Бабочка на апельсиновой дольке

– В восемь, я уже, скорее всего, буду дома. Вот.

Она быстро написала адрес на листке бумаги и, сложив его пополам, протянула Марку. Он взял листок и, попрощавшись, покинул ее кабинет.

Его сердце билось так громко, что ему казалось, этот стук эхом отдается в больничных коридорах. И если бы можно было перевести стук человеческого сердца, то его выдало бы фразу, точную и болезненную, как пуля: «Она лучше всех».

Глава 4

ВСТРЕЧА

«Я знаю, это покажется тебе смешным, но я постоянно гадала, любишь ли ты меня. На ромашках, срывая их, бедные, по всей округе, а потом безжалостно лишая их белоснежного оперения лепестков, оставляя одно лишь сиротливое маленькие солнышко. На сирени, пытаясь во что бы то ни стало отыскать на деревьях, как в детстве, хоть один пятипалый цветочек, а потом, о ужас, ела его, прокручивая в голове лишь одно заклинание: „Пусть он полюбит меня также сильно, как я его!“. На бабочках – замирая, протягивала свою ладонь, ждала, когда одна из них сядет на неё, и когда садилась, счастью моему не было предела. Я ловила знаки твоей любви повсюду – в проплывающих мимо облаках, в морских камушках в форме сердечка, в строчках книг. Я разговаривала с ветром, травой и морем, умоляя природу донести своей красотой мою любовь прямо до твоего сердца. Я отдавала всю нежность миру, чтобы она, в конце концов, достигла своего назначения – тебя. Я хранила свою любовь в себе тайно, и, не признаваясь самой себе, продолжала надеяться на то, что однажды ты поверишь в неё. Я просто не могла себе запретить эту надежду. И ждала…»

Надя сидела на веранде с ноутбуком и бокалом вина. Строчки лились черными буковками по белому экрану сами, розовое полусладкое пилось легко. Она знала, что этой ночью ей не уснуть. Неожиданная встреча с человеком, вернувшим ей ее разрушенный мир, а потом разбившим этот же мир вдребезги, неожиданно дала ей узнать – у нее еще есть сердце. А иначе, что это так бешено колотится там в груди?

Конечно, если бы у Нади была хоть одна подруга, она непременно бы с ней поделилась всем, что чувствовала в этот удивительно теплый майский вечер. Но подруг у Нади не было, только коллеги по работе, с которыми можно было всегда попить кофе, но которые категорически не подходили для того, чтобы излить им душу. Со всеми проблемами и тревогами Надя давно уже привыкла делиться с мужем. Но разве мужу расскажешь, отчего так бьется в груди сердце, а на глаза наворачиваются слезы? А поскольку забытые уже, уснувшие и даже похороненные чувства неожиданно вернулись и захлестнули ее своей огромной, мощной волной, она делилась ими с единственным верным другом – компьютером.

Нет, Надя совсем не ожидала, что та наивная, беззащитная девочка, потерявшая сначала родителей, а после оставленная самым любимым человеком на свете, вдруг вернется.

Она давно уже изменилась. Стала сдержанной, наблюдательной и немного злой. Сдержанность помогала удержать сердце на привязи, когда оно, как безумное, рвалось к нему. Наблюдательность отвлекала от внутренних бурь и оказалась очень полезной для того, чтобы добиться своих целей. Злость давала адреналину поступить в ее кровь и текла теперь по венам вместо любви. Потому что для любви в ней места больше не было.

Возможно, она и выбрала Игоря, потому что знала, он не станет требовать от нее того, чего она дать была не в состоянии – любви.

«Я раньше очень боялась… Боялась, что меня оставят, боялась стать ненужной. Боялась сделать что-то не так, навредить, обидеть, причинить боль людям. А люди, с которыми я соприкасалась, тем временем, об этом вообще не думали. Они ранили, обижали, уходили, убивали. И я однажды то ли потеряла чувствительность, то ли сама превратилась в одного из них. Мне стало глубоко наплевать на то, как прозвучат мои слова для кого-то, какие раны я нанесу человеку. Я научилась закрывать за собой дверь так же легко, как это делали когда-то другие, оставляя меня в одиночестве и тоске. Настал час, когда я перестала бояться быть ненужной, отверженной, лишней, разлюбленной. Я закрыла душу от людей так, как закрывают на зиму летний домик, не предназначенный обогревать человека тогда, когда самому едва хватает тепла. Для многих я стала казаться надменной и холодной, а я просто устала жить в постоянном беспокойстве. И я уже стала совсем свободной от страха потерять того, кого любишь больше жизни. А тут ты…»

Надя захлопнула ноутбук с такой яростью, что он едва не раскололся на части. Она не хотела этого всего, не хотела, чтобы боль возвращалась. Но она вернулась. И хотя ей было до смерти обидно, что Марк спокойно отказался от ее предложения встретиться сегодняшним вечером, в глубине души она была рада отсрочке. Что бы она ему сегодня сказала? И главное, как скрыла бы свое волнение, которое показывать ему совсем не хотелось?

«Завтра я уже с собой справлюсь, завтра он ни о чем даже не заподозрит», – думала Надя, надеясь усмирить нахлынувшие эмоции.

Воспоминания раздирали душу. Вот она, совсем маленькая, бежит в магазин за их с мамой любимыми «песочными» пирожными, крепко зажав денежку в кулачке. Какой она тогда была счастливой, чувствуя себя взрослой и ответственной! Тогда еще не случилась в ее семье трагедия, и мама светилась от любви и счастья.

Вот они вдвоем с отцом мастерят что-то из дерева. Папа всегда любил работать руками, а Наде нравилось ему помогать. Тогда уже не было мамы, но был он, ее отец, опора, который ни за что бы ее не оставил, если бы не подвело сердце.

А вот она в семье тети, уложив братишку с сестренкой, моет на кухне за всеми посуду, валясь с ног, но запрещая себе упиваться жалостью к себе, потому что знает – будет только хуже. Как же ее ругал Марк за эту безотказность! «Они тобой пользуются, посмотри, какая ты худенькая и бледная! Нашли Золушку»

Марк… Самое светлое и болезненное воспоминание. Устав без любви, Надя бросилась в его сначала дружеские, а потом и любимые объятия, словно маленький ребенок к своим родителям. Он был для нее одновременно и отцом, и братом, и другом, и первой и единственной любовью.

Сначала Надя ему писала. Целый год. Он ни разу ей не ответил. А потом она узнала, что он женился, и тогда впервые поняла свою маму. Она захотела к ней, куда-нибудь на небо, так сильно, что наглоталась снотворного, запив горсть таблеток дешевой настойкой. Хорошо, что однокурсница в этот день приехала к ней забрать тетрадь по химии, хорошо, что Надя забыла запереть входную дверь. Ее откачали, но она едва не лишилась печени.

Там же в больнице юная студентка с разбитым сердцем встретила своего будущего мужа. Он был как ангел в своем белом халате. И что ей особенно нравилось в Игоре – это то, что он никогда не спрашивал о причине ее суицида.

Они сразу подружились, и хотя Надя никогда не испытывала к нему того, что довелось ей пережить с Марком, она была безмерно благодарна за отеческую заботу, которой ее окружил супруг. Возможно, сказалось ее раннее сиротство, но с Игорем ей было хорошо и впервые после всех ее душевных бурь спокойно.

Она целиком и полностью ушла в учебу, а затем и в работу. Поначалу они немало путешествовали, старались проводить как можно больше свободного времени вдвоем, даже в магазин за продуктами ходили вместе. С Игорем Наде было очень уютно и комфортно. Его жизненная мудрость не раз спасала ее от депрессивных мыслей. Она слушалась его, доверяла целиком и полностью, зная, что этот человек никогда от нее не откажется.

«Всю жизнь ищешь родственную душу, – сказал он ей как-то. – Сходишься с людьми, расходишься. Ошибаешься, повторяешь поиски снова и снова, даже на минуту боясь представить, что ее на самом деле нет. Идёшь дальше, смотришь на небо, спотыкаешься, падаешь и встаёшь, разбиваешь сердце вдребезги, собираешь его осколки, плачешь, улыбаешься сквозь слёзы и веришь. Веришь в то, что однажды обязательно найдёшь своего человека, такого же неидеального, как ты, но родного и близкого до каждого атома. И так из жизни в жизнь… Я нашел тебя, я это точно знаю, моя Надежда».

Поначалу Марк ей снился. А потом перестал. Она задвинула все воспоминания о нем, как задвигают ненужные вещи в самую глубь старого комода. Но это не значит, что их там больше нет.