Сталь и Пламя

Я покосился на него через плечо. Сердит… ничего не скажешь. Из золотистого марева глаз вот-вот искры посыплются. Брови галкой нависли над переносицей, руки сжались в кулаки, шея вытянулась вперед. Прямо как у цапли. Переживает за дочку. А я причем?

– А я мог ее догнать? – спросил спокойно, вернувшись к приборам.

Устройства для контроля разлома заняли панель от одной стены «Рубки управления» до другой. Люблю тут давать комнатам и устройствам свои названия. Площадь рубки – как у двух концертных залов иной филармонии. Но и приборов столько, что в глазах рябит от мерцания цветных кнопок.

Да еще Аллен недовольно пыхтит за спиной. Я молчу. Не люблю бессмысленные споры и ругань. Ну не мог я ее догнать. Хочется Вождю сорвать зло – да бога ради. Только не стоит ждать, что я подключусь к пьесе и надену маску козла отпущения.

Кому-то может показаться – обнаглел человечишка. Но я-то прекрасно понимаю, что Аллен в курсе – остановить рыжую духеру, такому, как я, не под силу. Полукровка быстрее, еще и время вокруг нее замедляется. Сами дети аджагар не замечают. Но, если очень хотят куда-то успеть, слегка притормаживают временные потоки вокруг. Не так, как Путник, конечно. Незаметно, слабо.

Аллен в курсе, но полукровкам – ни-ни. Лишние знания, лишние печали – говорили на моей родине. У аджагар это прямо жизненное кредо. Ни единого лишнего сведения другим расам. Даже тем, что сами породили.

– Дэсс! Я к тебе обращаюсь! – возмущенная фраза Аллена эхом пронеслась по комнате. Не мудрено! Рычать он умеет всем на зависть. В Рубке же из мебели – стол в углу и два стула рядом. Последние оплоты моего дома на Родине. Сажусь – словно в молодости побывал. Поглажу рукой полированное красное дерево – на душе теплее.

– Дэсс! – вот не жалко глотку рвать. Я уже тысячу лет Дэсс и что?

Я развернулся к Вождю. Аллен слегка успокоился – глаза мечут молнии чуть реже. Уже не автоматной очередью, так, редкими снайперскими выстрелами. Прищурились, смотрят с привычной хитрецой. Кулаки разжались.

– Что именно вы хотите от меня услышать? – спросил я по-деловому. Ведь ясно же – отмотал тысячи миров не за тем, чтобы устраивать бессмысленные разносы. Аллен в последнее время на нервах, но поглупеть не успел. Что-то надо ему, причем, очень сильно, если сам пожаловал.

– Я не чувствую, что она погибла, – беспомощно пожал плечами Вождь.

Я начал понимать – к чему он клонит. Наконец-то вспомнил мои предположения. Гибель каждой дочери-полукровки – у Аллена сыновей нет – каким-то образом отражается на его поле. Не повреждает, нет. Создает волнение. Это нечто вроде ощущения человека, когда с близкими творится неладное. Такое внутреннее напряжение в преддверие беды. Только в разы сильнее. Аллен всегда знает, если дочка погибла.

– Даже не чувствую, что серьезно пострадала, – растерялся он. Вот и пойми этого ящера. Умерла – недоволен, жива-невредима – тоже не особо в восторге.

– Поэтому и подумал о твоей теории. О той, помнишь?

– Которую назвал бредовой или как там… – я замолчал, припоминая оскорбительный эпитет… – Ах-а-а… да! Идиотской!

– Бессмертному не к лицу размениваться на мелочные обиды! – изрек Аллен. Вечно он так. Сначала режет без ножа грубостью и высокомерием более могущественного существа. После же пришмякивает мудростью. И ведь не возразишь.

– Говори, чего хочешь, – примирительно предложил я.

– Хочу услышать все о твоей теории в подробностях!

Ишь, раскомандовался! То не желаю знать о твоих бредовых идеях! То хочу услышать все и побольше!

– Дэ-эсс, – Вождь снисходительно похлопал мен по плечу: – поживешь с мое, перестанешь зацикливаться на мелочах. Сможешь для меня резюмировать?

Я пожал плечами, жестом предложив Аллену стул.

Сам куда сяду? А-А-А! Есть же стол.

Я запрыгнул на столешницу и устроился поудобней. Даже на душе легче стало. Словно дома побывал, понянчил детей, приобнял жену.

Как давно это было…

Аллен выпрямился на стуле, будто жердь проглотил. Наши глаза стали вровень. По человеческим меркам Вождь огромен – два с половиной метра или чуть больше. Я – среднего мужского роста своего времени. Метр восемьдесят шесть.

Аллен одарил меня новым снисходительным взглядом. Так смотрит взрослый на подростка, что вырядился в отцовский костюм и важничает.

– Вот смотри, – мне не впервой сталкиваться с фирменным обращением Вождя, плевать. – Я слежу за Разломами… э-э-э… сколько? Семьсот лет?

– Шестьсот семьдесят три, – Аллен был бы не Аллен, если бы не поправил.

– Поначалу, всякий раз пожирая мир, Разлом выбрасывал кучу энергии. Я даже научился ее консервировать…

– Знаю, дальше.

Прожил миллионы лет, а нетерпелив как юноша в первую брачную ночь.

– Но затем что-то изменилось. В последние годы, если быть точным. Поглотив несколько миров, Разлом энергию не выплюнул. Наоборот, еще запросил. И сожрал столько, будто не слопал чужую материю-время, а, наоборот, свое, кровное отдал.

– Сколько таких случаев было? – Аллен посерьезнел, чуть нахмурился.

Хорошо же он меня изучил. Только я тщательно документирую даже то, от чего Вождь отмахивается.

– Пять, если считать с прыжком полукровки – шесть.

– После ее прыжка Разлом тоже затребовал энергии? – уточнил Аллен, словно не расслышал.

– Да. Не так много, как в других случаях. Но затребовал. Впрочем… тогда он глотал миры, а тут всего-навсего одна айшара.

– Ясно, – почти нараспев протянул Аллен – как обычно, когда задумывался. – Так ты полагаешь, в Разломе остались миры? И живут себе там за счет концентрации силового поля? То есть в них столько силового, что Разлом просто не способен переварить добычу?

– Да, я так думаю, – подтвердил я спокойно, но в душе разлилось ликование. Наконец-то мои измышления услышаны! Кто знает? Вдруг те миры еще живы? Вдруг их еще можно спасти? Вытащить?

– Если так, – голос Аллена продолжал литься, звенеть, как горный ручей. – Разлом должен медленно их пожирать. Постепенно стараться перемолоть слишком «несъедобную пищу».

– Возможно, – в таком ракурсе я проблему не рассматривал.

– Надо пораскинуть мозгами, – продолжал Вождь, словно не слышал меня. – Может чего и придумаем.

Встал, развернулся и исчез.

Ну да, поблагодарить человечишку выше его достоинства. Впрочем, я привык. За все годы ни разу не услышал ни спасибо, ни пожалуйста.

Я пробежал глазами по датчикам еще раз. Вроде все в порядке. Разлом не расширяется, никакие другие миры или сумасшедшие полукровки к нему не приближаются. Вспышек энергии нет, жрать не просит.

Пойду, что ли чаю выпью.

Глава 4

(Пламя)

Сьерра исчез, и опустевшая комната начала действовать мне на нервы.

Необъяснимо.