Принцип исключения

Мила свалила два года назад, выдержав рядом со мной почти три и не оставив после себя ничего светлого. Я ведь был уверен, что получится, срастётся, склеится… В какой-то момент даже о продолжении рода задумался, вот только жена мне с гордостью заявила, что таким, как я, быть родителем не суждено, да и дети ей не нужны.

У Парето трое. Лена осчастливила Островского дважды, а если брать в расчёт Тасю – трижды, и роль отца как нельзя лучше ему подходит. Мелкий так вообще его грёбаная копия, словно ксерокопию сделали, и вот вам Парето в уменьшенном формате с таким же дьявольски хитрым взглядом. Кажется, за много лет даже Тася стала на него похожа, сохранив от матери лишь цвет глаз, которые на меня действуют гипнотически.

Плетусь в душ, но замираю на несколько секунд перед зеркалом, вновь всматриваясь в две отметины слева под ключицей, способные всколыхнуть воспоминания и вновь вернуться мыслями к Тасе. Не нравится мне то, что вызывает во мне эта девчонка, но в момент нашей встречи после пятилетнего перерыва осознал, что Тася пробуждает нечто ленивое и почти мёртвое, заставляя звенеть внутренности.

– Нельзя, – произношу, глядя на себя в зеркало и убеждая в недееспособности всего, что только что молнией пронеслось в голове. – Вспомни, что она ребёнок.

Хрен там! Чёртовы картинки стёрты, и девочка со смешным помпоном на шапке теперь нечто абстрактное и почти чужое, не имеющее отношение к той, что вчера сделала первый шаг. Как это произошло? Неважно, потому что приближаться нельзя. Трогать нельзя. Смотреть нельзя.

Стою под прохладным потоком воды, смывая напряжение и этот чёртов день, а выхожу с намерением набрать Парето.

– Липницкий хочет тебя.

– В каком смысле?

– Хочет, чтобы бумаги ты подписал лично. Своего рода гарант безопасности сделки.

Островский напрягается, раздумывая минуту и награждая меня прерывистым дыханием.

– Я планировал перекинуть по доверенности на другого человека, которой и проведёт необходимые манипуляции. Что будет дальше, меня не интересует. Но Белый единственный, кто готов дать озвученную сумму, и, возможно, придётся пойти на некоторые уступки.

– Ты прилетишь? – замираю с сигаретой в зубах, приготовившись подкурить, не веря, что Островский появится в этом городе снова.

– Нет. Но гарант предоставлю. Я хочу избавиться от этого дерьма и представить Лене доказательства, что ничего более не связывает меня с данным местом. Это было её условием.

– Условием?

– Давно, – прокашливается, не спешит делиться подробностями отношений с женой. – И напоминает стабильно раз месяц. Переиграем немного и дадим Белому то, что он хочет. Все последующие действия как планировали. Документы передам через несколько дней с надёжным человеком. Как ведёт себя наш мэр?

– Спокойно. Держится на расстоянии, Липницкого не провоцирует, сделкой не интересуется.

– Что думаешь?

– Думаю, это херово. Не нравится мне показная безразличность Звонка. Этот сучёныш подобен тебе – каждое действие со смыслом.

– Он мог попробовать всё отжать?

– Не мог. Объектов много, да и парней у меня немало. Нужно целую армию положить, чтобы забрать всё, на что его глаз ляжет. Но сбрасывать со счетов его нельзя. Он вступит в игру, вопрос только в том когда.

Обстановка накаляется, а вокруг сделки вертится нечто незримое и пока размытое, но в итоге обязательно проявится. И приезд Таси совсем не в тему, рисковать своей шкурой я привык, но теперь отвечаю не только за себя.

– Как там Тася? – Голос Парето врывается неожиданно. Слишком резко перескочил на другую тему, не позволив переобуться.