Первородная для вампира

Равнина, так называли этот луг местные.

Здесь располагался вход в другое измерение, в мир великих магов – первородных, властелинов стихий. Они приходили в соседнее пространство, поворожить, за какими-то артефактами, подпитаться от энергий. Все тут знали об этом, порой даже видели хранителей даров. Но лишь избранные могли посетить мир первородных.

Вернее, ходил слух, якобы кто-то может. Однако пока за свои тысячелетья Эффлер не видел ни одного существа, реально способного на такое. И не встречал никого, лично свидетельствовавшего о подобном. Властелины стихий могли все, или почти все. Ходили слухи, будто кто-то из них владел даром врачевания и спас главу другого вампирского клана в сходных обстоятельствах.

Вот почему громила-германец остановился посреди гигантского луга, укрытого ночными сумерками. Гервасий должен был продержаться минимум недели две, так что время в запасе еще оставалось.

– Первородные! Маги! Как вас там! – голос Эффлера разнесся по Равнине, взорвав спокойный вечерний воздух. Низкий, грудной, но какой-то бархатистый, он звучал резко, но приятно.

– Нужно спасти главу второго вампирского клана! Заплатим чем угодно!

Проходил час за часом, но ответа не было. Впрочем, древний германский воин привык к трудностям, посему продолжал кричать в портал, ни минуты не думая сдаться.

Наверное, он смог бы так и день и два. Но с рассветом воздух в центре поля всколыхнулся, затуманился, и перед Эффлером появилась пожилая женщина.

Глава 1

Эффлер неподвижно сидел у кровати создателя, краем глаза наблюдая, как Аннабель то вскакивала, то возвращалась в кресло, то начинала метаться из угла в угол. Женщины… вот почему громила-германец никогда не связывался ни с одной из них прочно. Истерики, капризы, нелогичности – имя вам женщина!

Впрочем, прошли уже сутки с тех пор как старуха-ведьма в сером балахоне пообещала прислать первородную для исцеления Гервасия, а та все не появлялась. Глава Мессеров неподвижно лежал на постели, время от времени выдыхая кровь. Состояние его почти не изменилось, лишь только глаза совсем потускнели.

Однако даже трехсотление дети ночи жили после отравления серебряной пылью около полутора недель. Такой мощный и сильный вампир как Гервасий, наверняка выдержит больше. Но зачем заставлять его страдать?

Эффлер продолжал молча ждать, потому, что ничего иного не оставалось.

Время от времени в комнату забегал Ногаре. Кажется, четырехсотлетний французский дворянчик, обращенный Аннабель, с разрешения Гервасия до сих пор помадил волосы… Громилу-германца откровенно воротило от младшенького… От его приторной туалетной воды, которую Эффлер и вылил бы в туалет, если бы таковой был в замке немертвых. От его светло-русых кудрей, вечно завитых и уложенных волос к волоску. От его шелковых рубашек, обязательно демонстрирующих волосатую грудь… Ногаре был строен, но достаточно атлетичен. Гордился своей тончайшей талией и красивым лицом, по мнению старшего брата, слишком женственным.

Сейчас он, наряженный в шелковую бледно-розовую рубаху и черные брюки, время от времени истерично вбегал в спальню Гервасия и, всплеснув руками, исчезал снова. Эффлера это начинало откровенно подбешивать.

Как назло лучший «молодняк» Мессеров сейчас был не удел. Ричард Уорд, участвовавший в рыцарских походах с самим легендарным Ричардом Львиное Сердце, обожавший высмеивать легенды о Робин Гуде, отбыл по делам к соседнему немертвому клану. Накопилось немало убийств людей на их земле, вроде бы виновного выдали, но Гервасий сильно сомневался, что один вампир мог так небедокурить.

Гаспар, незаконнорожденный потомок Ричарда, обращенный пращуром за воинские заслуги и бесстрашие, естественно сопровождал Уорда.

Татуар – последний представитель вымершего индейского племени, настоящий воин и невероятно меткий стрелок – принимал очередную партию смертников на севере континента, дабы затем распределить их по тюрьмам. Миссия, важность которой сложно переоценить, ведь фактически краснокожий поставлял еду вампирским кланам и решал – кому вкуснятина, а кому отбросы.

А Никита, бывший русский князь, погибший на поле брани и обращенный Гервасием за то, что один убил десятки монголо-татар, отправился в далекий человеческий город за каким-то артефактным оружием своего народа.

В общем, Эффлеру приходилось иметь дело с самыми нелюбимыми членами семьи, да еще в такой момент, когда помощь лучших Мессеров была бы как нельзя кстати. Впрочем, громила-германец попадал и в худшие передряги…

Большая комната Гервасия, отделанная настоящим малахитом, была полупустой – древний воин любил пространство. Несколько кресел из настоящего английского дуба, собственно кровать и тяжелый письменный стол из красного дерева почти не уменьшали просторов комнаты, сравнимых разве что с бальным залом Лувра.

Громиле-германцу нравилась мебель создателя, будто бы нарочно скроенная для существ немалых размеров. Эффлер легко развалился на стуле, вытянув длинные мускулистые ноги. Аннабель же свернулась калачиком в кресле и вдруг застыла. Наконец-то!

Внезапно старший сын Гервасия услышал характерный стук входной замковой двери – обитой таким количеством стали, что редкий смертный мог сдвинуть ее с места.

Эффлер уставился на дверь, понимая: вот он, момент истины.

Он ожидал увидеть нечто пожилого возраста, с растрепанной копной поредевших волос невнятного цвета, расплывшейся фигурой и шаркающей походкой. В общем, ведьму, напоминающую встреченную громилой-германцем на Равнине.

Но, когда гостья появилась в дверях, Эффлер слегка дернулся. Очень сильная реакция для сурового нордического воина.

Первородной, ступившей на порог апартаментов Гервасия можно было дать 28-30 лет, не больше. Если бы она перестала хмурить черные брови, и того меньше.

Хотя нет, по-детски милое личико с большими, миндалевидными карими глазами очень старило выражение тоски и вселенской грусти, не стиравшееся ни при каких изменениях мимики.

Слегка спутанные каштановые волосы незнакомки свободно падали на плечи и спину, отсвечивая красноватым. Ведьма была статной, фигуристой и даже бежевое платье-балахон до пят не скрывало ее крутых бедер и тонкой талии.

Если бы не другая ситуация… Эффлер бросил на пришедшую плотоядный взгляд, на что первородная фыркнула и молча направилась к кровати Гервасия.

В полной тишине она осмотрела основателя клана Мессеров, а затем, без всяческих предисловий бросила в сторону Эффлера:

– Вылечу! Но мне нужна восточная часть вашего леса и восточный же подвал. Дней на десять! Так, чтобы никто туда не совал свой проклятый вампирский нос!

Громила-германец медленно поднялся со стула, нависнув над ведьмой, как гора над холмом. Первородная едва доставала ему до груди, впрочем, на ногах у ведьмы были балетки, значит гостья выше Аннабель.

– Эй! Ты! Повежливей! – прорычал Эффлер.

Грозный голос громилы-германца, на многих производивший пугающее впечатление, вообще никак не повлиял на настрой вновь прибывшей.

– Мне лечить или не надо? – выплюнула она. – Если лечить, отойди, проклятый мертвяк! Если нет, уйду! – и ведьма сделала шаг назад.

Эффлер намеревался поймать ее, используя вампирскую скорость, но чародейка легким движением руки отодвинула второго Мессера со своего пути. Наблюдая, как удаляется спина первородной, громила-германец крикнул:

– Твоя взяла! Лечи! Подвал и лес в твоем распоряжении!

Ведьма медленно развернулась и, глядя прямо в глаза Эффлеру, уточнила:

– Даешь слово? Слово воина? Клянись воинской честью! Но прежде назови себя!

А эта девица неплохо разбиралась в психологии бойцов времен громилы-германца! Гостья оказалась не так проста, как подумалось вампиру поначалу.

– Я, Эффлер Мессер клянусь воинской честью отдать подвал и лес, принадлежащий моему клану… – громила-германец остановился, первородная вставила:

– Дее Дрейко и любому присланному или сопровождающему ее магу…

Эффлер нехотя повторил за чародейкой и закончил:

– В полное и единоличное пользование на месяц! Довольна?

Дея кивнула и направилась навстречу громиле-германцу. Странные ощущения посетили второго Мессера в ту минуту. Казалось в груди или в животе появилось нечто теплое и, по мере приближения первородной, оно все нагревалось и нагревалось. Почему-то легкие вмиг переполнились воздухом, и Эффлеру очень хотелось избавиться от него шумным выдохом.

Но самое удивительное впечатление испытал громила-германец, когда Дея медленно проскользнула мимо него, потому, что вампир, сосредоточившись на собственных эмоциях, совершенно забыл уйти с дороги.

Казалось, не ведьма едва коснулась Эффлера плечом и бедром, а фонтан горящей лавы прошелся по телу. Громила-германец развернулся следом за первородной.

Совершенно игнорируя присутствие Аннабель, привставшей с кресла, ведьма быстро подошла к постели Гервасия и… погрузила руки в его грудь, вытащив сердце. Второй Мессер уже хотел оторвать убийце создателя голову, когда заметил, что отец вовсе не умер, да и сердце по-прежнему соединено с телом шлангами сосудов.

– Не пыхти! – фыркнула Дея на Эффлера. – Ответственный момент, а ты мешаешь сосредоточиться!