Дневники пропавшей девушки

– Надеюсь, вы не педики, – гоготнул Кетон, – что за вечеринка без девочек? Эй, девчонки, – обратился он к бариста и мороженщице, – приходите сегодня вечером на Silent Spring[14 - Silent Spring (а англ.) – тихая весна.], 105.

– Это же мой адрес, друг! – воскликнул в негодовании я.

– Ну а где ещё мы можем собраться? Это же практически и наш дом тоже, – рассмеялся Кетон.

Отговаривать его не имело смысла. Я не думал, что вечером и правда будет вечеринка в моих апартаментах. У Кетона планы меняются мгновенно, если на горизонте наклёвывается интрижка. А учитывая его боевой настрой, можно было ожидать этого.

Мы выпили кофе. Кетон обзавёлся новыми знакомыми: обменялся с ними номерами телефонов. Да никто и не сомневался, ведь он и вправду был самым симпатичным из нас троих. Немного слащавым, но эту самую слащавость разбавляли его сальные шуточки и во многом непотребное поведение. Вот и сейчас, пренебрегая всеми правилами, блондинчик Кетон расплатился с девушками, перевесившись через барную стойку и запихнув купюру одной из них в декольте. При этом он ещё и успел смачно поцеловать её в губы. Кажется, его заряд со вчерашней игры не только не угас, но и разгорелся с новой силой. Мы с Бэккером понимающе посмотрели на друга и вышли из кафе.

Мы еще немного попялились на мимо проходящих девчонок, стоя на парковке. Мы с Кетоном курили свою первую утреннюю сигарету. Предложили Бэккеру, но он отказался, спортсмен, что ещё сказать. До первого стакана, конечно. Он старался вести более здоровый образ жизни, нежели мы. Но мы с Кетоном были не столь разборчивы как в куреве, так и в выпивке. Бэккер предпочитал пить скотч со льдом или виски с долькой лимона. Ну а Кетон и в девушках был не столь разборчив, хотя так или иначе вкус у него был сносным до вчерашней пассии. Но Анабель хоть и была нетипичной девушкой, как собеседница она мне очень даже приглянулась. Чем же она зацепила Кетона, я понять не мог. Возможно, эта железяка над губой не давала ему покоя. Наверное, ему хотелось поэкспериментировать. Как знать, может, у неё ещё где-то был пирсинг. От этой мысли у меня пробежала дрожь. Я в принципе не видел вживую голого женского тела, на котором были бы какие-либо аномалии типа пирсинга или татуировок. То ли я за четыре года отстал от жизни, то ли был таким же консервативным, как родители Лилит. Хотя имя Лилит несло в себе что-то дьявольское[15 - Лилит (ивр. ????????) – первая жена Адама. Согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном.], никаких извращённых наклонностей в ней не наблюдалось. Кроме чрезмерной любви к юриспруденции. Хотя это извращение куда похлеще, нежели пирсинг.

Мы проезжали мимо открытой баскетбольной площадки, когда Бэккер попросил его высадить поиграть с парнями. Благо на нём были широкого покроя серые штаны и лёгкая майка. Но будь на нём костюм, он бы, наверное, даже не заметил. Кетон перебрался ко мне наперёд и стал шерстить магнитолу на наличие годной музыки. Наткнувшись на Maxximal – Super Bitch, он остался невероятно довольным и рассказал захватывающую историю о том, как в своё время под эту песню присунул очередной своей пассии посреди клуба за массивными портьерами на окне. Иногда я просто диву давался с подобных историй, но всё больше понимал, что мой друг и не на такое способен.

8

Я немного удивился, когда Кетон попросил подбросить его в колледж. Но он очень живо описал лекции по русской литературе. В частности, внешность преподавательницы, которая имела русское происхождение и выглядела очень аппетитно, с его слов. Поражаясь тому, что друг смог меня уговорить прийти на факультативную лекцию по совершенно не интересующему меня предмету, я припарковался в зоне, отведённой специально для спортсменов. Ничего удивительного, там было пусто.

Мы шли по территории колледжа с ветвистыми столетними деревьями, гладко выстриженными газонам, старинными корпусами. Мне было немного жаль потраченного времени, но я понимал, что отговаривать Кетона было бы бессмысленно. Хотя чего уж скрывать, русская преподавательница меня заинтриговала. Бросать колледж я решил явно не сегодня.

Я немного боялся наткнуться на Лилит, так как не знал её расписания. Вдруг прежде, чем уехать, у неё по планам были ещё лекции. Утренний рейс – понятие растяжимое. Не знал, как вести себя с ней. И пока Кетон громко что-то рассказывал, не претендуя на мои ответы, я обдумывал, как пройдёт наша гипотетическая встреча с Лилит. Куча вариантов проносилась в голове, но ни один из них мне не нравился. Игнорировать друг друга – глупо, поздороваться и разойтись – тоже. И я всё никак не мог определиться, что же буду делать, когда встречу её. Да и эпизод с сексом на капоте не давал мне покоя. Что-то животное во мне пробудилось вчера, но, определённо, мне это понравилось, чего не могу сказать о ней. Кажется, в какой-то момент она прониклась. Но то, как я её бросил в глуши, совсем меня не красило. Хотя какое это имеет значение, если так или иначе она захотела со мной порвать. А тут, можно сказать, последнее слово за мной. Моё ущемлённое самолюбие сейчас даже немного успокоилось. Хотя как бы в момент нашей встречи мне не вспомнить сон с её участием в главной роли и не блевануть ей на туфли. Интересно, какие на ней будут туфли? Мне всегда нравились её стройные ножки в туфлях на высоком каблуке. А ещё она последняя сучка, так что и думать о ней нечего.

Лекция уже началась, но Кетон, не стесняясь, прошёл на передние места в аудитории, напоминающей амфитеатр, всецело привлекая внимание к своей персоне. Вот уж кого действительно коснулась звёздная болезнь. Я же предпочёл сесть в самом конце, чтобы был близок путь к отступлению. Преподавательница и правда была очень симпатичной, с толстой косой пшеничного цвета. Её речь отличалась от остальных преподавателей, исконно англоязычных. Рассказывала она про какого-то Толстого и дамочку, которая прыгнула под поезд. Ох, уж эти русские, драматизма им не убавлять. Это ж надо было догадаться – бросить главную героиню под поезд. Не очень-то приятная смерть. Хотя, говорят, русские слишком много пьют, наверное, от этого все их проблемы, в том числе и с воображением.

– Не ожидала тебя здесь увидеть после вчерашнего разговора, – услышал я шёпот рядом.

Так увлёкся созерцанием необычной преподавательницы, что даже не заметил, как рядом со мной кто-то уселся.

– Анабель? – я был удивлён не меньше тому, что увидел здесь именно её.

Кажется, я бы меньше растерялся при виде Лилит.

– Ну а что? Я изучала расписание в фойе и увидела, что тут читают лекции по русской литературе. Говорят, русские классики – это совершенно что-то непередаваемое. Ты уже слышал про женщину, которая бросилась под поезд? Зовут её, кстати, Анна, почти как меня, – тихонько хохотнула она.

– Как ты сюда попала? Это же лекции только для студентов.

– Странно, но никто меня не остановил. Представляешь? Наверное, можно было даже бомбу пронести. С безопасностью тут, конечно, проблемы.

Она снова усмехнулась, а я, сидя впервые так близко к ней, почувствовал насыщенный запах шоколада. Интересно, так пахнут её волосы?

– И правда, им следовало быть осторожнее, даже я не знаю, стоит ли тебе доверять.

– Наверное, охранникам стоило всё-таки проверить меня на наличие запрещённых штучек: колющие и режущие предметы, алкоголь или, например, наркотики. Бомба вряд ли влезла бы ко мне в сумку, но я слышала, люди стали более изобретательными, – она подмигнула мне.

– Ну так и что же у тебя с собой есть запрещённого? – я почувствовал лёгкую дрожь в пальцах, но подумал, что это отходняк после вчерашней ночи, хотя выпито мной было совсем немного.

– Она порылась в своей тряпичной сумке и вынула маленький прозрачный пакетик с содержимым, напоминающим таблетки.

– Леденцы от кашля? – улыбнулся я.

– Это кое-что, что заставляет меня летать. Ну так что, полетаем? – её улыбка напомнила мне клоуна Пеннивайза[16 - Клоун Пеннивайз – главный антагонист романа Стивена Кинга «Оно».], заманчиво предлагающего шарик со словами «Мы все здесь летаем».

– Вон там сидит Кетон, – указал я на друга, сидящего вразвалочку прямо напротив русской преподавательницы, – не хочешь ему предложить полетать?

– С Кетоном мне всё понятно. Он – типичный нарцисс, я не собираюсь быть очередной «одноночкой», которая только потешит его самолюбие.

– Кажется, ещё вчера тебе хотелось просто убить время.

– Ну а потом мне стало интересно, стану ли я камнем преткновения для двух лучших друзей.

– Что? – Засмеялся я. – С чего ты решила, что нравишься мне?

– Еще нет, но скоро ты сам придёшь к этому выводу.

Она заманчиво потрясла пакетиком перед моим носом и выскользнула из аудитории. Я посмотрел на Кетона, который ровным счётом забыл про меня. Взвесил всё, и понял, что ничего плохого не совершу, если немного развлекусь с девушкой, которая больше, чем на одну ночь, всё равно не заинтересовала бы друга. Вслед за Аной, я выскользнул из аудитории, но в холле никого не было. Я пожал плечами. Раз уж всё равно ушёл с лекции, пойду в машину.

9

Но, уже подходя к парковке, я увидел девушку, восседавшую на капоте. Только я хотел ей сказать, чтобы она слезала, как она по-детски наивно захлопала глазами:

– Ну так что, ты её трахнул прямо здесь?

– Если ты про капот, то да. А если про парковку, то нет.

– Отлично, считай, я всё представила. Уверена, ей понравилось.

Она легко соскочила и распахнула дверцу, как только я снял блокировку. Итак, она вела себя довольно-таки вызывающе. Я сел на водительское сидение и завёл машину. Повернувшись к ней, я посмотрел на неё вопросительно. Может, она хочет закинуться таблетками прямо на территории колледжа, чтобы меня быстрее выперли? На ней была чёрная открытая майка, и только сейчас я разглядел на её левой руке внушительную татуировку: ветка с чёрными бутонами орхидей.

– Увлекалась в своё время флористикой?

– Скорее тату-мастером. Хорошие были времена, – в ностальгии она закатила глаза.

Солнце било в окна, салон изрядно нагрелся, я опустил стёкла. Но взгляд то и дело возвращался к девушке, она продолжала с закрытыми глазами сидеть, откинув голову назад:

– Точнее у нас была любовь с его тату-машинкой, я могла испытать оргазм от одного только её прикосновения к моей коже.

Я оглядел её, силясь найти намёк хотя бы на ещё одну татуировку. Но в остальном её тело было закрыто. На ногах красовались те же чёрные джинсы с узкими прорезями, что и вчера, да поношенные кеды с пыльным налётом на носках. При свете дня я с лёгкостью разглядел её запутанные волосы: тёмно-каштановые с фиолетовыми прядями, торчащими из-под низу.

– Кажется, вчера я плохо тебя рассмотрел. Ты довольно необычна для девушки.

– Вот уж спасибо, – сказала она, открыв широко глаза: карие, плавно переходящие в зелёный, это я запомнил.

Солнце навевало тёплую истому.

– Кажется, твоя девушка была совершенно обычного типажа, – зевнула она, – не обижайся. Просто скажи честно, было в ней что-то особенное?

Я на секунду замешкался, но первое, что пришло мне в голову:

– Огненно-рыжие волосы.