Весна

Ах, – говорит Пэдди. – Конечно. Какое название для книги. Апрель.

Она закрывает глаза. Вдруг она кажется очень уставшей.

Он натягивает еще мокрый носок. Встает без туфель, снимает их с радиатора и держит за задники.

Она сжимает на столе кулак.

Простые цветы нашей весны – вот что хотелось бы еще раз увидеть, – говорит она.

Ричард натягивает промокшую туфлю. Морщится от холода.

Так вот что означает «поджилки трясутся», – говорит он.

Оставайся, сколько хочешь, – говорит она, не открывая глаза. – Приготовь себе обед. Навалом всего в холодильнике.

Тебе что-то приготовить? – спрашивает Ричард.

О боже, нет, – говорит она. – Кусок в горло не лезет.

Мы уже обо всем позаботились, спасибо, Ричард, – говорит близнец.

Она не открывает глаза. Машет рукой в воздухе над столом.

Сколько захочешь, – говорит она. – И забирай с собой эти книги, когда будешь уходить. Бери все тома с письмами. Там есть еще, под литерой «М». На полках.

Я не возьму твои книги, Пэдди, – говорит он. – Я ни за что не возьму твои книги.

Вряд ли они мне понадобятся, – говорит она. – Забери их.

По-прежнему 11:29.

Ричард вдыхает. Больно.

Все из-за Кэтрин Мэнсфилд.

Он слегка побаивается, что начнет «соматизировать» еще и лейкемию поэта Райнера Мария Рильке.

Говорят, Рильке вышел в розарий, который выращивал вокруг башенки, и сорвал несколько роз, поскольку в гости к нему приехала прекрасная женщина из Египта и он хотел встретить ее с цветами. Однако поэт уколол кисть или руку шипом на стебле. Ранка не заживала. В руке началось заражение. Другая рука тоже опухла. Потом он умер.

Он написал великое множество стихов о розах – в этом есть ирония, даже Ричард мог ее разглядеть, хотя на самом деле Рильке не из тех поэтов, которых Ричард много читал: до этого года он даже не слышал о нем. Теперь, после того как Ричард пробежал глазами немного о Рильке в интернете, ему пришлось бы сказать в разговоре с Пэдди, что он не совсем догоняет: как дерево может вырасти в ухе? Там же мало места.

Однако Рильке-мужчина представляется обаятельным прохвостом, по крайней мере, судя по роману и тем отрывкам, что Ричард пробежал глазами: так, когда к нему в гости приходила дама, в какой-то момент он чинно вставал перед ней и читал стихотворение, а затем так же чинно дарил ей перед уходом прочитанное стихотворение, переписанное его рукой и посвященное ей, а она уходила из башни, уверенная, что он написал это стихотворение специально для нее. На самом же деле стихотворения могли быть написаны за много лет до этого, и после смерти Рильке несколько дам с огорчением узнали, что он утилизировал с ними старые стихи – порой одно и то же стихотворение с несколькими женщинами.

Но обаяние, несомненно, открывало перед ним множество дверей, и Рильке явно не был хоть сколько-нибудь богат, но, будучи поэтом, нуждался в заботе патронов и матрон (можно так сказать – матроны, или это нефеминистично? Женщины не обидятся?). Особенно ему нравилось гостить у богачей в роскошных замках и дворцах. А кому бы такое не понравилось?

Но розовый шип… Стихи, подаренные дамам… Обаяние…

Говорят, и т. д.

Именно от этого Ричард и бежит, так ведь?

Ричарда вдруг начинает тошнить.

Его вполне может и вправду стошнить.

(Симптом лейкемии?)

Он озирается в поисках урны. Не хочется блевать на такой ухоженный перрон.

Тогда его воображаемая дочь говорит в ухе: Вряд ли ты блеванешь. Нельзя думать о том, нормально это или нет, когда тебя тошнит в каком-то месте, если тебя действительно должно стошнить. А в ухе навалом места для дерева. Дерево в ухе. Роза в крови. Вспомни, где я сама-то живу.

Он снова проверяет время.

11:29.

Эти часы что, сломаны?

Одна-единственная минута и впрямь такая длинная?

Или сломаны часы, что находятся у него внутри?

Он выходит из вокзала и прохаживается перед фасадом в поисках чего-то реального, чтобы отвлечь внимание от некоторых других реалий.

Вон там высокое каменное сооружение – возможно, памятник жертвам войны. Он подойдет и прочитает имена погибших на его боках.

Но имен погибших там нет.

Вместо этого на дощечке, вставленной в камень, золотыми буквами написано:

ФОНТАН МАККЕНЗИ

ПОДАРЕН РОДНОМУ ГОРОДУ

ПИТЕРОМ АЛЕКСАНДРОМ МАККЕНЗИ,

ГРАФОМ ДЕ СЕРРУ-ЛАРГУ

ИЗ ТАРЛОГИ,

И ОТКРЫТ

ГРАФИНЕЙ ДЕ СЕРРУ-ЛАРГУ

21 ИЮЛЯ 1911 ГОДА

Это старый питьевой фонтан, в котором нет воды.

Ричард обходит его пару раз по кругу. Еще раз читает табличку. Как странно. Встреча Шотландии с Португалией – это же Португалия? Или Южная Америка? Он ощупью ищет свой телефон, для проверки.