Легенды о кентаврах. Мифология

Вестник небожителей Гермес по порученью Зевса отыскал царя Пелея в пещере у Хирона. Внук Зевса, полубог Пелей, охотясь на лесистом Пелионе, навестил своего наставника-кентавра, учившего его не только искусству владения оружием, но доброте и милосердию. Пелей давно уже забыл об уроках мудрого учителя, но то, что Хирон однажды спас его от смерти, когда дикие кентавры едва не растерзали и не затоптали его безоружного, он помнил. Как и все потомки богов, рожденные от смертных женщин, он был силен, как лев, задирист, как петух, и бесстрашно рвался в бой.Ему-то Гермес и доставил высочайшее послание от богов Олимпа.«От мойр, что вслепую ткут полотно судьбы, выпал Пелею жребий – стать мужем богини Фетиды. По пророчеству Прометея, их будущий сын станет прославленным героем великой войны будущего.Но вначале царь Пелей должен доказать, что он достоин такой высокой чести и победить богиню в единоборстве. Если жив останется герой и одолеет он Фетиду, то быть сему!» – Что ж, никто не волен изменить судьбу, предначертанную мойрами. Даже Зевс над этим не властен. Бедная Фетида! – задумчиво молвил Хирон и подсказал Пелею, где находится грот, куда любит заплывать Фетида

Долго ждал герой, спрятавшись среди скал прибрежных, красавицу-нереиду. И как только приблизилась она к своему гроту, всколыхнулись, расступаясь, воды морские, и в плавном танце закачались белоснежные водяные лилии. Подкрался тогда Пелей и схватил в могучие объятия зеленоокую морскую деву, как учил его Хирон. Забилась царевна в Пелеевых руках, тщетно пытаясь вырваться, потом затихла на мгновение, и вдруг взвились две гигантские волны у нее за спиной, и давай она ими хлестать молодого царя, как птица крыльями. То вздымались и вспенивались те крылья, то опускались со всего маха на плечи и голову Пелея. Сверху на героя обрушивались потоки соленой воды от крыльев Фетиды, и снизу вздымалась волна, поднимаясь все выше и выше.

– Воды нахлебаюсь и утону, – подумал Пелей. – Надо выбираться из грота.

Отталкиваясь ногами, и не разжимая объятия, он выплыл на песчаный берег. Вдруг жаром опалило лицо и руки Пелея, уже не водяными – огненными крыльями стала опалять его титанида.

– Пока я мокр – я не сгорю, – решил царь Иолка и рук не разомкнул. И кожей живота, груди, ладоней ощутил он шерсть звериную. С кошачьим шипеньем приближалась к его лицу морда разъяренной львицы, но и теперь не удалось Фетиде обратить героя в паническое бегство. Знала она, что единственно верное средство – сомкнуть острые клыки на человечьей шее, разодрать когтями его живот, чтобы вывалились кишки… Но не решилась богиня выпустить кровь смертного, только изменила свой облик, в надежде напугать его. С шипением заскользила под руками Пелея упругая змеиная плоть. Но и в змеином теле не удалось Фетиде выскользнуть из цепких рук полубога. Как ни обвивалась она вокруг него, как ни сдавливала, не сдался герой — только грудой своих мышц напрягся, твердых, как скала. И тогда вокруг его шеи змея обмоталась, – и захрипел от удушья герой, и расцепил свои могучие руки… Но не Пелей лег бездыханным у ног нереиды! Нереида упала без чувств, не в силах отнять у смертного остаток его короткой жизни. Помутилось в глазах у Фетиды от внезапно подступившей дурноты – от мысли ужасной, что еще через миг будет мертв человек…

Очнувшись, поднял голову Пелей, и обрадовался, что он жив и невредим, и увидел он деву морскую, царевну огненновласую, в беспамятстве лежащую с ним рядом на песке. И тогда на виду у всех богов Олимпа, наблюдавших за поражением Фетиды сверху, Пелей насильно овладел ее бесчувственным телом на песчаном морском берегу.

В негодовании стоит богиня пред троном Громовержца, ушам своим не веря. Богов владыка назначил день свадебного торжества Фетиды и царя Пелея

– Царя Пелея из Иолка?! Но он жалкий смертный! Цепь преступлений тянется за ним! Из зависти убил он брата, случайно тестя на охоте пристрелил! А эта нашумевшая история с женой царя Акаста? Пелей отверг ее. Она ж в отместку оклеветала его перед мужем. Из этой грязной ссоры – считают люди – вышел победителем Пелей, убив обоих… В бесчестии погрязли люди. Напрасно Прометей упорный пытался просветлить их темный разум, учил их строить корабли, дома, носить одежду, читать, писать учил… и верить в светлую мечту… Но все равно они во власти злобной силы! Пелей – один из них! О, сжалься, не сгуби! – с отчаянием и болью говорила униженная Фетида Зевсу, и не гнев – смятение видела она в чертах былого возлюбленного.

– Так нужно! Воля богов такова, – отвечал ей Зевс, склонив голову и спрятав глаза за густою завесой бровей. – Я бьюсь за то, чтоб наступил порядок, чтоб очищались нравы в моих владеньях… Мой благородный внук Пелей… готов… готов спасти он честь богини, запятнанную прелюбодеяньем с ним!

На свадьбе молодоженов пировали и боги Олимпа, и морские божества, и лесной народ, и человеческие родственники жениха – да не в тесном дворце мелкого царька Пелея, не в подводных чертогах титана Нерея, отца Фетиды, а на просторной солнечной поляне перед пещерою Хирона

Пленяя взоры своим изяществом, водили хоровод хариты, божества вечной радости, вселяющие как в богов, так и в смертных восхищение прекрасным. – Унылой и серой казалась бы жизнь без этих дивных дочерей Зевса. Чарующе пели музы, сменяя друг друга в полухориях. Славили они в своих гимнах бессмертное, могучее племя богов и установленные Зевсом законы, добрые нравы и разумные мысли, которые должны царить и в мире людей, и среди небожителей-богов. И наконец, божественный провидец Аполлон, восседая на низко спустившихся облаках, спел под свою золотую кифару пророческое сказание о скором будущем, о кровопролитной войне и о великих подвигах еще не рожденного сына Фетиды и Пелея.

Еще не рожденный сын Фетиды… – вот чего так панически боялся Зевс, и вот отчего не состоялась его свадьба с красавицей-нереидой! По предсказанию Геи-Земли, кто бы ни был мужем божественной Фетиды, великое будущее ждет ее доблестного сына, который силой и властью намного будет превосходить своего отца! Но сын, рожденный ею от Зевса, будет могущественнее Владыки богов и свергнет его с престола!

Про это пророчество знали всего лишь двое – титан Прометей и его мать, богиня справедливости Фемида. Десять тысяч лет прикованный к скале в горах Кавказа Прометей хранил эту тайну и не раскрыл бы ее Властителю Олимпа, даже если ему за это была бы дарована свобода! Но его мать использовала свое тайное знание с большою выгодой для себя: Зевса она предостерегла от ошибочного шага и помогла ему сохранить свой трон. А главное, соперница была устранена, а женою Верховного бога стала она сама – богиня справедливости Фемида!

А Зевсу пришлось делать непростой для мудрого правителя Земли и Неба выбор: или он выбирает возлюбленную Фетиду с ее могущественным сыном-божеством и теряет свою власть, или соглашается на рождение героя среди жалких обитателей земли, силы которого можно не опасаться на небесах…

– Гм-м, от кого же? – думал он. – Среди богов искать супруга своей отвергнутой невесте? Это опасно… Что если бунтаря, второго Прометея, родит она? Нет, без сомненья, он должен смертным быть, счастливец этот, от семени которого родить героя ей выпал жребий! …Но как Фетиду убедить смириться с участью такой?.. – мрачнел Громовержец и замолкал надолго, прикрыв глаза ладонью, чтобы тоску унять и боль, сжимающую сердце.

– И где найти такого смельчака среди людей, чтоб согласился укротить не просто женщину – строптивую богиню? —обращался он к Аполлону, холодным подавив рассудком мгновенную слабость души.

– Мне кажется, такого удальца я знаю! – улыбкой осветился Аполлон. – Что скажешь ты, отец, про внука твоего – Пелея?! Этот драчливый задира вечно скитается без угла из-за своих скандалов. Изгнанный из мест родных за преступленье, Пелей во Фтию удалился, был принят с ласкою, женился, но и оттуда он бежал, случайно тестя на охоте подстрелив. Жену ему пришлось покинуть… Приют нашел в Иолке, у друга своего, царя Акаста, но вляпался в историю опять, которая закончилась убийством друга. С тех пор Пелей и царствует в Иолке…

– Пелей могуч и своеволен… И, кстати, холост… — тускло проговорил Зевс и помрачнел опять, как туча. – Ему, паскуде этому… Фетиду – в жены?… Фетиде на Олимпе равных нет… Да самые могущественные боги за честь считали… И даже брату Посейдону ее отдать я не хотел… А Пелей… гордится пусть… Он храбр, как барс… И, если повезет ему в живых остаться… Скажи, оракул Аполлон, чем славен будет их с Фетидой сын? – Герой войны, жестокой, многолетней? Герой войны людей? – в потухшем лице Зевса мелькнула удовлетворенность. – Подходит! И предлог для войн кровавых для людей всегда найдется! И пусть себе эти жалкие Прометеевы создания сами себя и уничтожат в боях! Давно пора наказать их за бесчестие! – успокоившись, согласился царь богов.

И через два десятка лет на пиршестве богов созревает повод для такой войны – бессмысленной Троянской бойни. Брошенное богиней Раздора Эридой, катится по столу сверкающее золотое яблоко с надписью «Прекраснейшей!». Три богини Олимпа спорят между собой за звание титула «Прекраснейшей!»: Афина, Гера и Афродита. Хитрый Зевс отправляет их к Троянскому царевичу Парису для разрешения спора. Царевич из Трои присуждает титул богине Афродите, а от нее в обмен за победу в споре получает любовь жены Спартанского царя – самой прекрасной женщины на земле – Елены. И все умные и храбрые мужи Спарты и Трои, обвиняя во всех бедах коварство женщин, дробят друг другу черепа, ломают кости, пронзают тела копьями и стрелами, пропитывают землю кровью…

А милая сестрица Зевса – Гера, так вожделенно мечтающая о троне, находит, наконец, способ воплощения своих чаяний. Когда проваливаются все ее попытки переворота, когда выясняется, что бесполезно натравливать Посейдона против Зевса, она идет на поклон к богине любви. С помощью волшебного пояса Афродиты в самый разгар Троянской войны на вершине горы Гаргар, среди благоухающих цветов и трав, она соблазняет Зевса и становится его третьей законной женой.

Впрочем, Гера и раньше сочеталась с любвеобильным Зевсом на ложе любви. И давно уже на Олимпе властно хозяйствует спесивая и непреклонная Покровительница домашнего очага. И давно уже олимпийские небожители почтительно склоняются перед ней. И давно ли сам Зевс в наказание за строптивый норов высек ее, подвесив на золотых цепях? И хотя добрачные связи Геры и Зевса существовали и раньше, но именно этот праздник любви на вершине горы Гаргар древние греки прославляют как день священного бракосочетания Владыки Неба и Земли с упорной и отчаянной Хранительницей их супружеской верности. В этот день повсюду в Древней Греции проходят ритуальные празднества. Статую богини Брака и Семьи украшают, одевают в подвенечное платье и через весь город везут на колеснице к храму, где подготовлено для них брачное ложе.

И будут люди на земле славить святыню брака двух могущественных богов. И будет Гера для укрепления этих семейных уз вечно и злобно преследовать всех тех несчастных, на кого падет благосклонный взор ее женолюбивого мужа. И без конца на землето здесь, то там у Громовержца будут рождаться дети от его земных возлюбленных, среди которых навеки прославятся имена Геракла, Полидевка, Елены Троянской… Но на Олимпийском небе ярких и значительных детей от законных жен у Зевса не было и не будет…

Кончил играть Хирон и почувствовал чье-то незримое присутствие рядом. И богиня Фетида, перестав скрывать себя, подошла к нему и молча села рядом. Давно не появлялась нереида в здешних местах. После свадьбы кентавр ее еще не видел, но знал от героев-полубогов, называвших их неравный с Пелеем брак «молчаливым», что богиня так и не смогла открыть своего сердца Пелею, данному ей в мужья по воле богов. Слышал Хирон, что родила бессмертная Фетида смертного сына от человека

Взглянув на богиню, увидел мудрец глубокую печаль в ее нежном лице. Не ошибся Хирон: не смогла Фетида смириться с тем, что сын ее смертен, и что умереть ему суждено во цвете молодости на поле битвы…

Безутешно рассказывала Фетида о том, как пыталась переломить решение неумолимых Мойр, изменить злой жребий, преодолеть Неотвратимость Судьбы[4 - Мойры Судьбы – три слепые старухи: Клото – Прядущая (нить судьбы обрывается в любом месте), Лахетис (Дающая Жребий), Антропос – Неотвратимость Судьбы.]. Натирала маленького Ахиллеса амброзией, что дарует бессмертие богам и придает им силы. Окунала младенца в мертвящие ледяные воды подземной реки Стикс, чтоб спасти его от гибели. И по ночам, когда спит Пелей, тело малыша закаляла огнем. Но однажды ночью ее муж проснулся, вырвал ребенка из рук и теперь не позволяет приближаться к Ахиллесу, думает, что хотела сгубить малыша.

– Он отнял у меня моего сына, и я вернулась домой в Океан. Но я не перестаю тревожиться о судьбе Ахиллеса, – говорила Фетида кентавру, с трудом удерживая слезы. – Я хотела сделать Ахиллеса бессмертным, но Пелей не дал мне завершить ритуал до конца. Я не могла смириться с тем, что сыну суждено погибнуть в боях после многих подвигов… Я… сделала все, что в моих силах. Тело Ахиллеса стало неуязвимым для всех видов оружия: для тучи стрел, ударов копья и меча… И только пята… пята… она ничем не защищена – я держала его за пяточку… Как горько знать, что именно это приведет его к гибели. Не могу я примириться с тем, что такая короткая жизнь сына пройдет в сражениях, и нить его жизни оборвется в бессмысленной войне людей… Я хотела бы… Скажи мне, мудрый друг, чем же иным, кроме истребления себе подобных, можно наполнить его жизнь, чтоб стала она ярче, полнее, богаче?

– Знанием! – сказал убежденно Хирон. – Только знание сделает разум зрячим, наполнит жизнь смыслом, а чувствам даст полет! А славными сделают подвиги героя добрые деяния. Только добро подарит вечность в памяти людей! Приведи ко мне своего Ахиллеса, и я раскрою ему тайны мира, я впущу свет в его душу и в глаза!

– Я думала об этом, Хирон! Сейчас меня не пускают к сыну… Но если Пелей сам не догадается отдать Ахилла на воспитание к мудрейшему из кентавров, мне придется похитить малыша!

Сказание о дочери Хирона Окиронее

Живет Окиронея[5 - Окироэ, Окиронея – быстрое течение (с греч.)] в гроте близ горного потока. Иногда она бывает двуногой красавицей-наядой, но чаще облекается водами шумящего горного потока, и тогда, сверкающей среброногой кобылицей, бурля и вздымаясь, несется она вдоль каменистых берегов.Когда-то Окиронея была нимфой, спутницей богини охоты Артемиды. Легконогая и стремительная, она следила за сохранностью лесов; птенцов-шалунов, выпавших из гнезда, возвращала обратно, оберегала от рыскающих хищников новорожденных зверенышей.Однажды стояла юная Окиронея рядом с бабушкой Фелирой-Липой на отвесной скале и с восторгом наблюдала, как по бескрайним просторам моря катятся и катятся белогривые валы. – Вот бы взлететь, как птица! – подумала она. – Закружить над янтарными волнами и взмыть под самые облака!

И вдруг взволновалось море, забурлило с шумом и неожиданно стихло. Взбаламученные волны пенно вскипели, и тут же, успокоившись, дремотно улеглись. Так шалил ветер, носившийся над морем, и это был не просто бриз, обвевающий побережье, а сам повелитель ветров – Эол. Он был вольный и гибкий, не знал ни единой преграды, в любую щель мог просочиться и вихрем штормовым разнести все в щепки. Он мог подняться высоко, к самому солнцу, — не обжигало оно его прозрачного тела, и на морское дно спуститься глубоко, по затонувшим судам пробежаться. Он мог выпустить на свободу все подчиненные ему ветра и ураганом пронестись по земле, сметая и круша все на своем пути.

Но в этот день он был игрив и ласков. То листья весело вскружит, то брюшки пощекочет у небесных коров, то соберет их в стайку и угонит от Нефелы.

Эол подлетел к Окиронее и, кружа вокруг нее, распустил ее длинные косы, в прядях ее серебристо-пепельных волос запутался, он трепал ее пеплос, гладил ее кожу и тихо шептал ей: «Лети со мной!»

– Нет, — говорила ему дочь Хирона. – Улетай прочь! Спутницам Артемиды не дозволено приближаться к мужчинам.

– Я всюду бываю, я многое видел, – говорил он ей. – Я видел, как дивные леса растут на дне морском, как грохочущие горы плюются огнем, как в горах распускаются каменные цветы! Лети со мной!

– Нет, – говорила нимфа Артемиды. – Улетай прочь! Я буду верна госпоже.

Договорился Эол с Нефелой и спустила она облачную корову – низко-низко. Погладила ее Окиронея по холодной пушистой спинке. Еще ниже опустилось облако. Не удержалась Окиронея, шагнула в ее мягкое тело. Только оглянулась она на бабушку Липу, вопрошая ее глазами: «Можно ли?»

– Лети – лети, – ласково качнула ей ветвями Фелира, ведь когда-то и сама она безоглядно нырнула в пучину своих чувств.

Поднялось облако с Окиронеей в небо, и по легкому прозрачному эфиру[6 - Эфир – воздух, свет небесный.] погнал его бог ветров.

Не вернулась домой Окиронея. Потеряли Хирон с Харикло свою выросшую дочь. Только мудрая Фелира знала, что с юными девами такое однажды случается… Да от ока всевидящего Гелиоса не укрылось, как бог Эол в единоборстве одолел неуступчивую нимфу. Боялась отца Окиронея, но пуще Хирона страшил ее гнев Артемиды, защитницы целомудрия. И вездесущий бог ветров, зная о нравах богини-Девы, разящие стрелы которой не знают промаха, стал думать о том, как спасти возлюбленную от неминуемой кары. Попросил Эол Посейдона, покровителя коней, изменить ее облик, чтоб не губить дочь Хирона. Так Окиронея превратилась в лошадь и стала зваться Гиппой[7 -

Гиппа – гиппос – лошадь (греч).].

Только через год, после кончины своей жены, царь Магнезии Эол смог жениться на Окиронее и привести ее с маленькой дочерью к себе дворец.

Родила Гиппа жеребенка на Пелионе. Но Эол пригласил своего друга Посейдона, чтобы тот вернул его дочери человеческий облик. Бог морей превратил новорожденную кобылицу в девочку, но на глазах у всех дочь Эола приобрела черты двуприродного существа – полу-лошадки полу-девочки.

– Но я бы хотел… – протестующе округлил свои изумленные глаза бог ветров.

– Она сама вольна выбирать, в каком облике ей жить, — успокоил его Посейдон. – Возвращаясь во дворец из дальних странствий, ты дочь свою в девичьем облике увидишь. Но во времена твоих путешествий, она будет расти в лесах Пелиона, резвясь кентавридой, под присмотром деда своего Хирона.

Малютка-кентаврида сразу же встала на свои шаткие ножки, в отличие от беспомощных человеческих детей. Девочка была, светловолосая с беленьким личиком, а ее кобылье тельце было вороной масти, и потому ее сразу же стали называть Меланиппой – Черной Кобылицей.

Сказание о кентавриде Меланиппе

Меланиппа и Асклепий

Цок-цок-цок! – зазвучали легкие копыта, и на поляне появилась – юная девушка-кентавр. У внучки Хирона – белокожее девичье тело, округлые формы которого скрывают волосы, долгие и волнистые, как голубовато-серебристые струи Окиронеи, горной речки, текущей меж камней и скал Пелиона. И глаза у Меланиппы изменчивы, как зеркало вод Окиронеи: то сияют они, как чистый горный хрусталь, то сереют, как пасмурный дождливый день, то сверкают непроглядной темнотой омута. И угольно чернеет ее гибкое, ладное, блестящее тело молодой кобылицы.Цок-цок-цок! – изящно ступает Меланиппа высокими точеными ножками, и лазурной голубизной неба светятся ее глаза. И горячие взоры юношей-охотников следят за ней с нескрываемым восторгом. – Ого, какая добыча! Как Артемида к вам щедра! – изумленно-радостно качает головой Меланиппа, и мелодичный смех ее разносит Эхо между скал. – Цок-цок! – переступают ее танцующие копытца, и вслед за жужжащей мухой хлестко взметается серебристый хвост. – И где ты пропадала, озорница? Опять скакала по кручам в горах? – спрашивает ее потеплевшим голосом Хирон. – С Окиронеей-мамой по долине мы гонялись наперегонки

– Что-то в последнее время, в канун своего пятнадцатого лета, ты редко к нам ходишь, все дома да дома, все с мамой, да с мамой… И на прогулки ты ходишь одна, – с улыбкой замечает Хирон.