В поисках Бога

– И что? – спросила она. – Что теперь делать?

– Ничего, – зло ответил Виталька. – Замуж выходить, как некоторым!

– Ну и что? – взъелась Алка. – Я хочу! Я хочу иметь свой дом, растить детей и вкусно готовить. Чтобы друзья приходили. Чтобы в саду было много роз! И дом был красивый-прекрасивый! У меня родится девочка, я ей нашью платьев! У меня будет кошка и собака, еще утята…

– Курица, – с ужасом резюмировал Виталька.

– А ты! – задохнулась Алка. – Ты…

У меня внезапно потемнело в глазах. Очень резко и больно. Я часто-часто заморгал. В это время я увидел раскрасневшееся Алкино лицо, которое вдруг преобразилось в ее же лицо, только немного изменившееся. И еще я смутно увидел очертания полного мужчины, следом за этим мелькнуло лицо младенца. Уродливого мальчика. У него не было век. Я вылетел из-за стола и подбежал к раковине. Умылся холодной водой.

– Что с тобой? – обернулась Алка.

– Это ему от твоей мечты поплохело. Это ты его довела своими куриными мозгами, – сказал Виталька.

– А ты сам-то лучше проживешь свою жизнь? – торжествующе поддела она его. – Хочешь ли ты играть или не хочешь, но у тебя будет то же самое!

– Не будет! – вскочил Виталька. – Я сопьюсь от такой тоски! Я умру!

– Хо-хо, какие мы деловые. А чего тогда учился и диплом получал? Спивался бы себе на здоровье. А лучше убежал бы в детстве в свою футбольную школу. Вообще, что это за мечта – играть в футбол?

Виталик сел за стол. Глаза его потускнели:

– Я хочу играть. Я больше ничего не хочу. Но никто мне не даст. Я сам себе не дал. Я не догадался сбежать в детстве от прекрасного будущего. Уже все поздно. Ну, а ты? Что это за цель в жизни у тебя?

– Нормальная цель. Мне хочется быть женой и матерью, хочется быть хозяйкой. Мне нравится это. Детей люблю. Кстати, – Алка повернулась ко мне, – я сказала, что ты – мой брат.

– Кому сказала? – удивился я.

– Толику, – покраснела она. – Как я ему объясню? Друзья детства не могут быть противоположного пола. Он не поверит, что мы дружим. Я вас перезнакомлю и потом расскажу. Он не поймет, если ему рассказать сразу.

– Отлично. Чем попытаться объяснить, лучше отречься! – хохотнул Виталька. – А я тоже брат?

– Нет, ты его лучший друг, – серьезно ответила Алка. – Хватит ржать. Не все могут понять то, что для других может быть вполне естественно.

– Во, блин, продала друзей, – продолжал смеяться Виталька.

– Ничего я не продавала и не отрекалась. Это временно. Потом расскажу. Пока пусть так будет, а то он не поймет. Я вас предупредила!

– Ладно, ладно, – махнул Виталик рукой. Он полез в карман и вытащил на стол паспорт и диплом. – Вот, короче. Можешь пользоваться. Я-то заявлять не буду. А ты хоть устроишься куда. Трудовых можно завести не одну. Или работать по совместительству. Ты на одной работе, а я на другой. Пока ничего лучшего в голову не лезет.

– Нормально и так, пока, – обрадовался я. Работать инженером я вполне мог, ведь я проходил вместе с Виталькой весь его институтский курс. Да и дипломная работа, как и все курсовые, были блестяще написаны мной, пока Виталька гулял и пил. Он был сообразительным и умным парнем. Но ему было лень учиться. Сильно учиться было лень. Не интересно. – Я завтра на завод пойду тогда.

– Сереж, – спросила Алка, – а как ты узнал свое имя и фамилию, если никаких документов никогда на тебя не было?

– Я помнил. Я это знал, как себя. Сергей Ванин. Отчества не знаю, – ответил я.

– А вдруг ты не так помнил?

– Ну, может и такое.

– Все-таки странно. А в доме были какие-то вещи родителей? Как ты вообще оказался в этом доме?

– Не знаю… – задумался я. – Может, какие документы и были. Я, маленький, печку разжигал газетами и книгами, всей бумагой, которую находил. Может и сжег… А вещи… Не помню. Че-то было и взрослое, ты же тут столько лет в шкафах порядки наводила. А, вот еще что вспомнил!

– Что? – с надеждой спросила Алка.

– Дом-то окружен старым забором. Покосившиеся доски, возможно, когда-то и были покрашены, но тогда они были черно-серыми… Страшными. Они мне напоминали скелетов, которые взяли дом в кольцо, чтобы утащить за собой вглубь земли, откуда они сами вылезли. Я, маленький, боялся забора, когда садилось солнце. Доски-скелеты в это время оживали и, злобно усмехаясь, поглядывали в окно. Когда приходило утро, я понимал, что это обычные доски забора. Но мне казалось, что скелеты всего лишь прикидываются досками, чтобы неожиданно напасть на меня!

– Замолчи сейчас же! – прервала меня Алка, тут же взглянув в окно. Она вздрогнула и, быстро встав, задернула поплотнее шторы. – Виталик, завтра же покрасите забор с Сережей!

– Еще чего выдумала, его менять давно пора, а не красить! – лениво ответил Виталька, наливая коньяк. – Ты не знаешь законов. Черные дыры во вселенной не закрасишь белым. Получится серая бездна. Тогда опасность от дыр увеличится, ведь они станут незаметными и смогут подкрасться ближе.

– А самое страшное… – продолжил я. – Ночной скрип в темноте. Когда я услышал его впервые, я подумал, что это пришел хозяин тех скелетов и зовет их уничтожить мир. Я только через месяц, наверное, понял, что это от ветра стонал старый дуб под окном.

Алка, поежившись, схватилась за штору, испуганно посмотрела сквозь образовавшуюся щелку в окно, и опять прикрыла.

– И дерево спилите завтра. А то на крышу еще завалится.

– Плохая примета, – могильным голосом продолжил Виталька. – Если у дома спилить дуб, то в доме перегорают лампочки и в черной комнате появляется черный-черный гроб.

Алка завизжала.

– Больная, что ли? – заорал Виталька.

– Заткнитесь оба!!! Бестолочи! – зажав уши, закричала Алка. – Мне страшно!

Мы тут же замолчали, на кухне стало тихо. А за окном недовольно скрипнуло дерево. Алка вскочила, захлопнула форточку, села к столу, и дрожащими руками потянулась за Виталькиной кружкой.

– Э! – Виталька отодвинул от нее кружку. – Беляши лопай. От страха утоление голода помогает. А продукт мне не переводи, все равно не пьешь. Ладно, мы пошутили.

Алка поставила чайник на плитку, достала из буфета банку с заваркой и коробочку с сахаром.

– И никто не приходил никогда? – спросила Алка, успокоившись. – Если это твой дом, то у твоих родных, допустим, были ведь друзья, соседи те же? А сами родные – погибли?

– Никто не приходил. По крайней мере, когда я был дома.

– А кто придет, дом на отшибе. Может, они только переехали, его оставили дома, а сами уехали в магазин и погибли? – предположил Виталик.

– А-а-а, – Алка зажала руками рот, – может, его тут бросили? Какая-нибудь мать приехала в этот город и бросила в пустующем доме?

– Ну, зачем так-то? Бросила бы на улице. Хоть люди бы подобрали. А здесь я мог и погибнуть от голода или холода, – мне стало неприятно от мысли, что меня специально бросили. Мне приятнее было думать, что родители погибли, а не бросили. Я так и думал все годы. А точнее, я не думал об этом. Мне это было уже неважно.

– Я вот что подумал, – сказал Виталька, – надо сделать запрос в кадастровую палату на объект недвижимости. И тогда узнаем, кому принадлежит дом.

– Не лезь, – испугался я. – А ну, как дом отберут?

– Не, это стандартный запрос делается при покупке. Любым лицом. Никто никуда не заявит. Выписку дадут, да и все.