Студия

Мужчины молчали. То ли они услышали шаги Семеныча чуть раньше и поэтому прервали беседу, то ли пауза возникла по другой причине. Появление Семеныча вряд ли могло быть ожидаемым, но сидящие за столом люди не выказали абсолютно никакого внешнего удивления. Один из них, сидящий в торце противоположного к входу краю стола, развернулся вполоборота, не взглянув на Семеныча:

– Здравствуй.

– Закурить не будет? – грубо спросил Семеныч. Его моментально разозлило невозмутимое и открытое приветствие.

– Нет, – ухмыльнулся в ответ мужчина. Волосы его тронула седина, смуглое лицо украшали мелкие морщины. На вид ему можно было дать немало лет, но стариком его назвать было нельзя. Что-то в нем оставалось от молодого охотника, которым он, вероятно, и был много лет назад. Он поднял на Семеныча удивительные, как синий ультрамарин, глаза, и вдруг неразборчиво крикнул что-то на незнакомом языке. Трое сидящих за столом мужчин, вскочив, схватили Семеныча, и, выкрутив ему за спиной руки, подтащили его к краю стола. Сметя стоявшую посуду, они пригнули голову Семеныча, прижав к столешнице.

«Седой» сказал что-то еще, но на этот раз еле слышно. Тогда один из державших Семеныча мужчин, выхватил из-под стола топор и без размаха хотел ударить им Семеныча по шее, точно намереваясь отсечь голову. Но мгновением ранее Семеныч, услышав «седого» и, уловив чутьем смутное движение за окном, дернул головой. Лезвие топора вонзилось в дерево, лишь немного задев подбородок по касательной. При ударе мужчины отпрянули. Воспользовавшись этим, Семеныч молниеносно потянул на себя край стола и резко опрокинул его на другую сторону. Под звон и грохот слетевшей посуды, Семеныч, сделав шаг в сторону, схватил острый тесак, лежавший на камине. Но тесак ему не понадобился: Семеныч увидел нацеленный на него карабин.

Вдруг с шумом разбилось и посыпалось стекло, а с улицы раздался пронзительный женский крик. Мужчины вздрогнув, обернулись к окну. Семеныч рывком опрокинул рядом стоявшую бочку на камин, который с шипением погас, и комната окунулась в темноту. Ловко перемахнув через лежащий на боку стол и опираясь на спины мужчин, Семеныч стремительно протиснулся между ними, вскочил на подоконник и спрыгнул в кромешную мглу южного вечера.

На секунду возникла внезапная тишина. Семеныч повалил Ее собой на траву и замер. Было слышно, как по другую сторону окна щелкнул затвор. Семеныч, крепко прижимая Ее к себе, перекатился к стене дома под оглушающую череду нескольких одиночных выстрелов.

– Я… – Семеныч зажал Ей рот. Проворно поднявшись на ноги, он, сжимая Ее руку, стал, не мешкая, удаляться вдоль стены глубоко в сад, под спасительные невысокие деревья с раскидистыми кронами, плотно опутанные ветвями друг с другом.

Миновав таким образом несколько метров, они побежали. За шелестом своих шагов в густой траве и веток, хлеставших их по лицу и плечам, не было слышно, бежал ли кто следом по саду, который казался бесконечным.

Когда сил уже не осталось, они упали на землю, тяжело и прерывисто дыша. Она уткнулась Семенычу в грудь и крепко обвила его руками, пока вдох и выдох не пришли в норму.

* * *

Прозрачно-черное небо было продырявлено яркими вкраплениями звезд. К ним тянулись темные, ветвистые макушки низких деревьев. Неслышно трепетали узкие листья, и колыхалась спящая трава. Страх ушел, поняв, что бегство оказалось удачным.

– Цел? – Она коснулась пылающей щекой его пересохших губ и судорожно скользнула рукой вниз, ощупывая Семеныча, будто желая убедиться, что с ним все в порядке. Ее ладонь вдруг замерла на его бедре. – Что это?!

– Мандарины, – невозмутимо ответил Семеныч, выуживая из карманов брюк, липкие от выделяющегося сока, мелкие фрукты.

– Где ты их взял? – Она села в траве, отряхивая свои плечи и спину.

– На деревьях, – ответил Семеныч, поднимаясь. – Пока бежали, я сорвал. Чувствую, что это вся еда на сегодня. Так что не ломайся, ешь.

Он аккуратно отделял кожуру с мятых мандаринов и протягивал Ей текущую в руках мякоть. Она, наклонив голову, ела прямо с его ладони.

– Какой черт туда тебя понес? – жуя, поинтересовалась Она.

– А тебя? – переспросил он в ответ, облизывая пальцы.

– Я за тобой пошла.

– А если бы они в тебя попали?

– А если бы в тебя?

– Не попали.

– Ну и в меня не попали! – утвердительно кивнула Она головой, и они дружно рассмеялись. – Надо ночевать где-то. А я так испугалась, как увидела в окне эту мафию доисторическую!

– А я – когда твой крик услышал. Здесь ночевать будем, некуда идти нам сегодня.

– Семеныч, я не могу на голой земле спать!

– Куда мы сейчас пойдем? Траву нарву, пиджак постелю, – стал уговаривать Ее Семеныч.

– Можно поискать какой-нибудь сарай, веранду во дворе заброшенного дома, беседку у закрывшегося уличного кафе. Можно посидеть на лавочке, например, в круглосуточном торговом центре. Можно найти зал ожидания на вокзале. Автобусная остановка, на худой конец…

– Ого, – прервал Ее Семеныч, удивленно приподняв брови. – Я вижу, отсутствие нормального ночлега совсем не является для тебя проблемой.

– Пойдем отсюда. Может, какое-нибудь укрытие подвернется. Как без крыши-то? – повторила Она.

– Вот если бы тебя посетила эта мысль в казино, лежали бы сейчас в подобающем месте, – нарочито назидательно ответил Семеныч. Она поджала губы, чувствуя себя виноватой. Днем, дожидаясь Семеныча с деловой встречи, Она прогуливалась по городу и из любопытства забрела в казино, расположенное на одной из старых тесных улочек. Выпив пару чашек кофе, Ее внезапно охватил азарт, царивший в помещении. К тому же карточная игра за соседним столом, за которой Она наблюдала, Ей была хорошо известна, и когда освободилось место игрока, Она, непонятным для себя образом, вдруг оказалась за игральным столом. Пара купюр через полчаса превратилась в пару десятков…

А еще через некоторое время Ей пришлось покинуть казино, оставив на столе все деньги, а у управляющего и все документы в качестве залога для возврата проигранной суммы.

– На себя посмотри, если бы… Вообще могли бы в земле лежать. Из-за тебя, между прочим, – отрезала Она. – Вломился в запертый дом.

– Тот дом стоял заброшенный, я, честно говоря, подумал, что мы можем там переночевать.

– Угу, – поджала Она губы. – Конечно. Переночевать. Ты на меня разозлился…

– Хватит. Больше я тебя с собой никуда никогда не возьму. Ни в какие поездки, ни в какие командировки! – Семеныч решительно помотал головой, подтверждая свои слова. Она мгновенно сглотнула подступивший к горлу комок, проклиная себя, свой недавний поступок и Семеныча заодно.

Семеныч с любопытством искоса наблюдал за Ней: за Ее заискрившимся от обиды взглядом, за Ее тут же упрямо выпрямившейся спиной в светлой майке, за напрягшимися мышцами бедер, обтянутых джинсами.

– Больно надо. Я и сама не поеду с тобой, – Она встала и, демонстративно отойдя подальше, села на траву, обхватив руками колени.

Семеныч снял пиджак, кинул на землю:

– Иди сюда.

– Не пойду. Ты меня с собой никуда не возьмешь.

– Возьму, – после долгой паузы ответил Семеныч, потянулся к ней и шепотом добавил: – Иди ко мне?

Она опустила ресницы и отвернулась, чтобы Семеныч не увидел появившегося желания.

– Катенок…

Она повернулась всем корпусом, отворачиваясь от него еще больше.

– Катюрикс… – Семеныч лег на грудь, подтянувшись к Ней всем телом и, вытянув руку, одернул выбившийся край Ее майки и заботливо стал засовывать его в джинсы, тщательно стараясь поглубже заправить ткань. Он касался пальцами Ее поясницы и чувствовал, как тело Ее напряглось, а по коже пошли мурашки. Семеныч никогда не знал, что тянуло его к Кате: страсть или любовь, желание или нежность, и что из них возникло раньше. Она до сих пор оставалась для него незнакомой, непонятной, неизвестной, необыкновенной. И в его мыслях, куда Она преспокойно вошла в самую первую встречу, он звал ее «Она», не до конца понимая, что у Нее может быть обычное имя, женское тело, человеческая жизнь. Она была взрослой и маленькой, сильной и беззащитной, нежной и жестокой, понимающей и капризной, желанной и далекой. Если их взгляды встречались, Семеныч чувствовал все это одновременно, и у него начинала кружиться голова. И это никак не укладывалось в такие простые четыре обыкновенные буквы…

Катя, мигом развернувшись, оказалась у Семеныча в руках, жадно целуя его…

А через некоторое время, натянув джинсы, вскочила на ноги и, затягивая ремень, просительно посмотрела на него снизу вверх:

– Семеныч? Пойдем, пожалуйста, поищем другой ночлег?

Он улыбался, вытаскивая травинки из Ее растрепанных волос.