Сталь и Пламя

Как я почувствовала Бэррейна? Понятия не имею. То ли этот мир еще диковинней, чем думала… то ли еще что… Я прямо ощущала его… Существо с клочком ауры аджагар. Малюсеньким, но единственным в этом мире, не считая Рэйн.

Я шла по следу, будто ищейка – по запаху.

Как обнаруживала порталы прямиком к месторождению, не представляю.

Вдруг ни с того, ни с сего начала чувствовать их. Уверенно шагала из первого во второй, из второго – в третий, из третьего – в четвертый. Так, словно с рождения жила в замках без дверей. Ах, нет! Я видела тут одну – между комнатами, где встретила Рэйн.

Пятый портал вывел прямо на скальную гряду. Бэррейна нигде не было видно, но я ощущала его внутри центрального кольца утесов. Отлично. Черт! Не поторопилась ли я? Что буду делать, если ОНО придет через день, два? Как спрячусь от Бэррейна? Да и Рэйн наверняка заметит мое отсутствие и поднимет тревогу.

План рассыпался, как обугленный листок бумаги. Вот он еще в руках – вроде бы целый, лишь почерневший. И – бац – черными перьями улетает из пальцев.

Я вздрогнула.

Кажется, интуитивно рассчитала верно – ОНО торопилось. ОНО оголодало. ОНО жаждало… И конечно же, я показалась куда более вкусной, питательной целью, чем Бэррейн. С моим-то полем!

Не успел в душе укорениться страх, не успела разглядеть получше скалу, что зигзагами вздымалась в небо, перед глазами побелело.

Я не могла пошевелиться. Одеревеневшие ноги будто вмерзли в землю.

Когда Рэйн рассказывала про ОНО, мне представлялось нечто злобное, клыкастое, черное, как сама тьма… Но с неба спускалось нечто ослепительно белое, совершенно белое, как первый снег…

Я застыла, ощущая, что все вокруг захватывает эта неестественная белизна. Будто молоко заливает весь мир.

– Дура! Беги! – долетел до меня голос Бэррейна. Как же он напоминает голос Дэсса! Даже интонации, ударения похожи. Будто встретила брата стража Разлома. Или родственника.

Я вздрогнула, дернула ногами. Но они не слушались. Казалось, к каждой пристегнули пудовую гирю. Не прошло и секунды, как из груди словно выдернули что-то жизненно-важное.

Боль разрасталась, охватывая все больше плоти… Жгла, как раскаленный прут и тянула, тянула, словно намеревалась вытащить на свет божий… на этот белый свет внутренности.

– Пла-а-мя-а-а! – низкий, бархатистый бас Сьерры встряхнул тело.

Я очнулась, сбросила оцепенение. Обернулась, стремясь пробиться взглядом сквозь белую пелену. Сначала глаза ничего не видели, кроме ослепительной снежной завесы. Но когда от натуги по щекам покатились слезы, я различила силуэт – серый, рогатый, знакомый. Он словно раздирал руками молочную пелену, а та беззвучно трескалась под когтями Сьерры. Я не замечала, какие острые у него когти! Стальной просовывал в дыры ладонь, руку, плечо. Завеса поддавалась его напору, рвалась, как рвется под ударами плотный лист бумаги. Сьерра боком протискивался в образовавшиеся проемы. Перешагивал через белесую поземку – она клубилась у ног, словно облака под крыльями самолета.

Я, будто загипнотизированная, наблюдала за стальным. Даже боль отступила. Или ОНО отступилось под напором Сьерры?

Внезапно меня пронзил страх. Прострелил до кончиков пальцев, вонзился в них иглами. Я боялась погибнуть! Я не хотела умирать!

Вспышкой промелькнула мысль. Не я, ОНО жаждало моей смерти! Звало, затягивало в свои путы. Я словно птица в силках забилась, затряслась всем телом в попытке вырваться из белого плена.

Среди звенящей тишины, на меня обрушился треск такой громкости, словно кто-то играл на барабане у самого уха… В голове зашумело, загудело, боль забилась в висках – сумасшедший пульс все подгонял и подгонял ее…. И…

Сьерра схватил, закинул на плечо, рванул куда-то… С каждым его шагом боль в груди усиливалась… казалось там, на коже, пробиваются внутрь раскаленные угли…

ОНО спохватилось, стремилось удержать аппетитную добычу…

У меня мощное силовое поле. Как раз, как ОНО любит. Откуда возникла эта мысль? Кто ее знает. Просто появилась в голове.

Я отчаянно вздохнула, дернулась и потеряла сознание.

…

Веки удалось разлепить ценой титанических усилий. Передо мной маячило лицо… Рейн. Удивленное и радостное лицо женщины, которую, думала, больше никогда не увижу. Да собственно, я полагала, что больше не увижу вообще ничего.

Ни-че-го… Так вот ОНО какое! Не черное, сродни мириадам чернильных червей, которые сплелись воедино, как в фильме про Сайлент-Хилл. Оно белое, немое, безразличное…

– Пламя, – выдохнула Рейн. – Я с тобой уже попрощалась.

– Откровенно говоря, я тоже попрощалась с собой, – я повела затекшей шеей и попыталась сесть. Знакомый диван позволил принять более удобное положение, поддержал обмякшее тело. Слабость грудой кирпичей вжимала в матрас, но на локте подняться удалось.

– Да уж… еще никто не спасался от НЕГО. И никто никого не спасал…

– Погоди, – я сглотнула ком в горле. – Сьерра? Так он взаправду был там?

В голове стаей перепуганных птиц заметались мысли. Сьерра мне не привиделся?

– Что бы-ыл! – выпалила Рейн. – Он жизнью рисковал. Прорвался сквозь ЕГО материю. Ту, в которую ОНО обращает энергию, чтобы утопить жертву. И вытащил тебя. Теперь вот тоже болеет. Правда, уже почти поправился… Тебя дольше не отпускало. Лекарь сказал – ты не так хотела жить. И еще сказал – Сьерра очень хотел, чтобы ты жила… Поэтому ты и очнулась. Вернее, вышла из комы в сон. А вот теперь пробудилась от него.

В голове воцарилась сумятица. Каша, хоть половником греби. Сьерра чуть не умер, спасая меня. Зачем? Мы ведь едва знакомы. Виделись дважды – когда Мендра приволок меня в замок и когда бил… Откуда такое самоотречение?

Ради бриталлия?

Впрочем, не удивительно. Льенны столетьями живут и дышат одной мечтой – покинуть капкан Разлома. Я же – одна из немногих, кто способен воплотить их мечту в реальность. Спасти от ОНО не одну-единственную айшару, а весь народ…

Пожалуй, да, Сьерра поступил как истинный вождь. Переступил через чувства, стремления незнакомой женщины иной расы ради своего народа. Молодец, как ни крути.

Слава богу, наши с ним цели случайно совпали. Теперь я четко осознавала – ОНО внушило мне жгучее желание погибнуть. Мой порыв у Разлома испарился после знакомства с Рэйн. Диковинный бриталлий, чудеса мира льеннов вернули к жизни, воскресили любопытством.

Слава богу.

Вряд ли Сьерра помог бы незнакомке, если бы его народ так остро не нуждался в еще одной айшаре. Что ж… в любом случае, он совершил хороший поступок.

…

(Дэсс)

Утро в замке сотен миров – понятие условное. В одной комнате проснешься – восход цветет над морской гладью. В другой – глухая ночь залила чернилами лесную чащу. В третьей – вуаль сизых сумерек легла на бескрайние поля.

Я стараюсь жить в одном мире, в одной комнате. Иначе организм сходит с ума. То отключаешься на ровном месте. Сидишь-сидишь и – бац – просыпаешься от удара об пол. То бессонница изводит сутками напролет. Вроде бы и дремота одолевает, а ложишься в постель – сна ни в одном глазу.

Я потянулся, встряхнул мышцы и вылез из кровати.

В других комнатах постели такие, что хоть табор приводи. В этой – средняя двуспальная. Мне хватает. На громадинах, в ворохе перин и одеял, чувствую себя одиноким и брошенным. Здесь ощущаю странный уют, умиротворение.

Вспоминаются лучшие годы, когда на похожей постели с женой выделывал такое-е!

Вкус страсти – медовый с горчинкой – почти стерся со временем. Осталось лишь тепло в груди и ком в горле. Я сглотнул его, стараясь избавиться от наваждения. Что было, того не вернуть.

Тяжело вздохнув, зашаркал резиновыми шлепками к кофе-машине. Включил очередной чудо-агрегат аджагар, огляделся вокруг. Чем бы его подкормить? Помнится, в моей молодости ходили шутки о подарках. Вроде: дари то, что не жалко. Сегодня мне было не жалко старую тряпицу – вчера пыль вытирал. Закажу аджагарскому курьеру новую. Благо он появляется дважды в неделю. Значит, через день заскочит, как к себе домой, и бросит в холодильник продукты. Вдруг у меня фантазии не хватит выпросить у пищевой машины аджагар хлеб или курицу. Поинтересуется – чего мне еще не хватает для полного счастья. Любимой женщины, свободы передвижения… Свободы… Я закажу тряпку для пыли. Неравноценная замена желаемому, но уж чем богаты.