Ах, эта волшебная ночь!

– Принято, – растерянно ответила Анжела.

– За стол, за стол! – заголосила Клементина.

– Я здесь так отъемся, что не пролезу в дверь собственной квартиры, – прошептала Анжела подруге. Та оглядела тарелки с закусками и кивнула.

– Начнем с горячего! – провозгласила Клементина, устанавливая в середину стола блюдо с многострадальной уткой. – Иначе мы ее никогда не съедим.

Через пять минут от утки остались одни яблоки. Под холодную водочку дичь ушла с удовольствием. На радость Анжеле, Пародонтовы сыпали тостами, выпивали, общались между собой, вернее, больше пытались разговаривать с Сережей (мальчик при этом отчаянно молчал и лишь иногда кивал докучливым родственникам). Анжеле его было жалко, она впервые видела глухонемого и рассматривала Сережу с жалостью. Тот тоже интересовался гостями, в его глазах отражался непонятый мир сироты. Во всяком случае, именно так казалось Анжеле.

Гром среди ясного неба раздался оттуда, откуда она совершенно не ожидала.

– А как там в Урюпинске тетушка Агата поживает? – внезапно спросила Клементина.

– Кто? – растерялась Анжела.

– Ай-ай-ай, – погрозил пальцем Константин Бенедиктович, – нехорошо забывать родственников!

– Я и не забыла вовсе, – пожала плечами Анжела. – Как тетушка Агата? Очень хорошо! Бодра, весела, бегает за племянниками…

– Бегает? – с сомнением повторила Клементина. – На одной-то ноге?

– Прыгает, – поправила себя Анжела. – Не сидеть же на одном месте, она всегда была такой активной, юла просто!

– С ее-то весом в два центнера? – продолжала недоумевать Клементина.

Юлька подавилась куском утки и закашляла. Аполлинарий, сидевший рядом, тут же принялся заботливо похлопывать ее по спине. Хоть один отвлекся, тоскливо подумала Анжела и продолжила врать:

– Она похудела, жуть как похудела. Переживала, что дядя бросил ее и ушел к другой.

– Валентин ушел к другой?! – Клементина всплеснула руками. – Что делается!

– Вот это и делается. Тетя Агата переживала потому, что дядя Валентин ушел к другой, и похудела. Теперь бегает и прыгает как девочка.

– Логично, – согласился Константин Бенедиктович, поднимая рюмку. – Выпьем за любовь!

– Какая тут любовь?! – возмутилась Клементина. – Сплошные измены. Как только восстановят связь, я ей позвоню. Бедняжка, представляю, как она мучается, сама пережила нечто подобное!

– Она не мучается! – выпалила Анжела, испугавшись, что связь восстановят довольно скоро. – Больше. Отмучилась.

– Что?! – схватилась за голову Клементина. – Померла?!

– Нет, с чего это вы взяли? Завела себе другого Валентина.

– Логично, – подтвердил Константин Бенедиктович, – я бы тоже на ее месте Валентину завел.

– А Поликарп Матвеевич как? – не унималась Клементина.

– Давайте выпьем за любовь! – брякнула Анжела, чокаясь с Константином Бенедиктовичем. Тот даже покраснел от удовольствия.

– Что, – нахмурилась Клементина, не отступая, – и он себе на старости лет Валентина завел?

– За любовь! – пискнула Юлька, бросаясь на амбразуру. Она выразительно поглядела на Аполлинария, словно ища у того поддержку.

– С первого взгляда! Мужчин прошу подняться.

Мужчины поднялись и выпили стоя. На это время Клементина успокоилась, но, чувствовала Анжела, главные расспросы были еще впереди. С одной стороны, она не может не помнить родственников, считается, что совсем недавно была в Урюпинске. С другой стороны, ее жизнь так круто изменилась, что могла кое-чего не помнить. Лучшим оправданием забывчивости в этой ситуации может послужить только неадекватное состояние. Придется напиться, подумала Анжела.

– Шампанского! – Она поднесла пустой фужер Константину Бенедиктовичу.

– Горько! – проснулся дед.

– Милочка, – испугалась Клементина, – мешать водку с шампанским не нужно! Это может иметь катастрофические последствия…

– Очень хорошие могут быть последствия, – встрял Евгений, опередив дядьку, и налил Анжеле шампанского. – Она любит выпить, этим нужно воспользоваться.

– Что? – строго поглядела на него Клементина.

– Выпьем за любовь! – прокричал студент.

– За любовь мы уже пили, – осадила она его.

– Давайте поднимем бокалы за родственные связи, – предложила Анжела, улыбаясь Клементине. На самом деле Анжеле хотелось Клементину убить. Но она была доброй девушкой и могла сдерживать свои чувства.

– Правильно, – поддержал Константин Бенедиктович, – деньги должны остаться в семье!

– Константин, – укоризненно покачала головой Клементина. – Аполлинарий, ты ничего не хочешь Адочке сказать?

– Ничего страшного, – отмахнулась Анжела, – я подумаю над этим. Не век же куковать одной.

Клементина загрустила. Одинокая женщина, подумала Анжела, со временем становится похожа на старую деву и бывает злей осенней мухи. Пародонтовой нужно во что бы то ни стало помириться с бывшим мужем, иначе она близких поедом заест.

– Пьем и пьем, – тут же подтвердила ее мысли Клементина, – и ночью пили. Новый год встретили так сумбурно, что я ничего, кроме того, что все напились, не помню. А Аделаида, оказывается, рассказывала про Швецию. Адочка, расскажи опять.

– Ах, что толку повторяться, – рассмеялась Анжела, – давайте лучше танцевать.

– Ой, – сказала Юля, – а елочку сегодня зажечь забыли!

– Момент. – Аполлинарий кинулся включать елку.

Анжеле было наплевать, что Клементина на нее обиделась. Не хватало тут устраивать вечер воспоминаний. Ах, что там с тетей Агатой! Ах, что там с дядей Валентином! Ах, что там со Швецией! С ними все в порядке. Главное, чтобы с подругами не случилось прокола. Осталось немного. Лишь только закончится застолье, они отчалят официально. Погостили сутки, и хватит. Им, миллионершам, некогда, у них еще куча приглашений на праздничные мероприятия. Может, сказать, что им пора ехать – помогать Примадонне проводить рождественские встречи?

– Околдован, очарован, обольщен, обведен, – нашептывал ей на ухо Константин Бенедиктович, кружа ее в вихре вальса.

Анжела вспомнила, что если мужчина сыплет однотипными словами, то он очень деятельный. Недаром она его опасалась. Лучше общаться с недалеким студентом.

– Дамы меняют кавалеров, – нагло заявил Евгений и вырвал Анжелу у дядьки. – Очарован, опутан, поглощен…

И этот туда же!