История войн на море с древнейших времен до конца XIX века

Как бы то ни было, Венеция, древняя республика Св. Марка была блестящим проявлением общественности, и в течение некоторого времени, благодаря господству на море, занимала даже положение мировой державы. Дипломаты ее были самыми искусными в мире, ее купцы – самыми богатыми. В самый город Венецию, за весь тысячелетний период со времени его основания и до взятия его Бонапартом, благодаря силе ее флота и искусству дипломатии, никогда не вступала нога неприятеля.

Часть вторая. Появление парусных военных флотов

Глава I. Период перехода к парусному флоту

Северные моря в донорманнский период

Употребление мускульной силы человека в качестве двигательной силы для судов, с глубокой древности установилось, так сказать, естественным путем, но применение этой силы в крупных размерах было возможно только в те времена, когда существовало рабство или иные, подобные рабству, отношения, когда имелась возможность добывать человеческую силу в больших количествах и за дешевую цену; сила эта годилась впрочем только на внутренних морях, так как спокойное, по большей части, состояние таких морей или лишь слабое волнение, давало возможность и для военный целей употреблять легкие суда. Набор гребцов становился постепенно все труднее, вследствие чего численность команд, работавших на веслах на военных кораблях падала все ниже; пришлось, наконец, привлечь к этой работе тюремное население, откуда и возникла так называемая «ссылка на галеры».

Вследствие особенностей очертания береговой линии Швеции, Финляндии и других стран Балтики, гребное судоходство сохранилось на Балтийском море значительно дольше, чем на Средиземном, и еще в начале XVIII века там существовали гребные шхерные флоты. Хотя такие суда были сравнительно мало приспособлены к плаванию у наших берегов, среди первых судов прусского флота имелись так называемые гребные канонерские лодки. На судовых шлюпках до самого последнего времени употреблялась исключительно человеческая сила, при чем она же служила и для некоторых военных надобностей, например, для буксирования потерпевших аварию кораблей или во время штиля; эта же сила применялась и при атаке на стоящие на якоре суда, при так называемом «вырезывании» их (cutting out) еще в последнюю войну Северных и Южных Штатов, что может повториться и в будущем. По всем этим причинам очень важно, чтобы экипажи судов настойчиво упражнялись в гребле.

Таким образом, на Средиземном море гребные суда еще в течение многих столетий оставались настоящими военными судами; за греческими, карфагенскими и римскими военными судами всех видов и размеров, последовали галеры, которые и образовали главную составную часть всех более или менее организованных средневековых флотов. Сила их заключалась в носу, в таране или в установленных на носу метательных машинах, которые впоследствии были заменены судовыми орудиями. Сообразно этому, естественным строем тактического наступления для них был строй широкого развернутого фронта, сила которого была направлена прямо вперед, при одновременном прикрытии флангов. Подвижность гребных судов и их независимость от направления ветра давала возможность широкого пользования ими для тактических целей, так как они могли производить атаку в любом направлении, могли занять любое место и по произволу менять его.

Битвы древних гребных судов и новейших галер выражались в боях на близкой дистанции, в абордажах, прорывах и охватах флангов; во многих отношениях эти битвы походили на сухопутные сражения.

В тактическом смысле применение галер было почти неограниченное, но зато в стратегическом – гребные военные флоты имели самый ограниченный район действия. Малейшее волнение, в особенности в открытом море, чрезвычайно мешало грести, так что значительные переходы были почти невозможны; гребцы очень быстро уставали и кораблям, имевшим низкие борта постоянно грозила опасность перевернуться; все это заставляло как можно скорее укрываться в гавани или, по крайней мере, у берега.

Впрочем, для больших походов были еще и другие очень серьезные препятствия; военные корабли не могли брать с собой достаточных запасов воды и провианта, а потому необходимы были многочисленные транспортные суда. Эти суда стесняли движение главным образом тем, что военным кораблям приходилось тащить их на буксире, вследствие чего движение крайне замедлялось, а вместе с тем чрезвычайно ограничивалась возможность более широких стратегических операций.

Поэтому приходилось, ради пополнения запасов, постоянно держаться вблизи безопасных якорных стоянок вследствие чего гребные флоты были всегда привязаны к берегу; особенно это относилось к флотам, которые в средние века начали формироваться на берегах океана. Несколько парусов, которые имелись на кораблях, приносили мало пользы и даже служили скорее помехой, так как для них требовался рангоут и такелаж, который при противном ветре приходилось снимать и складывать, при чем он занимал много места и мешал грести. Вследствие того, что для гребли требовалось очень большое количество людей, число солдат на борту было очень ограниченно.

Все это сильно влияло на ведение войны, которая сводилась, главным образом, к нападениям на неприятельские берега. Сухопутная и морская война были тесно связаны между собой, настоящая морская война была почти невозможна, а достижение полного господства на море в большинстве случаев было невыполнимо; войны морских разбойников в этом отношении являются одним из немногих исключений. Влияние гребных флотов на развитие и на ход морской торговли было также не очень значительно, так как небольшие, снабженные по большей части парусами, торговые корабли в большинстве случаев легко ускользали от врагов и держались в открытом море до наступления лучших обстоятельств.

Даже во время многочисленных войн, которые вели между собой в конце средних веков две самые большие торговые республики – Венеция и Генуя, обе они старались вести войну посредством нападений сильного флота на неприятельские берега, чтобы отвлечь противника подальше от районов своей торговли.

Однако, по мере того, как центры торговли и культурного развития, а вместе с тем и могущества государств передвигались с берегов Средиземного моря на берега Атлантического океана, все настоятельнее делалась необходимость заменить силу весел, приводимых в движение человеком, каким-либо другим двигателем. Век открытий нанес, наконец, смертельный удар и гребным флотам.

Поэтому колыбель военного и торгового парусного судоходства надо искать на берегах Атлантического океана; применение парусных судов к военному делу началось там уже давно, но потребовало очень долгого времени для своего развития.

Человеческая сила всегда была недостаточной для передвижения широких, прочно построенных судов, и для таких судов всегда пользовались силой ветра. Торговые суда у древних народов, хотя и имели весла, но ходили почти исключительно под парусами, а у народов, которые плавали по океану, паруса были всегда главным способом передвижения для военных кораблей, даже и в бою. Их корабли должны были противостоять гораздо более значительному ветру и действию прилива и отлива, чем на внутренних морях; поэтому они строились гораздо прочнее, были тяжелее, и приводить их в движение при помощи весел было значительно труднее. Тем не менее, пока рангоут и такелаж не приобрели достаточного развития, весла сохраняли большое значение на прежних военных кораблях, так что их можно назвать «смешанными» кораблями. Такие корабли были у англосаксов и норманнов. Однако, для того, чтобы от первых шагов в употреблении парусов перейти к известному совершенству в умении ими пользоваться, необходимо было некоторое знакомство с техникой морского дела. Кроме того, пользование парусами требует большого совершенства в самой постройке судна, так как оно должно противостоять сильным ударам волн, а у берегов океана, где бывают приливы и отливы, суда должны быть настолько прочно построены, чтобы в случае посадки на мель они не разламывались при убыли воды.

Несмотря на то, что парусное судоходство должно было удовлетворять всем этим требованиям, нельзя не удивляться, что оно так медленно развивалось; если при этом обратить внимание на необыкновенно быстрое развитие судоходного дела во второй половине XVIII века, то медлительность эту приходится считать почти необъяснимой.

Нам хочется сказать в этой связи несколько слов о сражении при Ванне в 56 г. до н. э., о котором уже упоминалось выше, так как сражение это произошло в океане; между гребными и парусными судами, и таким образом, является в известном смысле переходом от гребного к парусному судоходству.

Во время постепенного завоевания Галлии, в 58-51 гг. до н. э., Цезарь встретил у венетов, в нынешней Бретани, особенно упорное сопротивление; венеты были искусные, ловкие моряки, столь же храбрые на море, как и на суше. Корабли их имели высокие борта, высоко поднятые фор– и ахтерштевни, и были так прочно построены из дубового дерева, что таран ничего не мог против них поделать; суда эти были плоскодонные, так что не опрокидывались, когда их вытаскивали на берег. На них были и весла, но вследствие их величины и тяжести, на них можно было ходить только под парусом. Оснастка их состояла из одной мачты с одним парусом на рее; паруса делались из сырых шкур или из кож.

Цезарю не удалось справиться венетами на суше, и тогда он убедился, что придется атаковать их и на море, для чего необходимо иметь флот. С обычной энергией, отличавшей римлян, он немедленно выписал из Предальпийской Галлии (Лигурии и Венеции) корабельных плотников и матросов с инструментами и принадлежностями судового снаряжения, и приказал строить на Луаре корабли обычного на Средиземном море типа – низкие, легкие и быстроходные гребные суда (либурны?). Людей для работы на веслах он приказал набрать и обучить в Галлии, а для боя посадил на суда своих легионеров; начальство над этими судами он поручил молодому офицеру Дециму Бруту. Как только флот был готов к бою, Цезарь тотчас же начал наступление против венетов на суше, а Брут в то же время наступал на них морем.

Римские корабли имели то преимущество, что благодаря веслам имели возможность двигаться по желанию своих командиров; кроме того, римские солдаты были лучше вооружены, чем венеты. Однако римляне находились в неблагоприятных условиях, так как: 1) неприятельские корабли были неуязвимы для тарана; 2) римлянам было гораздо труднее действовать метательными снарядами со своих низких судов против высокобортных кораблей венетов, чем венетам против римлян; даже башни на римских кораблях были ниже неприятельского фор– и ахтерштевня; 3) брать на абордаж высокобортные неприятельские корабли было тоже очень трудно; было даже трудно встать к ним борт к борту, так как они двигались на парусах довольно быстро.

Венеты, по-видимому, только и ждали случая сразиться на море, так как они немедленно вышли навстречу римлянам к Ванну, в 32 морских милях от Луары. Число римских кораблей неизвестно, но их было меньше, чем у венетов, которые вышли в бой не менее, как с 200 кораблями; венеты имели еще преимущество точного знания местности и вообще всего, что связано с местной гидрографией.

При таких обстоятельства исход боя представлялся сомнительным и зависел главным образом от погоды; при свежем бризе и волнении на море римлянам пришлось бы плохо, а бурная погода могла бы и вовсе погубить их. Однако случай и счастье благоприятствовали им, а может быть они и выждали хорошей погоды; во всяком случае в день боя море было совершенно спокойно и дул легкий бриз. Практический ум римлян, как и в сражении при Миле, навел их на мысль об еще одном новом оружии, направленном не против судов или экипажей, а имевшем целью лишить неприятеля способности передвижения. Они вооружились серповидными копьями, т. е. прочными серпами на длинных древках, для повреждения неприятельского такелажа.

Римляне двинулись в бой. Так как они могли совершенно свободно распоряжаться своим движением, то им было легко проскользнуть между медленно приближавшимися при слабом бризе и, конечно, без особого порядка, кораблями венетов и при этом, не понеся значительных потерь, обрубить им шкоты и фалы и изрезать паруса. Затем они зацеплялись своими серпами за канаты и, продолжая двигаться вперед, обрезали их. Лишив, таким образом, противника способности передвижения, римские корабли по два и более наваливались на борта неприятельских судов и брали их на абордаж. Таким образом римляне обеспечили себе перевес в рукопашном бою, в котором слабее вооруженные и хуже защищенные венеты, несмотря на отчаянную храбрость, обречены были на поражение. Ветер совершенно стих и корабли венетов, лишенные возможности оказывать друг другу помощь, были один за другим захвачены в плен; они упорно сопротивлялись, даже не думая о бегстве. Сражение продолжалось с утра до вечера и закончилось полной победой римлян, которые уничтожили весь неприятельский флот.

После этого венеты прекратили сопротивление на суше, и изъявили покорность. Вопреки своему обычному образу действий, Цезарь учинил над ними жестокий суд. Несмотря на то, что они только храбро отстаивали свою независимость; предводители их были казнены, а остальные проданы в рабство. Поступая так жестоко, Цезарь, как и во всех своих действиях, руководился мудрым расчетом; по природе своей он не был ни жесток, ни мягкосердечен, но не боялся применять никакие средства для достижения свои целей. В данном случае он, несомненно, счел необходимым в своих интересах уничтожить народ могущественный на море, на котором сам он чувствовал себя слабым, так как народ этот мог впоследствии снова сделаться для него очень опасным. Он, конечно, отлично понимал, что флот его обязан своим успехом, главным образом, случаю.

Сражение у Ванна представляет интерес, как единственное более или менее подробно описанное сражение между гребными и парусными судами; вместе с тем битва эта наиболее ярко показывает значение движения для боя и преимущества, какие имеет движение, производимое собственными силами, перед движением, заимствуемым извне и зависящим от случайностей. Новое оружие, которое пустили в ход римляне, еще раз доказало их прямой и ясный практический смысл; оружие это не было направлено против неприятельских сил или боевых средств – против кораблей, оружия или экипажей, – а было предназначено исключительно для того, чтобы сделать негодным к употреблению неприятельский такелаж, лишить противника способности передвигаться, а затем атаковать и одолеть неподвижные корабли превосходными силами раньше, чем другие могли бы подоспеть им на помощь. При этом римляне, чтобы действовать своим новым оружием искусно использовали двигательную силу, заключавшуюся в веслах.

Таким образом, мы видим, что уже в первом сражении, в котором приняли участие парусные суда, атака противника была направлена прежде всего не на самый корабль или его экипаж, а на его двигательную силу – на такелаж. Тот же прием снова стал систематически применяться и впоследствии, в XVIII в., когда тактика парусного флота снова поднялась из мрачных времен средневековья на ту высоту, на которой стоял Юлий Цезарь, как показывает сражение при Ванне, в 56 г. до н. э.

Сражение при Ванне было необходимо описать потому, что это одно из немногих сражений, в которых гребные суда одержали полную победу над парусными. Надо принять во внимание, что сражение это произошло в самые первые времена, в дни младенчества парусного судоходства, при чем против варварского народа выступил самый культурный и самый могущественный в военном смысле народ того времени.

Ближайшее затем время также представляет известный интерес для военно-морской истории, но мы ограничимся беглым описанием только двух походов Цезаря против Британии, так как вопрос о высадке в Англию до последнего времени является не разрешенной проблемой морской войны. Британцы несомненно оказывали помощь венетам; римляне, со своим вновь построенным флотом являлись господами на море и таким образом никаких препятствий к переправе в Британию для них не было. На следующий год после сражения у Ванна Цезарь переправился туда с небольшим отрядом, но вскоре возвратился обратно, так как, вероятно, убедился, что для завоевания такого большого острова необходимо иметь значительные силы. В виду этого, он в течение зимы построил большой транспортный флот из 600 судов, который и собрал в порту Итиус (у Кале?); суда эти были весельные, широкие и плоскодонные, так что могли вмещать большое число людей и лошадей; они были похожи на те, которые 1860 лет спустя Наполеон приказал выстроить в Булони. В качестве конвоя служили 28 галер. В 54 г. до н. э. Цезарь с пятью легионами переправился через пролив и высадился на том самом месте, которое избрал в прошлом году. Бриты собрали на скалистых берегах близ Дувра значительную армию, но при виде бесчисленных римских судов отступили назад. Цезарь дошел до Лондона, переправился через Темзу, но затем тоже возвратился назад, не закрепив за собой занятого пространства.

Завоевание Англии римлянами началось только почти сто лет спустя, в 40 г. н. э., в царствование императора Клавдия и продолжалось с переменным успехом до тех пор, пока Агрикола не возвел между Фортом и Клайдом северный «вал Пиктов», которого, однако, римляне удержать за собой не могли; это вынудило императора Адриана 60 лет спустя, в 124 г. выстроить новый, южный «вал Пиктов» между Сольвеем и Тайном (Карлейль-Нюкастл).

Северную часть Шотландии – Каледонскую возвышенность – римлянам так и не удалось завоевать, а также не удалось на долгое время удержать за собой местность в промежутке между двумя валами. Зато вся остальная Англия до Тайна, в течение многих столетий находилась под властью римлян, пока римская империя не ослабела настолько, что гарнизоны ее не могли больше сдерживать пиктов и скоттов. Наконец, 125 лет спустя, в 426 г. римляне вынуждены были очистить всю Британию, которую пикты и скотты подвергли страшному опустошению – британцы, за то долгое время господства римлян, когда оружие имели только римские гарнизоны, утратили всякую воинственность и плтому не могли противостоять пиктам и скоттам.

Мы упоминаем здесь об этих событиях, поскольку они стоят в тесной связи с историей морских войн; история развития парусного судоходства является вместе с тем, в главных чертах, историей развития английского морского могущества, распространившегося с начала текущего столетия на весь мир; история эта представляет значительный интерес с первых шагов развития этого могущества, которое шло с перерывами и притом без определенного плана. Так, например, в мрачные времена средних веков о дальнейшем ходе этого развития не было и речи. Впрочем, планомерность вообще не является отличительной чертой английского характера – Англия всегда считалась только с настоятельной нуждой текущего момента. Тем более важно рассмотреть те факторы, которые привели Англию к современному мировому положению. Особенно важную роль сыграло здесь географическое положение. Действительно: а) островное положение Великобритании чрезвычайно выгодно, причем острова, на которых она расположена, обладают необыкновенно благоприятным климатом, незамерзающими водами, чрезвычайным плодородием и достаточно обширны для расселения всего народа; б) острова эти лежат у открытого океана и притом так расположены по отношению к северной Европе, что все морские сообщения последней проходят мимо английских берегов по узким проливам, за которыми очень легко установить наблюдение; благодаря этому Англия естественно сделалась контрольным пунктом для всей торговли северной Европы и складочным местом для посредничества в этой торговле с южной и западной Европой, а также и с другими частями света; в) береговые очертания островов Англии благоприятны для судоходства, так как у берегов этих везде имеется много прекрасных естественных гаваней; г) почва островов не только очень плодородна, но вместе с тем изобилует минеральными богатствами – углем, железом, оловом, которые добываются так близко от берегов, что могут прямо с места добычи погружаться на корабли или употребляться на заводах, например, для надобностей судостроения и т. п., между тем, как у нас далекий транспорт к лишенному гаваней побережью сильно повышает стоимость продуктов горной промышленности.

Такое выгодное положение занимает еще одна только Япония на восточной стороне материка, но она не имеет ни такого благоприятного климата, ни такого обилия ископаемых богатств.

Англии не хватало только искусного в морском деле населения, которое могло бы использовать эти исключительные преимущества. Коренные обитатели ее, бритты, кельтское племя, как и все кельты, не имели ни способности, ни склонности к мореплаванию; интересно поэтому проследить перемены, произведенные великими историческими событиями в населении Англии, вследствие которых население это сделалось первыми моряками в мире. В нижеследующих строках мы очертим вкратце эти события.

Народы германского происхождения, жившие у берегов моря или населявшие прибрежные области, издревле, насколько имеются сведения, проявляли особое искусство в морском деле; таковы были фризы, в теперешней восточной и западной Фрисландии, саксы – между Яде и Эльбой, англы в нынешнем Шлезвиг-Голштинском герцогстве, норвежцы, шведы и датчане. Фризы в свое время причинили римлянам много хлопот; в 40 г. н. э. они дошли до Галлии, а около 260 года – до восточной Испании. За исключением трех последних народов, которые обосновались на Балтийской море, все вышеупомянутые народности приняли участие в возникновении современного английского населения.

Сначала скажем об англосаксах. После удаления римских гарнизонов, утратившие всякую воинственность бритты не могли сопротивляться пиктам и скоттам (пикты – храбрые и дикие обитатели шотландской возвышенности; скотты – кельтское племя из Ирландии) и призвали себе на помощь саксов, которые в числе 300 человек прибыли под начальство Хенгиста и Хорсы в трех «киалах» и высадились у Южного Фореленда: «киалы» были килевые суда, первые, о которых имеются известия; отсюда происходит название «Киль», в гербе которого имеется килевая лодка. Приблизительно около этого же времени один римский поэт говорил, что саксов приходится бояться даже в те времена, когда дует противный ветер; отсюда, по-видимому, можно безошибочно заключить, что саксам, т. е. германским мореплавателям, должно быть приписано искусство лавирования, с которым непосредственно связана постройка килевых судов. Это был такой шаг вперед в области парусного судоходства, значение которого трудно оценить по достоинству.

Вскоре после этого на плодоносный остров устремились, вслед за первыми переселенцами, новые толпы саксов, которые оттеснили пиктов назад в Каледонию, а вместе с тем сделались господами Британии; британцы сохранили независимость только в гористом Уэльсе, что до сих пор видно из тамошнего наречия; сохранили свою независимость также остатки пиктов и гэлов на шотландской возвышенности. Впоследствии предводители саксов основали семь королевств, которые, спустя несколько столетий, были соединены Эгбертом в одно королевство, получившее название «страны англов», т. е. Англии. Однако морского значения не имели ни отдельные герцогства, ни соединенное королевство, так как англосаксы, сделавшись хозяевами богатой страны, забросили мореходство.

Замечательно, что все германские морские племена, в противоположность финикиянам и грекам, пользовались судоходством исключительно для морского разбоя и относились, по крайней мере, в течение первых веков своего исторического существования, с презрением к морской торговле. Англосаксы в Англии чувствовали себя удовлетворенными своими обширными владениями и потому, к великому своему ущербу, отвыкли от плавания по морям, а тем временем (827 г.) на сцене появился новый морской народ – норманны, производившие разбои у берегов Англии.

Англонорманнский период

Под именем норманнов следует разуметь не одних только норвежцев, но также и шведов и датчан; всем трем этим народностям безразлично присваивалось имя норманнов, и установить, к которой именно из них оно относилось в отдельных случаях, не представляется возможным. Мы будем говорить о норвежцах и датчанах – викингах, морских воинах и героях. Их морские походы были исключительно разбойничьими набегами; они безжалостно грабили, жгли и убивали во всех местах, где появлялись, а тех жителей, которые оставались в живых, уводили в рабство.

У них были только небольшие открытые суда, а вначале даже только большие лодки, сплетеные из ивовых прутьев и обтянутые звериными шкурами, с одной мачтой и парусом, сшитым также из шкур, с высоко поднятым фор– и ахтерштевнями, при чем форштевень часто заканчивался фигурой дракона, вследствие чего и самые суда обыкновенно назывались «драконами». Суда эти имели мачту и рею и были, собственно говоря, парусными судами, но тем не менее могли ходить и на веслах, которых было 30 и более; таким образом, это были «смешанные суда», легкие и быстроходные, которые не только легко было вытащить на берег, но и перетаскивать по земле на далекое расстояние. Осадка их была настолько незначительна, что на них можно было плавать и по рекам. Позднее, на судах этих на носу и на корме стали устраиваться полу-палубы, на которых становились воины; бортовые стенки увеличивались в высоту и укреплялись тем, что на них вешались щиты; экипаж их состоял из 50-100 человек, считая всех матросов и воинов.

Норманны нагоняли ужас не только на побережье, но и на внутреннюю страну, а так как они появлялись со многими сотнями таких судов, то могли давать крупные сражения и покорять целые царства. Их отчаянная храбрость проявлялась как в бою, так и в странствованиях по морям, причем они на своих открытых судах с примитивным такелажем и без всяких других вспомогательных средств, совершали далекие походы в совершенно неизвестные моря и даже переправлялись через океан на Фарерские острова, в Исландию, Гренландию и Винланд (в Северной Америке). Подобно финикиянам, они не оставили следов своего пребывания в этих странах, так как у них не было никакой культуры и никаких высших интересов. Таким образом, норманны представляют в течение нескольких столетий средневековой истории одно из самых удивительный явлений. Чем именно были вызваны их частые разбойничьи набеги, начавшиеся в VIII в., получившие особенное развитие в IX, и постепенно затихшие в XII в. – точно неизвестно; вероятно, они были вызваны, с одной стороны, стремлением к независимости норманнского дворянства, не желавшего подчиняться самозванным королям, а с другой – значительным избытком населения.

В конце VIII в. впервые начались набеги норманнов на северные берега Англии; в те времена, и еще долгое время спустя, они были язычниками. Затем наступил долгий период спокойствия во время царствования Карла Великого, который принимал энергичные меры для поддержания безопасности сообщений на море и на суше. В устьях всех рек на Северном море он приказал строить корабли для борьбы с морскими разбойниками, учредил морскую и береговую стражу, назначил искусных предводителей, и вообще установил строгий порядок. Точно также действовал он и в Адриатическом море и на южном берегу Франции, где флот его разбил могущественных в то время сарацин. О нападении его сына Пипина на Венецию мы уже говорили выше.

Вследствие этого, во времена его царствования норманнам не удалось многого достичь в Северном море, и потому они перенесли свои разбои на Балтику; зато после смерти Карла Великого (814 г.), при его бесхарактерных преемниках они получили полную свободу действий. Они грабили немецкие, французские и английские берега, так как ни у Германии, ни у Англии не было флота, разграбили и сожгли Гамбург (845 г.), куда они добрались вверх по Эльбе на 600 судах, Руан (841 г.) и Бордо (847 г.); несколько раз они поднимались вверх по Рейну до Бонна, Кобленца и Майнца, разграбили Кёльн, Аахен и другин города. Вверх по Сене они поднимались с 700 кораблями и 40 000 воинов до самого Парижа, который они безуспешно осаждали в 885-886 гг. (вероятно, город откупился), после чего сожгли Реймс и Суассон. Еще ранее этого они побывали в Испании и в Средиземном море, где, между прочим, разграбили и сожгли Пизу (860 г.). В 880 г. они разбили наголову большую саксонскую армию на нижней Эльбе, а в 891 г. норманнская армия, в свою очередь, была уничтожена у Левена королем Арнульфом. Несмотря на это они добрались в 892 г. до Вормса, и около 900 г. осели в устьях Сены (как за 60 лет перед тем в дельте Рейна). Двенадцать лет спустя Карл Простодушный (III) был вынужден уступить норманнскому вождю Ролофу, который после этого крестился под именем Роберта, город Руан с окрестностями; область эта получила название Нормандии и сделалась с того времени независимым графством (912 г.).

Норманны приобрели здесь, как четыре с половиной века тому назад саксы в Англии, плодородную страну, но влияние этой страны на них было совершенно иное, чем на саксов; эти последние сохранили свой язык, нравы и национальность, но отстали от мореходства и морского разбоя; норманны скоро утратили родной язык и обычаи и слились в этом отношении с французами, но продолжали держаться за морское дело и остались смелыми, воинственными искателями приключений на суше и на море. Они уходили большими партиями из Нормандии в Средиземное море, и, сообразно изменившимся обстоятельствам, поступали на службу в качестве наемных солдат в Италии. Дело дошло до того, что (здесь мы забегаем несколько вперед) в 1057 г. норманн Роберт Гюискар сделался герцогом Апулии (в Нижней Италии), другой норманн (Рожер II) в 1130 г. сделался королем Сицилии, третий – (Богемунд Тарентский) графом Антиохийским. Таким образом внушавшие ужас северные люди сделались владыками на юге, в солнечной Италии.

После смерти Карла Великого, участились набеги норманнов и на Англию. Начиная с 832 года, набеги эти происходили ежегодно. Вскоре норманны перестали уже возвращаться на зиму домой, и с 866 г. осели в Англии; попытки сакских королей прогнать их оставались безуспешными: они продолжали распространяться все дальше. В 870 г. пал в бою король Этельдред, а его младший брат и преемник Альфред, впоследствии прозванный Великим, которому в то время было только 22 года, должен был бежать и скрываться в течение многих лет. Втайне он начал собирать своих саксов, и семь лет спустя ему удалось разбить и покорить норманнов, которых он принудил принять крещение. После этого он с переменным успехом воевал на море против новых разбойничьих набегов норманнов; он был первым английским королем, который лично командовал флотом. Наконец, в 897 г. для решительного отражения неприятеля он приказал выстроить новый флот по собственным указаниям; поэтому его считают основателем английского морского могущества, хотя созданный им флот просуществовал недолго.

Его действия обличают в нем государя, далеко опередившего свою эпоху в понимании морского дела; он первый понял значение для Англии морской торговли и всеми силами поощрял ее; вместе с тем, оценив значение морского могущества для торговли, он стал заботиться об усилении своих сил на море и создал новый, более сильный флот, с которым перешел в наступление против разбойников, так как убедился, что страну и торговый флот можно защищать только энергичным наступлением.

Новые суда, построенные Альфредом, отличались от всех известных на севере: они были вдвое длиннее, чем было принято, более высоки и устойчивы, но при этом и более быстроходны, так как на них было по 60 и более весел. Вероятно, это были высокобортные галеры, подобные тем которые имелись на Средиземном море, но приспособленные к плаванию в северных водах, с более острыми обводами и большей осадкой. С этими кораблями Альфред одержал несколько побед над норманнами, а так как преемники его тоже имели сильный флот, то почти на целое столетие разбои прекратились совершенно. Флот в те времена был разделен на три эскадры – для трех побережий. Ежегодно на Пасху (зимой судоходство прекращалось) личный состав приводился в готовность, осматривался и занимался упражнениями.

Разбои возобновились в 992 г., когда на престол вступил слабый, нерешительный король Этельред Беспомощный (979-1016); на этот раз на Англию напали датчане. Этельред не раз откупался от них крупными суммами, а в 1202 г. приказал перебить всех датчан, находившихся в стране; это повело, однако, к еще большим разбоям. Наконец, датский король Свейн явился с большим флотом к городу Сэндвичу в Доунсе и завершил завоевание Англии. После смерти его в 1014 г., началась война за престол, но уже с 1017 г. сын его, Канут Великий, которого флот провозгласил королем, царствовал в Англии бераздельно.

В течение двух с половиной столетий норманны заселили большие пространства в Англии, при чем датчане занимали господствующее положение. Правда, двадцати три года спустя, в 1014 г., на трон снова вступил сакский король Эдуард, но род его удержался на троне только в течение двадцати пяти лет. В 1066 году, преемник этого короля, Гарольд, пал в борьбе с норманнами. Гарольд наголову разбил 25 сентября высадившегося на северо-востоке Англии, в Йоркшире, норвежского короля, при чем сам был ранен, а 14 октября был убит в сражении при Гастингсе с Вильгельмом Нормандским (Завоевателем), который с 60-тысячной армией переправился из Сен Валери (между Дьеппом и Феканом) в Певенси.