Золотой дождик

Вдруг она бросила в меня пульт, но бросила с такой силой, что тот криво полетел и разлетелся по полу на части. Пульт от того самого телевизора, который мы купили по шикарной скидке на годовщину.

– ТВАРЬ!!!

– Идиотка, ты опять за старое?

– ТВАРЬ!!!

– Да заткнись уже! Все в курсе, что ты больная. Весь район это знает.

– Сам заткнись, тварь! – она убежала на кухню. Я сидел на диване.

Какое-то время были слышны рыдания и вой, потом она замолчала и издала душераздирающий крик. Так кричат матери, когда убивают их ребёнка. Затем полетела посуда. Она дёргала решётку с ящика, где стояли тарелки, била её, и те вылетели разом и полетели к полу. Она снова закричала, ещё безумнее. В такт крика были слышны глухие дёргания. Потом я понял, она оторвала шкафчик со стены и тот грохнулся на стиралку. Я зашёл к ней. Она сидела на полу, вокруг был хаус и осколки. Её тело корчилось, лицо исказило боль. Заплаканная, она смотрела на меня и приговаривала.

– Ничего не получилось. Ничего не получилось…

Несколько месяцев назад она плакала в спальне и говорила немного иначе: ничего не получается, у нас ничего не получается.

– Почему нельзя адекватно на всё реагировать? – я стал приближаться чтобы поставить её на ноги, – неужели нельзя спокойно на всё реагировать…

– Хватит меня обвинять! – она вскочила, – хватит меня обвинять!!! Хватит! – завопила она через слёзы, – почему Я всегда виновата? Это ТЫ ВИНОВАТ! ТЫ!

– Успокойся!

– Не трогай меня!!! Не прикасайся, ПОМОГИТЕ!!! ПОМОГИТЕ!!!

Она кинулась к столешнице и с грохотом дёрнула ящик. Зазвенели вилки ложки. В её руке появился маленький нож с деревянной ручкой. Такие продаются на рынках. Из-за плохого метала они стоят дёшево и легко точатся, даже о камень, даже о прутья лестничной клетки. Вот и наш был хорошо наточен.

Нож дрожал на весу, а я стоял на месте. Её лицо горело краской. В этом исступлении, с сосками наружу Маша выглядела одержимой. В этот момент я вдруг подумал, что если бы сейчас поднял руки, и с нежной улыбкой человека, которого она когда-то любила и, наверное, любит сейчас, сказал что-то типа: «Миленькая, ты что, с ума сошла, я же люблю тебя. Я же просто хочу, чтобы мы отдохнули, и наконец были счастливы, милая…», – она бы точно принялась себя резать. Но приходилось молчать. В таких ситуациях нужно попытаться успокоить, но я не мог открыть рот и, что самое поганое, – смотрел на неё с упрёком. Увидев, что я не собираюсь ничего говорить, её пальцы разжались и нож безжизненно упал на пол к остаткам сервиза, – затем отскочил, сделал кувырок и упал на то же самое место. Её рука в принципе отражала многое: в локте и плече она продолжала сохранять боевую позицию, а кисть мёртво болталась в воздухе. После этого она схватилась за голову, словно закрывая уши. Интуитивно, в долю секунды я посмотрел на окно сзади неё и увидел, что форточка во двор была открыта. И она, смотря мне прямо в глаза, издала душераздирающий крик. Это всегда была боль, но сейчас я испытывал физическую, у меня зазвенели перепонки и всё нутро. Я понимал, что она кричит в последний раз. Задыхаясь, она бросилась к двери. У меня подкосились ноги, и уходило сознание, я оперся о стену. Отдышавшись, я вспомнил скрежет обоих дверных замков.

Входная дверь была открыта я побежал по лестнице.

– Немедленно прекратите! – доносились с лестничной клетки. – Сейчас полицию вызовем. Что там опять такое?!

Двор шёл в две стороны: на лево – в сторону рынка, мы никогда не ходили, а справа мы приезжали и приходили. Туда я и побежал. На середине дороги валялась какая-то верёвка – пояс от халата. По сторонам мелькали тёмные силуэты, им было любопытно. Маша бежала босая, с развивающимся позади халатом, время от времени освещаемая оранжевыми фонарями.

волосы махровый халат

темнота улицы

волосы махровый халат

темнота улицы

волосы махровый халат

На встречу вышел парень. Коротко стриженный, очень высокий. Не зная как обратиться, он просто прожигал её взглядом, потом что-то сказал. Когда я пробежал мимо, он всё еще смотрел ей в след. Она готова была рухнуть на асфальт. Я подхватил её.

– Пойдём домой, пожалуйста. Пойдём.

Она ничего не видела. Я запахнул её голое тело и слегка потряс.

– Приди в себя. Пойдём. А?

У нежилой пятиэтажки трудно было что-то разглядеть, но она всё равно была вся синяя и мокрая, с большими тёмными пятнами. Она перевела на меня взгляд и несколько секунд смотрела.

– Данила, отвези меня…кажется…мне очень плохо, Данила. Отвези меня домой.

– Давай-давай, поехали.

Она стала выскальзывать из моих рук. Сознание она не теряла и глазами продолжала бегать по тёмным углам. Я запрокинул её на руки, запахнул халат и двинулся обратно.

– Пошли-пошли. Всё-всё.

То тут, то там нас не оставляли люди. Один из них был тот высокий парень. Он стоял чуть дальше места, где я остановился в первый раз и теперь курил сигарету у гаража. Никогда его раньше не видел.

У подъезда стало понятно, что ключики-то от нашей квартирки остались внутри, а дверь внизу на магните. Два шага от подъезда и толпа чаек на балконах, точнее они больше напоминали сеть отстранённых, но не очень, летучих мышей, пригревшихся на стене пещеры. Всем вдруг понадобилось покурить перед сном. Дай только шанс, позволь порадоваться, что этой весной, этим городом, прямо тут под носом творится всякая херня. Я поставил Машу вертикально, но всё равно придерживал, она не отводила рук от груди.

– Откройте дверь, пожалуйста. – крикнул я наверх.

Никто не сдвинулся с места. На этаж выше жил мужичок, имён друг друга мы не знали, но временами были достаточно приветливы.

– Эй, открой пожалуйста. Ты ж…меня знаешь, я под тобой…живу.

Все уставились на него. Он, словно понимая, в какую ситуацию я его поставил, выдавил из себя самым недовольным тоном

ЩАС

Потом исчез. Я осмотрел людей. Все нависали над нами как верхушки деревьев в ночной глуши. Никто не проронил ни слова. Дверь не реагировала, и только я понял: нужно нажать номер квартиры, как услышал.

НУ-У, ты особого приглашения ждёшь? Нажми звонок!

Каковой номер? Какой номер?!

ЧТО?

Какой номер квартиры?!!

Он хмыкнул, я видел его белую майку, потом сказал мне цифру, я добавил B.

кля-кля-кля-кля…

Дверь в квартиру была приоткрыта, как мы её и оставили.

– Я сейчас вызову скорую. Хорошо?

– Никакой скорой. Дай мне воды.

Она сказала, какие нужны таблетки и я раскопал их на полке.