Грехи смертных

Репутацию мало заслужить, её необходимо поддерживать, и Ачи деловито призадумался. Ему непременно захотелось сказать нечто интересное… нечто такое, что на Шанхае запомнится на долгие времена, а после будут цитировать и во всём социуме.

Вокруг него столпилась немаленькая аудитория, готовая принять всё, что он только не скажет.

Как по команде, на ум пришла яркая мысль – занятное наблюдение:

– Так уж и быть. Поделюсь с вами солидной заметкой. Запоминайте… скажу лишь однажды, – Ачи договорил и примолк. Убедившись в непоколебимости своего авторитета продолжил несколько увереннее, с расстановками и тоном, соответствующим его действующему положению: – Каковой бы она ни была, мужская половина делится на два типа: на тех, кто любит биться о скалы и на тех, кто предпочитает скакать по волнам.

Забавно, но результат выдался несколько иным, чем предполагалось. И видимо центральную роль в этом сыграло недопонимание, благодаря которому выжидательное безмолвие обрело намного более явственную глубину и затишье.

Так, сквозь попытки уловить смысл, на лицах детей забрезжали[18 - Брезжить – зарождаться, слабо проявляясь] размышления и мысли, силящиеся уразуметь[19 - Разуметь – понимать, постигать умом] философию сказанного: очень уж не хочется опозориться перед героем любовных сказаний! Безуспешно, но всё же не теряя надежду, один за другим мальцы перегляделись меж собой – быть может кто да понял. Одначе, отсутствие некоторого жизненного опыта и познаний в области ассоциаций возымело свою силу.

Некоторое время спустя, один из них… рыженький такой, судя по всему, младший и держащийся поодаль ото всех, решился развеять несостоятельную тишину, надеясь прояснить хоть что-нибудь: – Ачи, а к какому типу относитесь вы?

Ачи кокетливо ухмыльнулся. Это был адекватный вопрос, на который у него имеется нужный ответ: – А я всех люблю…

Малыши переглянулись друг на друга уже по-другому. Слегка заметные кивки головой, приподнятый подбородок и довольные физиономии недвусмысленно выдают интуитивные рассуждения: «Базару нет».

Чтож, на самом деле, подобное не ново, ведь удальцам типажа Ачи никогда не составляло труда очаровывать или производить хорошее впечатление, обвораживать или пленять души. Рассыпаясь в любезностях, они могут гарцевать[20 - Гарцевать (о лошадях) – вытанцовывать; высоко поднимать передние ноги] не хуже сицилийских скакунов. Вооруженные галантной учёностью обо всём осведомлены и рассуждают в изысканной, фешенебельной[21 - Фешенебельный – отвечающий требованиям лучшего вкуса] манере. Всякий раз у них найдутся примеры острых слов и изречений, блистательных дел и, что самое важное, умеют расположить их к месту. Вслед за тем, не даром говорят, что совет под видом остроумного словца выслушивают охотней, чем высокоучёное назидание.

Поначалу было незаметно, да и не придавал значения, как никак детишки, но, чем более Ачи беседовал, чем более обращал внимание, тем яснее примечал в их составе юную деву… и её броскую[22 - Броский – яркий, резкий, бросающийся в глаза] красоту.

Мало, кто понимает сколь сложна, а порой невыносимо терниста судьба красоты. Казалось бы, что может быть лучше, чем уродиться прелестной… желанной? Но стоит лишь чуточку поразмыслить, понаблюдать, как узришь трагедию, без преувеличения, планетарного масштаба. И дело тут не только в грехах телесного контакта, которых страждет чутли не каждый первый, но непременно на том сумасшедшем осмыслении, что каждый твой знакомый уже давно тебя…

«Остановись! Она же ребёнок!» – схватившись за голову, подумал Ачи. Представление о ней смущающейся… прижатой к стенке… до сих пор не покидает смутную голову. «Надо, как-то отвлечься… и не думать о ней», – заключил для себя и отвернулся в прочую сторону.

Грех блуда включает в себя все проявления половой активности, за исключением естественного способа их осуществления в браке. Беспорядочная половая жизнь, супружеские измены, всевозможные извращения – всё это есть различные виды и проявления блудной страсти.

Несмотря на то, что адекватным заключением похоти выступают телесные взаимоотношения, истоки её лежат в сфере ума и воображения. Именно поэтому к ней относятся и непристойные мечтания, просмотр порнографических, эротических материалов, рассказы… даже слушание похабных анекдотов, в общем всё то, что способно возбуждать фантазию на сексуальную тему, а впоследствии порождать решительные действия, вплоть до безнравственного и отвратительного проявления – изнасилования.

– Так, так… и что это мы тут делаем? – послышался незнакомый, но до ужаса приятный голосок.

Толкая друг друга под рёбра, ребятишки с ропотом затрепетали: – Смотри, Малена идёт.

На мгновение, Ачи оторопел. «Неужели это она?», – подумалось и с замиранием сердца припомнилась их первая встреча: «вот, она, как и прежде стоит в тенёчке под деревом, дружелюбно осматривает окружающих и проходящих мимо людей и зверушек…»

В одержимой агонии последних дней Ачи забыл и теперь торопливо пытается вспомнить характеризующие её особенности.

Будто ответом на заданный вопрос и моленья, в воздухе приятно запахло нежным естеством – головокружительной и манящей сознание свежестью чистого женского тела. В перемешку с подходящими духами, ну или как в нашем случае передающим схожий аромат шампунем, этот неповторимый букет цветов знаком абсолютно каждому мужчине: на удивление простой, но в то же время всежеланный – ни с чем не сравним! Его невозможно подделать! И, как бы банально это не прозвучало, уникальность его заключается в том, что покуда он продолжает быть единственным, так и будет пребывать вожделенным.

Ничто так не сводит с ума мужчину,

как запах чистого женского тела

© Зигмунд Фрейд

Любой другой заменжевался[23 - Менжеваться – бояться, опасаться кого-либо, чего-либо] бы от неожиданности, но только не Ачи и только не сегодня!

«Ххммм… всё складывается, как нельзя лучше», – подумал и дерзко запрокинул голову в направлении детских шептаний.

Всего одно простое движение, а сколько эффекта: небольшое смущение, немалое возмущение и проистекающее возмутительное цокание. «Кабель!», – подумала она, но как-то странно, противоречиво улыбнулась.

Вдруг из толпы детишек выбежала та самая куколка и ласково притёрлась к роскошной пышной груди Малены: – Маа-мочка моя…

– Здравствуй, Тсунами, – любезно ответила мать.

Как по волшебству, в голове Ачи заиграла мелодия из той самой звучной песни: «…Нас интересуют также молодые мамы. Молодые мамы хороши – гуляют от души…»

В общем и целом, у Ачи вот-вот случится любовный экстаз. Зрелище – малоприятное, зато весьма ярко характеризует состояние грешной душонки.

И всё же, вопреки появляющемуся представлению, Ачи не есть конченный извращенец, так что выше всяких похвал явилось вмешательство Малены, предложившей детям пойти поиграть. Неудивительным, пожалуй, будет заметить, что Малена располагает несомненным авторитетом среди подрастающей молодёжи и мужской половины, собственно благодаря чему её просьбы, пусть даже глупые или бессмысленные, подлежат беспрекословному исполнению.

– Да, конечно… мы уже уходим, – со слащавыми физиономиями комментировали мальчишки.

– Всё, что только не пожелаете… – подойдя поближе сказал шёпотом тот самый маленький рыжий храбрец, и добавил: – госпожа Малена.

Кто знает, преднамеренно это было сделано или нет, но оставшись наедине с Ачи у Малены не остаётся шансов на проведение спокойного, уединённого вечера…

Непринуждённая настойчивость в дополнении с природной мужеской харизмой производит эффектное впечатление. Это очень важно в первичном обхождении с дамой. Не менее важна и естественная уверенность. Но ни в коем случае ничего из упомянутого не должно носить искусственного, навязчивого характера, поскольку моментально разоблачается и приводит лишь к агрессии или насмешке.

Ачи ведёт себя раскрепощённо, раскованно, шутит и в то же время рассуждает в изысканной, аристократической манере, «подкалывает» её и в то же время не забывает о крайне важном элементе соблазнения – прикосновениях: как бы невзначай задевает руку, волосы, ненароком прикладывается к плечу, а если позволяет ситуация, то и направленно трогает за талию. Разумеется, она замечает, но не придаёт значения, хотя подсознательно запоминает и принимает ответную мысль – что уже «можно».

В то же время, происходит нечто удивительное и в сознании Ачи: чем дольше длится разговор, чем больше наслаждается компанией своей королевы, тем жарче становится доселе невиданное чувство. Малена перестаёт быть просто жертвой. Каждая секунда… каждое мгновение, что смотрит на неё… каждое ласковое слово, что произносит она – дурманят его непоколебимость.

Подобные мгновения поистине чудесны и хотелось, чтобы продолжались вечно, бессменно…

К сожалению, дьявольский опыт и сила привычки рано или поздно должны были заявить о себе:

– Я хочу тебя… прямо здесь, – необдуманно вырвалось.

Лишь стоило этим словам коснуться ласковых ушей Малены, как всем телом ощутила возбуждающую волну предвкушения… в ней интуитивно расцветают бархатные чувства, смутные мыслишки, непристойные образы, которым она не рада по-своему благородию, но сопротивляться было невозможно. Взаправду ведь, невероятно сложно одновременно испытывать желание и пытаться его контролировать.

– Мы можем пойти ко мне, – поникнув глазки, предложила она.

«Дурак! Ты всё испортил», – истерично завопил незнакомый внутренний голос. Должно быть сердце заявило.

Разнонаправленные чувства заполонили душу Ачи. Вот она – предмет его мечтаний стоит перед ним и приглашает к себе… что может быть лучше? Что может быть желаннее?

При всём при том выходит так, что за прошедшие пару-тройку десятков минут что-то переменилось в его отношении к Малене и самому себе. Стало как-то тоскливо… как-то погано… как будто на сердце кошки заскребли.

Ачи смирно сделал первый шаг и остановился, затем боковым кивком головы дал понять, что готов последовать за ней.

А что было делать, не откажешься ведь теперь?

Под утро лежали оба на полу…

Довольствие кабеля очевидно, и даже похоть его как будто бы пресытилась. Хотя всё равно лениво размышлял о посильности пятого захода.

Малена же находилась в наивысшей степени восторга.