Гипотеза любви

– Я… послушайте, не хочу грубить, но это вообще не ваше дело.

Он смотрел на нее минуту, затем кивнул.

– Да. Конечно. – Должно быть, он уже пришел в себя, поскольку тон из удивленного снова стал обычным, сухим. Отрывистым. – Тогда я вернусь к себе в кабинет и начну составлять жалобу по Девятому разделу.

Оливия вздохнула с облегчением.

– Да. Это было бы здорово, потому что… Стоп, что?

Карлсен вздернул подбородок.

– Девятый раздел – это федеральный закон, защищающий от сексуальных домогательств в академических учреждениях…

– Я знаю, что такое Девятый раздел.

– Понятно. То есть вы сознательно решили им пренебречь.

– Я… Что? Нет-нет, что вы!

Он пожал плечами.

– Наверное, я ошибся. На меня, должно быть, набросился кто-то другой.

– Набросился… Я на вас не набрасывалась.

– Вы поцеловали меня.

– Но не по-настоящему.

– Без моего предварительного согласия.

– Я спросила, могу ли я вас поцеловать!

– А затем сделали это, не дождавшись моего ответа.

– Что? Вы сказали «да».

– Прошу прощения?

Оливия нахмурилась.

– Я спросила, могу ли поцеловать вас, и вы сказали «да».

– Неверно. Вы спросили, можете ли поцеловать меня, и я фыркнул.

– Я практически уверена, что вы сказали «да».

Он приподнял бровь, и на минуту Оливия позволила себе помечтать об утоплении. Утопить доктора Карлсена. Или утопиться самой… Оба варианта казались заманчивыми.

– Послушайте, я очень извиняюсь. Это была неловкая ситуация. Мы можем просто об этом забыть?

Он внимательно смотрел на нее. На его угловатом лице застыло серьезное выражение, и было что-то еще, что она не могла до конца расшифровать, потому что была слишком занята, снова и снова отмечая про себя, какой он высокий и крупный. Просто огромный. Оливия всегда была хрупкой, почти чересчур худой, но девушки ростом 173 сантиметра редко чувствуют себя миниатюрными. По крайней мере, до тех пор, пока не оказываются рядом с Адамом Карлсеном. Она, конечно, знала, что он высокий: видела его на факультете и на территории кампуса, иногда оказывалась с ним в лифте, – но они никогда не разговаривали. Никогда не находились так близко друг к другу.

Если не считать того момента секунду назад, Оливия. Когда ты почти сунула язык ему…

– Все в порядке? – в его голосе почти прозвучало беспокойство.

– Что? Да-да, все отлично.

– Потому что, – спокойно продолжил он, – поцелуй с незнакомцем в полночь в научной лаборатории может быть признаком того, что это не так.

– Это так.

Карлсен любезно кивнул.

– Очень хорошо. Тогда ждите письма в ближайшие несколько дней. – Он прошел мимо нее, и она повернулась, чтобы крикнуть ему вслед.

– Вы даже не спросили моего имени!

– Уверен, любой бы смог вычислить его, поскольку вы воспользовались пропуском, чтобы попасть в лабораторию в нерабочее время. Доброй ночи.

– Постойте! – Она протянула руку, схватив его за запястье, чтобы остановить. Он тут же замер, хотя очевидно было, что ему не составит труда освободиться, и пристально уставился туда, где ее пальцы смыкались на его коже: как раз под наручными часами, которые, вероятно стоили половину ее годовой зарплаты. Или всю годовую зарплату.

Она тут же отпустила его руку и отступила назад.

– Прошу прощения, я не хотела…

– Поцелуй. Объяснитесь.

Оливия прикусила нижнюю губу. Она сильно облажалась. Нужно было объяснить ему все прямо сейчас.

– Ань Фам. – Оливия оглянулась: требовалось убедиться, что Ань действительно ушла. – Девушка, которая проходила мимо. Она аспирантка на биофаке.

Карлсен никак не отреагировал: непонятно было, знает ли он ее.

– Ань… – Оливия заправила прядь своих каштановых волос за ухо. На этом моменте история становилась дурацкой. Запутанной и какой-то подростковой. – Я встречалась с парнем с факультета, Джереми Лэнгли, он рыжий и работает с доктором… Неважно, у нас была всего пара свиданий, а потом я привела его на день рождения Ань, и они вроде как понравились друг другу, и…

Оливия закрыла глаза. Что, кажется, было плохой идеей, потому что перед глазами снова встала картина: ее лучшая подруга и парень, с которым у нее свидание, шутят друг с другом в боулинге, как будто знакомы всю жизнь, у них никогда не заканчиваются темы для разговоров, а потом, в конце вечеринки, Джереми следит взглядом за каждым движением Ань. Было до боли очевидно, кто ему на самом деле нравится. Оливия махнула рукой и попыталась улыбнуться.

– Если коротко, после того как мы решили расстаться, Джереми пригласил Ань на свидание. Она отказала из-за всех этих правил женской солидарности и всего такого, но я ручаюсь, что он ей очень нравится. Она боится ранить мои чувства, и, сколько я ни говорю, что все в порядке, она мне не верит.

«Не говоря уже о том, что на днях я подслушала ее разговор с нашим другом Малькольмом. Она считает Джереми потрясающим, но никогда не сможет предать меня и начать с ним встречаться, и она была так подавлена. Она была такая унылая и неуверенная – совсем не похожа на ту отважную, яркую Ань, к которой я привыкла».

– Так что я просто солгала ей и сказала, что уже кое с кем встречаюсь. Потому что она одна из самых близких моих подруг, и я никогда не видела, чтобы ей так нравился парень, и я хочу, чтобы у нее было все то хорошее, чего она заслуживает, и я уверена, что она бы сделала для меня то же, и… – Оливия поняла, что говорит бессвязно, а Карлсену все равно. Она замолкла и сглотнула, хотя во рту у нее пересохло. – Сегодня вечером. Я сказала ей, что иду на свидание сегодня вечером.

– Вот как. – По его лицу ничего нельзя было понять.

– Но у меня нет сегодня свидания. И я решила прийти сюда, поработать над экспериментом, но и Ань внезапно тут появилась. Она не собиралась быть здесь. Но была. Шла сюда. И я запаниковала… вот. – Оливия провела рукой по лицу. – Я не подумала.