Тревожные сны

– Послушай меня, Алиса. Я… Я приношу свои извинения за то, что произошло между нами… Подобное поведение с моей стороны было недопустимо… – она видела, что эти слова даются ему с трудом. – Мне жаль, что все вышло именно таким образом. Не в моей власти заставить тебя любить кого-то… И, видя твои страдания, я искренне сочувствую тебе. Если мнение человека, который был дорог твоему сердцу, все же оказалось схожим с моим, и он дал тебе совет не сходить с ума и хотя бы немного подумать о последствиях такого шага, то я не могу назвать его глупцом. Потому что, несмотря ни на что, этот человек был прав, говоря подобное.

Как смешно, наверное, звучали такие слова с его стороны, в его положении, при сложившихся обстоятельствах… Но это не имело значения теперь. Ей было плохо. И с этим нужно было что-то делать.

Алиса подняла голову, с удивлением глядя на мужа. Кажется, в первый раз за время разговора абсолютная отрешенность ушла из ее взгляда, уступив место слабому интересу.

– Пойми же наконец, что тайно встречаться с замужней женщиной и жить с ней открыто – две совершенно разные вещи. И если первое не влечет за собой ничего более неприятного, чем возможное прекращение отношений ее с ее супругом при условии, что она будет совершенно неумело скрывать свою связь, то второе – вызов. Откровенное безрассудство. Я одного не могу понять: как ты себе это представляла? Не думаю, что мнение общества играет для тебя последнюю роль. В любом случае, осознание этого пришло бы. Но потом, когда вернуть уже ничего было бы нельзя… – Он прервал свой монолог, плотнее закрывая дверь, обходя Алису, затем, отвернув голову и нервно пожав плечами, продолжил:

– Я отлично понимаю господина адъютанта. Кажется, он сейчас занят устройством своей карьеры. Лишние заботы и проблемы ему совершенно ни к чему. А то, на что, смею предположить, рассчитывали вы, было бы ему только в тягость и с продвижением по службе точно не вязалось. Его поведение понятно. – Он тяжело вздохнул и заложил руки за спину. – На развод вы можете не рассчитывать. Мне это не нужно. Продолжайте вести себя, как ни в чем не бывало, во всяком случае так, чтобы никто из посторонних не заметил перемен. Пока вы упорно пытались похоронить репутацию семьи, лично я делал все возможное для того, чтобы этого не произошло. А потому теперь ваш черед включиться в работу. Остальное на вашей совести.

Алиса растерянно смотрела на мужа, пытаясь до конца осознать весь смысл сказанного им. Забывшись, женщина поднесла руку слишком близко к желтоватому пламени свечи и в следующий момент жалобно вскрикнула, отдернув ладонь. На запястье остался багровый след, а боль нещадно жгла кожу в месте, где рука соприкоснулась с огнем. Алиса бессильно закрыла глаза, и слеза выкатилась из-под ее длинных ресниц. Не в силах более сдерживать раздирающее душу отчаяние, она заплакала, закрыв лицо руками.

Осоргин, решительно настроенный разобраться со всем беспределом, учиненным неблагодарной супругой, все же не мог спокойно смотреть на слезы близкого и, как то ни было печально, любимого им человека. Алиса была очень чувствительной, но при нем старалась ничем не выдавать своих душевных терзаний, а потому застать ее расстроенной, а тем более горько плачущей Сергей Владимирович мог крайне редко. Несколькими шагами он пересек комнату, приблизившись к жене, взяв ее за руку и уверенно притянув к себе. Он обнял ее за подрагивающие от беззвучных рыданий плечи и, осторожно поймав ее обожженную ладонь, накрыл ее своей рукой, легко поглаживая.

– Боже, за что мне все это? – прошептала женщина, уткнувшись лицом в его плечо.

– Алиса… – голос Осоргина был спокоен и мягок, – ты сейчас страдаешь от проблемы, которую сама же себе создала для того, чтобы потом ее мужественно решить. Ну зачем ты это делаешь? Возьму на себя смелость предположить, что Бог здесь все же ни при чем. В любом случае, у него нет других рук, кроме наших. Ошибок было совершено достаточно: вовсе нет смысла делать их еще больше, – говоря ей это, Сергей Владимирович тем временем осторожно взял из ее рук злосчастное письмо, которое Алиса отдала, даже не сопротивляясь, и поднес его к наполовину сгоревшей свече. Бумага тут же ярко вспыхнула, и Осоргин опустил ее тлеть в свечную подставку. Огонь быстро и с жадным потрескиванием поглощал аккуратно выведенные чернилами слова, строки, абзацы, историю…

«Ну и что с этим теперь делать?» – подумал он, смотря, как тлеют остатки письма. Может, не поздно еще попытаться предпринять что-нибудь для сохранения между ними нормальных, человеческих отношений? Все-таки жизнь, наверное, свела их вместе не просто так…

– Сергей Владимирович… – впервые за все время их диалога Алиса обратилась к нему по имени, – я хочу уехать отсюда! Этот дом… – она никак не могла успокоить прерывающийся голос. Осоргин ласково погладил ее по волосам. – Он давит на меня! Это… это невыносимо! – она вздохнула, пытаясь сдержать слезы. – Я хочу все забыть… Все, что я сделала… Я так больше не могу!

– Хорошо, – он взял ее руку в свою, смотря в ее голубые, влажные от слез глаза, успокаивающе шепча, – не бойся. Мы уедем отсюда… Ты нездорова… Тебе нужно восстановиться. Постарайся сейчас отдохнуть, а завтра мы уедем… – Он отвернул голову, задумчиво глядя в окно на стремительно погружавшееся во мрак наступающей ночи небо. – У всех бывают трудные дни…

Ночь

Алиса спала плохо. Тревожно… Беспокойно… Возможно, дело было в тусклом свете заглядывающей в окно луны, а, может быть, о себе дали знать сильное эмоциональное потрясение и переживания последних дней.

Ей снилась темнота. То ли без единого окна и просвета комната, то ли просто неведомое, неописуемое нечто, у которого не было границ. Идти вперед впотьмах. Силясь разглядеть хоть что-нибудь перед собой. Холодно… Почему здесь так холодно? И так темно…

Внезапно возникший луч осветил неподвижно стоящего человека. Откуда этот свет? Белый, искусственный… В нем не играли пылинки. Он был недвижим. Мертв… Но в этом луче отчетливо выделялась одинокая фигура. «Кто бы это мог быть?» Алиса поспешила вперед, силясь разглядеть кого-то впереди нее.

«Борис!»

Сознание обожгло неожиданное открытие. Это действительно был адъютант. В холодном белом свете он смотрелся невероятно хорошо. Какая-то застывшая, гордая красота и стать были сейчас в нем. Такой, каким Алиса увидела его в первый раз. И запомнила на всю жизнь… Темные волосы, тонкая линия усов над верхней губой, белый сияющий фрак и эти пронзительные, чистые, голубые глаза. Алиса, пытаясь не оступиться, устремилась к нему навстречу. «Нет! Этого не может быть! Я сплю… Борис!» Ее душа ликовала, радостный трепет охватил все ее существо. Он здесь! Рядом с ней! Наконец-то!

– Борис! Родной! – она подбежала к нему, обняла и отчаянно прижалась к его груди. Адъютант не шелохнулся. Алиса подняла голову и взглянула в его глаза. Он даже не посмотрел на нее. Взгляд мужчины был направлен куда-то в сторону. Равнодушный… Безучастный…

– Что с тобой? Ты не рад меня видеть? Знал бы ты, как тяжело мне было без тебя! То, что ты сказал… Ведь это все неправда, да? Ты здесь, со мной! Нас теперь ничто не сможет разлучить! Господи, как же мне тебя не хватало…

Она ищуще заглядывала в его лицо, надеясь увидеть в нем хоть какой-то интерес, хоть что-нибудь… Неожиданно молодой человек повернул голову. Посмотрел на нее. И от этого взгляда Алисе стало не по себе. Холод. Снова холод… Словно бы осколки льда застыли в красивых голубых глазах.

Алиса почувствовала, как ладонь Тилинга легла на ее талию. Другой рукой сжал ее тонкие пальцы. Танец? Да, кажется, они находятся в бальном зале. Только почему она не видит стен? И не слышит музыки… Просто темно-серый пол, который едва можно было разглядеть в непонятно откуда возникшем узком луче света, открывавшем взору единственную пару на этом странном празднике… Знакомые движения успокоили Алису. Он танцует с ней так, как и всегда. То, что она любила… Алиса находила особый интерес в балах. В захватывающем кружении, соприкосновении рук, в пылающем взгляде появлялась какая-то особая связь, которую нельзя было никак объяснить, лишь почувствовать. И теперь…

Но все же что-то было не так. Привычные движения казались какими-то неестественными. Словно этот танец они исполняли уже в сотый раз… Молодой человек смотрел на нее, но почему-то Алисе хотелось отвести глаза. Ей было странно, неуютно… не по себе. Казалось, это был не ее Борис, а кто-то чужой, незнакомый. Небольшое расстояние между ними не позволяло прижаться, почувствовать тепло тела. Словно непреодолимая преграда, пропасть… Его руки не были нежны. Он вел ее так, будто это была какая-то необходимость, словно жизнь продолжалась бы только до того момента, пока они кружатся по этому холодному темному полу…

Алиса тревожно обернулась. Никого вокруг. Зловещая, пронизывающая тишина. Она будто бы чувствовала ее всей кожей. Что происходит? Движения адъютанта стали резче, быстрее. Алиса едва успевала за ним. Одной рукой она придерживала подол прекрасного черного платья, удивительно мерцавшего в темноте множеством маленьких драгоценных камушков. Невероятно красивое. Невероятно элегантное. Невероятно дорогое… И оно просто удивительно шло ее хрупкой фигуре. Подарок мужа… Почему-то только сейчас Алисе стало совершенно непонятно, каким образом даже в таких незначительных деталях он незримо был рядом. И почему даже тогда, когда в целом мире не должно было быть никого, кроме нее и ее возлюбленного? Это показалось ей крайне нелепым, неуместным… Как же она не обращала на это внимания раньше? Все было не так… Нет, это был не ее Борис! Какой-то другой, чужой, далекий человек…

Странные звуки, прорезавшие густую темноту… Внезапно. Обернувшись, Алиса с ужасом увидела, как из тьмы на нее смотрят… глаза. Алые горящие точки, которым с трудом можно было бы дать подобное определение. Через пленку, похожую скорее на то, что остается от потрохов, проглядывали белесые мутные зрачки.

Взгляды словно бы прожигали ее насквозь. И омерзительный, пробирающий до костей шепот. Запах гнили… Она не понимала ни слова, но от этих тихих, хрипловатых, высоких голосов кровь стыла в жилах.

Резкий поворот. Алиса прижалась ближе к Тилингу, с ужасом смотря в его равнодушные глаза. Он перехватил ее руку, прижал ближе, а затем… просто отпустил. Омерзительные, покрытые сероватыми нарывами обрубки, похожие, скорее, на лапки каких-то насекомых, потянулись навстречу. К ней…

«Нет!»

Хватая за платье, касаясь нежной кожи.

– Не надо! Нет! Ну пожалуйста! – сорвавшимся от безумного страха голосом. Скорее хрип…

Алиса отчаянно закричала, но поток света, окружавший ее и адъютанта, рассеялся во мраке так же неожиданно, как и возник. Черты адъютанта медленно растворялись во тьме, отдаляясь от нее. И только его лицо оставалось таким же бесчувственным, безучастным…

Голоса были повсюду. Женщина сходила с ума. Ей казалось, что она слышит их у себя в голове, чувствует отвратительные прикосновения грязных конечностей везде. Они царапали ее, сдирали кожу. Что-то омерзительно липкое. Разъедающее… Густой, беспросветный мрак. Отчаянный крик, безраздельный ужас…. Алиса в страхе пыталась вырваться, бежать, но неестественные в своей тошнотворной отвратности существа словно были везде, повсюду, куда бы она ни повернулась. Горящие глаза, облепленные струпьями руки, леденящий душу детский смех… Они швыряли ее и, казалось, желали просто разодрать на части. Женщина закрыла лицо руками, задыхаясь от собственного крика и бесконечного страха. Оступилась… Не удержала равновесие и упала… В чьи-то теплые руки. Почти что теряя сознание, захлебываясь слезами и дрожа от пережитого ужаса, Алиса все же ощутила, как кто-то осторожно сжал ее в своих объятиях. И вдруг поняла, что кошмар для нее кончился. Осталось только это теплое, уверенное, спокойное объятие и чувство защищенности. Ощутила такое знакомое и ласковое прикосновение чьей-то руки на виске… и поняла, что уже не спит.

В свете полной луны она увидела обеспокоенное лицо склонившегося над ней мужа. Женщина часто дышала, ее щеки были влажными от слез. В волнении она чуть приоткрыла рот… Сергей Владимирович аккуратно провел ладонью по ее лбу, убирая с него растрепавшиеся в беспокойном сне пряди волос.

В следующий момент Алиса приподнялась и отчаянно прижалась своими губами к губам мужа. Он, видимо, оторопев, не ответил. Вряд ли она понимала, что делает… Но как теперь ей нужно было тепло! Успокоение… Хоть что-нибудь… Алиса, дыша лихорадочно и часто, наклонила голову, едва касаясь кончиком носа его лица, зажмурилась и углубила поцелуй. Почувствовала, как он подался ей навстречу, ощутила его прерывистое дыхание. Так прекрасно, горячо, самозабвенно… необходимо… Пробивавшееся сквозь занавеску тусклое лунное сияние осветило два слившихся силуэта. Алиса, не прерываясь, поднесла руку к его щеке, проводя по ней пальцами, чувствуя, как он осторожно покусывает ее губы, и продолжила… страстно, отдаваясь этому головокружительному порыву после пережитого кошмара. Сергей Владимирович, прикрыв глаза, прильнул к ее полуоткрытому рту губами, мягко лаская ее языком. Алиса тихо застонала, отзываясь на его теплые, чувственные прикосновения, ощущая, как он проникает глубже, слегка отклонила голову назад. Ей не хватало дыхания, но она не хотела прекращать… не могла оторваться от него… Осоргин отстранился первым, мягко пресекая ее попытки найти его губы, слегка надавливая рукой на ее живот и заставляя лечь. Алиса послушно выполнила его желание, не отрываясь, смотря на мужа. В темноте ее глаза удивительно блестели.

– Отдыхай, Алиса, – он осторожно поцеловал ее, слегка разочарованную, удивленную, в лоб, и женщина уже не увидела, как Сергей Владимирович тихо вышел из комнаты, потому что усталость наконец взяла свое. Она провалилась в глубокий, ровный, спокойный сон…

Воспоминания

Весна. Прекрасное время, полное мечтаний и надежд. Природа приходит в себя после нескольких месяцев жестоких холодов и безжизненной пустоты. Мир словно бы воскресает, подобно Фениксу, являя свою красоту, как какое-то чудо: на кажущихся мертвыми сухих черных ветках неожиданно распускаются нежные листочки, застывший воздух наполняется смелым щебетанием птиц, живыми звуками. Оцепенение, длившееся три долгих месяца, постепенно спадает, давая волю всему, что хочет увидеть свет и начать дышать…

Алиса Подольская смотрела на всю эту красоту, сидя на широком деревянном подоконнике, держа в руках книгу. Как жаль, что пока еще нельзя выходить: слишком холодно, а у нее, как назло, совсем недавно прошел кашель. Только и остается, что наблюдать за бегущими по садовым дорожкам ледяными ручьями, да смотреть на колышущиеся под легким ветром ожившие темные ветки. Взгляд скользил по мелко напечатанным строкам, не оставляя читательнице времени вникнуть в их смыл. Алиса неожиданно открыла для себя, что уже несколько минут перечитывает одну и ту же страницу. Мысли норовили унести юную леди куда-нибудь подальше от мирской суеты. Она любила читать романы. Как бы это ни было просто, но ей нравилось все то же, что и любой девушке ее возраста: мечтать. О будущем, о браке… ну и, конечно же, о любви. Любовь… Сколько было для нее в этом слове волнительного, пленяющего душу, неизведанного… Она ждала этого, кажется, сколько помнила себя, но почему-то сама не знала, отчего ожидание этой любви вдруг стало неотъемлемой частью ее жизни. Какая-то половина ее неосознанно хотела узнать это чувство, какая-то пугалась: а что будет потом? Что ждет Алису, когда она станет женой, когда у нее, возможно, будут дети… Этого она почему-то страшилась более всего. Наверное, потому что сама все же еще была ребенком. Если уже не внешне, – все-таки Алиса теперь была скорее молодой девушкой, нежели девочкой – то внутри она была неопытна, наивна и склонна к чрезмерному витанию в облаках.

Что такое отношения? Признания, смущенный шепот, будто бы случайные прикосновения, взгляды… Она видела романтику во всем, что, наверное, было неплохо для девушки ее возраста. Безраздельное посвящение себя друг другу, счастье от возможности просто побыть вместе, далеко идущие планы и идеи… Она не сомневалась, что встретит человека, способного принять ее такой, какой она была, понять ее и во всем разделить ее взгляды. А так же любить. Любить безгранично и преданно, посвящая всего себя их любви. А как же могло быть иначе?

В своих мечтах она даже видела его. Красивый молодой человек. Высокий, стройный… С большими, немного наивными, голубыми глазами. Как у нее… Алиса провела кончиками пальцев по волнительно вздымающейся груди. «И он обязательно поймет, что я та, кого он искал всю свою жизнь…» По-детски милая улыбка тронула ее губы, а на щеках появился румянец.

Мечтания Алисы оборвал высокий женский голос:

– Алиса! Где ты пропадаешь? Собирайся, вечером бал у Довголевских. Давай, Алиса, а то ты еще даже не примеряла платье!

«Ах, точно! Сегодня же бал! Надо быть неотразимой! Думаю, то светло-розовое платье будет смотреться просто восхитительно», – она свесила ноги с подоконника и, отложив в сторону так и не прочитанную книгу, легко спрыгнула с него, поспешив к ожидавшей ее Екатерине Сергеевне.

***

Предположения не оправдались. Вовсе. Тогда Алиса еще не знала, чем обернется для нее тот бал, и что конец ее волшебным представлением мадам Истрицкая положит буквально через месяц.

– Алиса! – без стука вошедшая в комнату женщина пребывала в странном оживлении. – Могу поздравить тебя: ты выходишь замуж! Сергей Владимирович Осоргин сделал предложение. Через три недели свадьба. Все-таки чтобы мужчину заставить пойти под венец, женское влияние просто необходимо! Ничего они без должного давления не делают… Кажется, девицы свою свободу ценят не столь сильно, сколько они. Ну да Бог с ним. Готовься, моя милая! – Екатерина Сергеевна потерла руки с таким видом, словно только что заключила крайне выгодную сделку и продала какой-то не слишком дорогой товар весьма удачно.

Девушка не могла вымолвить ни слова. Потрясенная до глубины души…. «Предложение?! Мне?» – Алиса дышала часто, едва приоткрыв рот. Взгляд ее метался от одного предмета к другому, ни на чем не сосредотачиваясь. Словно гром среди ясного неба… «Я выхожу замуж… Я выхожу… замуж…» она уже не слышала, что еще воодушевленно говорила Екатерина Сергеевна. Все ее мысли были теперь заняты столь неожиданно пришедшей новостью. И тут только до нее дошел весь смысл сказанного. «Замуж за Сергея Владимировича Осоргина…» От волнения ей чуть не сделалось дурно. Благо ее покровительница оказалась рядом, вовремя успев подхватить Алису под руку.

– Ну, ну, милая! Довольно терять сознание! Хотя не могу не согласиться: последний раз твой обморок был весьма кстати – она усмехнулась, усаживая девушку на кровать. – Но сейчас не надо, – она быстро подошла к столику, взяла хрустальный графин, налила полный стакан воды и подала пытающейся прийти в себя от потрясения воспитаннице.

– Приводи себя в порядок и спускайся: надо будет обсудить с тобой кое-какие детали предстоящего мероприятия. Ох уж эти мне юные девицы! Столько с вами хлопот…

Женщина вышла из комнаты, оставив Алису в полном смятении.