин достал пачку сигарет, кулон и записку Марго. Он никак не мог понять, почему она вернула ему кулон.

«Что это, прощальный жест? – думал Мартин. – Да, скорее всего, так оно и есть. Надо признать – я не смогу сделать её счастливой. И всё же… Марго – удивительная женщина. Её любовь всегда была настоящей и в то же время увлекающей в какую-то бездну, которой нет ни конца, ни края…»

Он смотрел на кулон, как будто видел его впервые. Место крепления по цвету сильно отличалось от цепочки, и, казалось, либо именно в этой части кулон должен был открываться, либо здесь от времени просто сошла позолота.

Неожиданно для себя Мартин нажал на крепление, и кулон раскрылся, как раковина, внутри которой должна была быть жемчужина, но вместо неё он обнаружил маленькое, в виде сердечка, фото Марго, которое она, судя по всему, вложила в кулон на память.

«Как странно. Я даже не знал о том, что украшение было с секретом. Неужели всё-таки она прощается со мной?» – продолжал размышлять Мартин. Он достал записку от Марго, сложил её вчетверо и аккуратно поместил внутрь кулона, который тут же переложил в верхний внутренний карман плаща, как будто этот милый подарок действительно сейчас был её сердцем. Он сел в машину, вынул из пачки сигарету и закурил.

Можно было бы уехать прямо сейчас, и тогда не случились бы все те события, которые круто изменили его жизнь.

Из машины Марго, как сквозь линзу старого телеприёмника, Мартин пытался разглядеть новых владельцев виноградника. Жак и его жена в этот момент вышли из дома и направились в глубину аллеи, видимо, желая прогуляться и насладиться свежим утренним воздухом. Они обошли виноградник и оказались прямо возле дома Мартина и Софи. Мать встретила их на пороге, и они принялись что-то очень оживлённо и эмоционально обсуждать. Жак время от времени одобрительно кивал головой, поглядывая на свою супругу и как бы спрашивая у неё совета. Она улыбалась в ответ, давая понять, что полностью с ним согласна. Казалось, они понимали друг друга без слов. Мало сказать, что жена нового владельца была изящной и привлекательной. Природная женственность, бесконечное обаяние, утончённость и шарм делали её женщиной вне возраста.

«Взгляд… Какой потрясающий взгляд! – думал Мартин. – У неё такие же красивые и глубокие глаза, как…» В этот момент ему снова захотелось увидеть Сьюзен. Он дождался, пока Жак и его жена уйдут, и вышел из машины.

– О чём вы говорили? – спросил Мартин у Софи, поднимаясь по ступенькам веранды.

– Жак и Колетт пригласили нас с тобой сегодня к ним в гости на празднование тридцатилетия их совместной супружеской жизни. Я сказала, что мы придём. – И Софи, вздохнув, с надеждой взглянула на сына.

Он снова вспомнил Сьюзен в момент их знакомства, её очаровательную улыбку и то, как она смущалась, глядя на него. Чувствовал, как сильно начинало биться его сердце при мысли о ней. Естественная красота Сьюзен обезоруживала, и, казалось, превращала даже самого стойкого и неподатливого женоненавистника в послушного и безропотного «слугу», готового следовать за своей «госпожой» хоть на край света.

«У меня есть ещё один день, и я успею встретиться с Марго и поговорить с ней», – решил Мартин.

Глава 9

Подарок новым соседям Мартин и Софи подготовить, конечно же, не успели. Зато Софи испекла пирог с виноградным джемом, а он взял две бутылочки красного вина из отцовской коллекции.

…Дом Жака и Колетт был похож на маленькую библиотеку, одна часть из которой – это выставленные по алфавиту в строгом порядке и не отличающиеся по цвету громоздкие медицинские справочники и словари, а вторая – небольшие книжки с разноцветными корешками из серии «на каждый день», такие удобно взять в поездку или на приём, чтобы блеснуть цитатой классика или уровнем своей эрудиции. Супруги Эмилейн показывали дом, комнаты после ремонта и умело выложенный, уютный камин, в котором теплился слабый, словно робеющий перед собравшимися гостями, но готовый в любой момент показать себя во всей красе, живой огонь. Сьюзен, видимо, не было в доме, потому что Жак долго, вполголоса объяснял Колетт, что «не будет ничего страшного, если мы сядем за стол без неё». Окна были слегка приоткрыты, и солнце, как бы без спроса заглядывая в гостиную, становилось полноправным участником сегодняшнего праздничного вечера. Софи и Колетт говорили друг другу комплименты по поводу виноградника, книг, вкусного, красивого пирога с джемом и отцовского коллекционного вина. Мартин думал, что уже не увидит Сьюзен, но вскоре она появилась на пороге в летящем, пышном жёлтом платье и с букетом прекрасных полевых цветов в руках.

– Поздравляю тебя, мамочка! – радостно воскликнула Сьюзен.

Мать она обняла, а отца сдержанно поцеловала в щёку. По всей видимости, отношения с отцом у Сьюзен были не такие тёплые, как с Колетт. Но вместе с тем она была мила и приветлива.

С её появлением солнца в доме как будто стало ещё больше. В глазах был задорный и какой-то искрящийся блеск. Мартин вспомнил это чудесное состояние, когда тебе впервые дарят велосипед, и ты, оказываясь на вершине холма, представляешь, что летишь в своём собственном самолёте, с каждой секундой поднимаясь всё выше…

– Добрый день, Мартин! – Сьюзен протянула руку, и его воображаемый самолёт, потерявшись где-то среди непроглядного тумана, стал медленно растворяться в воздухе. Мартину было хорошо оттого, что он просто смотрел в её глаза.

– Здравствуйте, Сьюзен. – Но вместо того, чтобы взять девушку за руку, он почему-то потянулся за оригинальной фигурной бутылкой из тёмного стекла. – Это из отцовской коллекции.

Она поднесла бокал, и Мартин налил немного вина, чтобы дать возможность сначала почувствовать и оценить букет.

– Как говорит Сэм, «купаж восхитительный»! – сказал Жак. – Именно поэтому я и выбрал этот виноградник. Спасибо моему старому приятелю, что пригласил меня к себе и, конечно же, вам, Софи!

Все выпили по бокалу и поздравили чету Эмилейн с их знаменательной датой. Мартин почувствовал, что ему никогда не было так хорошо, как в этом, некогда заброшенном, а сейчас полном бесконечного тепла и уюта доме, среди почти незнакомых ему людей. В какой-то момент ему показалось, что его отец тоже где-то здесь. Как будто это он разлил по бокалам вино, а Мартин, Софи, супруги Эмилейн и их дочь – одна большая семья. Словно во всех этих людях так же, как это вино, течёт его кровь.

Сэм приехал, когда солнце уже давно село за горизонт и от окна веяло приятной прохладой. Колетт показывала Софи книги о медицине и старые семейные фотографии и удивлялась тому, что та никогда не была на море и всего пару раз за всю жизнь съездила в Париж. Сэм и Жак горячо обсуждали вопросы, связанные с виноградником, и всё пытались разговорить Мартина в надежде выведать у него какие-нибудь секреты. Но для Мартина виноградник ни в юности, ни сейчас не был главной темой его жизни, поэтому особых секретов рассказать он так и не смог.

Жак только с виду казался сильным и крепким, но на самом деле это был бывший военный – повидавший виды и изрядно потрепавший своё здоровье человек. Он очень любил жену и дочь, но из-за постоянных командировок семью свою в последнее время почти не видел. Двадцать пять лет, которые он отдал службе на военно-морской базе города Тулон, сделали своё дело, и они с женой совсем перестали общаться и понимать друг друга. Поэтому, как только правительство дало ему отставку, Жак сразу же предложил Колетт оставить её многолетнюю медицинскую практику и переехать в провинцию de Champagne (Шампань), в этот дом. По совету Сэма он купил виноградник и искренне надеялся, что новое общее дело поможет им с Колетт восстановить прежние тёплые отношения, а у Сьюзен появится прекрасная возможность приезжать на выходные и праздники и любоваться красотами чудесной виноградной долины.

Жак очень доверял Сэму. Их невероятная дружба выдержала испытание временем и, словно старинное бургундское вино, становилась с каждым днём всё крепче и дороже.

Несмотря на то, что на Лазурном Берегу Франции было достаточно возможностей, чтобы заниматься выращиванием винограда и даже посвятить себя виноделию, Жак переехал именно сюда, поближе к Сэму, чтобы, пусть и к концу жизни, но быть рядом с настоящим другом, с которым не виделся двадцать с лишним лет. После третьего бокала изумительного красного вина Жак, устроившись в мягком уютном кресле, тихо и с удовольствием наблюдал за всеми, пока окончательно не уснул.

…Сьюзен вот уже полчаса совсем не было видно. Какое-то время она находилась со всеми вместе в гостиной, сдержанно смеялась над военными шуточками Жака и время от времени убирала со стола лишнюю посуду. Мартин вышел на веранду, чтобы вдохнуть свежего воздуха и попробовать найти Сьюзен, чтобы перекинуться с ней перед отъездом хотя бы парой слов. Но искать не пришлось: она сидела в кресле на веранде, закутавшись в лёгкий цветной плед, и читала книгу.

– Простите, я вам не помешал? – спросил Мартин, подходя ближе.

– Ну что вы. Мне кажется, что вы всегда будете пользоваться привилегией ощущать себя здесь, как дома, – ответила Сьюзен, недвусмысленно намекая ему на вчерашнюю встречу и своё смущение при таком неожиданном знакомстве.

– Как интересно вы сказали, Сьюзен. Но, наверное, вы правы. Ведь, по сути, я вырос на винограднике, – сказал Мартин и затем очень ласково спросил: – Так что же мне делать?

И он наклонился над девушкой, а потом улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на какую только был способен. В этот момент она поняла, что Мартин выпил немного больше, чем следовало, и начинает вести себя развязно.

Странные, противоречивые чувства рождались в душе у Сьюзен. Мартин не казался ей неприятным. Напротив, всё это было и смешно, и мило. Он походил на счастливого ребёнка, которому вдруг подарили игрушку, о которой тот давно мечтал.

Она выдержала паузу и спросила:

– Чем вы занимаетесь, Мартин? Честно говоря, я была немного удивлена узнав, что ваша мама здесь, на винограднике, совсем одна.

– Понимаю, что вы хотите сказать, Сьюзен, но сейчас не может быть по-другому, – ответил он. – Этого нельзя изменить. Я уже давно живу и работаю в Париже, я – художник. И, когда я вчера вдруг увидел вас, мне сначала показалось, что я вижу волшебницу или фею, которая вдруг преобразила эти забытые места, а вместе с ними – и все мои воспоминания. Я кажусь вам глупым человеком? Да, я это чувствую. Иногда мне кажется, что я такой же скучный и приземлённый, каким был мой отец, но… ваши глаза… они словно оживили меня…

В следующую минуту Сьюзен встала с кресла и перешла на другую сторону веранды. Было видно, что от этого разговора ей становится неуютно.

– Сьюзен, вы очень красивая девушка. И у вас просто потрясающий взгляд. Я бы хотел написать ваш портрет. Это возможно?

– Даже не знаю, – смущённо ответила она и робко взглянула на Мартина.