Лучше убей

Я провела указательным пальцем по экрану, принимая вызов.

– Да.

– Ты совсем не отвечаешь на мои сообщения. Игнорируешь? Или считаешь, что это глупая шутка? Это немного выводит меня из себя. – Голос мужской – это очевидно. Но мне незнаком. Это точно не коллега, как подозревал Костя.

Он был чуть хриплым, едва слышным, но при этом внушал некую мощь, заложенную в каждое, пусть и пустое, слово. Мужчина говорил медленно, будто ему было скучно. Даже показалось, что он вот-вот зевнет.

– Кто вы? – только и смогла поинтересоваться у собеседника, хоть и знала, что преступник мне не ответит.

– Ты можешь звать меня как угодно. Конечно, у меня есть свои предпочтения, но вряд ли сейчас тебе это интересно. Может, позже, когда мы познакомимся поближе.

– Вы знаете, кто я? Я могу по щелчку пальца найти вас и засадить за решетку.

– Тогда почему же ты до сих пор не сделала этого? Ведь, как я понял, именно меня ты винишь в убийстве того мужчины. – Да он даже не пытается отвертеться! Чуть ли не признание в лицо кинул, заявив, что знает о моем деле! – Верно, сейчас полиция вовсе не та, что была когда-то. А была ли… Ты когда-нибудь спрашивала себя, всегда ли правоохранительные органы были такими?

– Какими – такими?

– Лживыми, закрывающими нераскрытые дела для галочки. Теми, кто не пытается докопаться до правды, принимая первую попавшуюся догадку за истину, даже если та кажется полным абсурдом.

Он знает обо всем? Он все это время следил не только за мной, но и за тем, то происходит в отделении? Может, он все-таки работает у нас? Потому что больше неоткуда узнать… Никто не рассказал бы ему, что произошло, так ведь?

– Влада, почему ты молчишь? Ты ведь не ответила на мой вопрос.

– Я понятия не имею, о чем идет речь. И в целом не понимаю, зачем говорю с вами.

– Потому что только ты не сдалась. Только ты не приняла версию о самоубийстве. И только тебе интересно, что случилось на самом деле.

– Откуда вы… – прошептала я. Меня бросило в пот от ужаса. Руки затряслись, я еле удерживала мобильный у уха. Чувствовала себя так, словно меня выбросило из машины прямо в сугроб, да еще сверху лавиной накрыло. И я медленно задыхалась в ледяной тюрьме, пока мое тело синело и тряслось от холода.

– Я могу представить, что у тебя в голове. Я многое знаю о тебе. Знаю, почему ты пошла работать в полицию. Знаю о том, что происходило в твоей жизни в последние годы. Знаю все. Даже то, как ты кусаешь кончик ручки, задумавшись.

– Я спрошу еще раз: кто вы такой?

– Раз ты настаиваешь, можешь называть меня Хозяином.

– Это шутка какая-то? – Страх прошел, и я громко засмеялась. Даже водитель такси вдруг обратил на меня свое внимание, хотя до этого безучастно наблюдал за проезжей частью. – Мы с вами в садо-мазо играем, что ли?

– Скоро я стану хозяином твоей жизни. Посему и имя у меня соответствующее. Не пропадай из виду… Хотя, у тебя все равно не получится скрыться от меня.

Что… это… черт возьми, было? Что за хрень?! После последний фразы меня будто ледяной водой окатили, а от былого веселья, возникшего так же из неоткуда, не осталось и следа. Страх вернулся, да только ударил новой, более сильной волной. Если кто-то сейчас обратится ко мне, или телефон зазвонит, думаю, не выдержит мое сердечко, и тут же остановится.

Я перевела взгляд в зеркало заднего вида. Мое лицо бледное, зрачки настолько расширены, что даже на таком расстоянии это было заметно. Волосы у линии роста взмокли, а губы пересохли. Я облизнула их, попыталась улыбнуться. Но то была не улыбка – оскал. Выглядела я настоящей сумасшедшей.

Почему меня так напугали его слова? Разве можно относиться к ним так серьезно? То, что мужчина сказал про ручку – полная ерунда. Уйма людей делают абсолютно так же, потому не сложно было ткнуть пальцем в небо. И тут он просто попал в точку – не более. О том, что я не сдалась, тоже ясно, ведь я задаю вопросы. Я обвиняла его в смс-сообщениях.

Вдруг я пожалела, что не установила приложение, которое записывает все телефонные разговоры. Сейчас оно было бы кстати. Сколько раз себе напоминала сделать это… И теперь у меня нет доказательств того, что номер действительно существует и все это не шутка, как твердил Костя. Мне почти что угрожали!

Глава 4

Несколько дней я бродила по участку словно призрак. Ничего не интересовало, ничего не хотелось. Мной двигало лишь одно желание – разобраться в том, что случилось на самом деле. Уже не думалось ни о бывшем, покинувшем меня, ни о насущном. Работа так вообще на второй план отошла. Сейчас наш отдел занимался двумя новыми делами, ко мне заходил Костя, чтобы просить помощи в расследовании. Но я, честно говоря, практически послала его.

Ночами не спала – все пыталась выяснить, как вычислить, откуда был сделан вызов. Все сайты просмотрела, и даже узнала кое-что, но это не могло помочь мне. Днями вливала в себя кофе и грызла ногти.

Утром, когда я твердо решила, что просто обязана возобновить дело, остановилась у зеркала. Мое лицо стало бледным, будто его мелом выбелили. Губы пересохли и потрескались, а сальные волосы я просто завязала в тугой хвост. Натянула на себя что-то, первое попавшееся из моего нового гардероба, и рванула в отделение. Начальник должен пойти мне навстречу. Он хорошо относился ко мне, благодаря моей упорности. Я раскрыла абсолютно все дела, которые мне поручались. И сейчас он обязан прислушаться.

Приехав на работу, медлить не стала и отправилась прямиком в кабинет шефа. Вошла без стука, бросилась к столу и оперлась на него обеими руками. Начальник поднял на меня глаза, настороженно всматриваясь мое бледное лицо.

– Что-то случилось, Влада?

– Да. Случилось. Вы закрыли дело, которое нельзя было закрывать. Приняли первую версию, решив не копаться. – Я начала сыпать обвинениями, указывая на допущенную ошибку. Старалась вывести на эмоции шефа, но тот даже ухом не повел.

– И к чему все это? Дело мутное, сама знаешь. Там нечего расследовать. Все и так ясно.

– А как же орудие убийства? Вас устроила версия, что ее мог утащить ребенок? И это без каких-либо доказательств! Вы смотрели камеры видеонаблюдения? Я уверена, что хоть где-то, да они были. Видеорегистраторы, еще что-нибудь, в конце концов! – Затем задумалась, стоит ли говорить о свидетельнице, но решила, что все-таки надо. – А свидетель? Да она пожилая женщина с проблемами со зрением! У нее дома очки лежат такие, что я вообще удивлена, что она смогла хотя бы меня видеть! А тут речь о произошедшем в нескольких десятках метров. Да еще и по темноте.

– Стоп! Ты. Что. Ходила домой к свидетельнице?! – Голос шефа звучал по нарастающей, пока не перешел на крик. Мужчина подорвался с кресла и ударил кулаком по столу. Не ожидая такого поворота, я отскочила на несколько шагов назад, но, взяв себя в руки, стремительно вернулась на место и, повторив жест начальника, закричала:

– Да! Ходила! И правильно сделала! Как вы вообще могли принять к сведению ее показания, не сверившись с фактами? Она не отвечала на мои вопросы, уходила от ответа, а потом и вовсе выставила меня за дверь, чтобы я не смогла вытащить из нее правду. Я уверена, что ее заставили солгать. Припугнули. На пожилых людей давить куда легче. У нее же есть родственники? Дети? Внуки? Могли сказать, что убьют их, если она не придет в отделение. Еще и место подсказали! Как она могла узнать, что идти надо именно к нам, а не в ее участок?

Я знала, что задаю верные вопросы. Они должны заставить начальника задуматься и открыть дело. Мы обязаны найти настоящего убийцу.

– А насчет преступника… Он каким-то образом нашел мой номер и писал мне в течение недели. Каждый сраный вечер! А сегодня так вообще позвонил и угрожал!

– Уверен, это просто шутка, – шеф опустился обратно в кресло и сложил руки в замок перед собой.

– Я тоже так думала, но нет. Во-первых, голос мне не знаком. Во-вторых, ему неоткуда было узнать нюансы дела, если только никто не трындит о нем на каждом углу. Ко всему я пробивала номер, и такого даже в природе не существует. Я уверена, что преступник воспользовался одним из сайтов, где можно на пять минут создать номер. Такими сайтами пользуются для того, чтобы создавать фейковые аккаунты в соцсетях. По истечению времени номер удаляется, будто его никогда и не было.

– Влада, мне кажется, это слишком далеко зашло. Я понимаю, что у тебя проблемы на личном фронте, но это не значит, что можно сходить с ума, – спокойным голосом произнес начальник.

– Да тут что, все отделение в курсе моей личной жизни?! Это не имеет к делу никакого отношения! Я говорю вам прямые факты, а вы упорно продолжаете их отрицать.

– Я уверен, что человек, который подшучивает над тобой, если все сказанное правда, не имеет никакого отношения к закрытому делу. Убийце или кому бы там ни было незачем напрямую связываться с человеком, расследующим преступление. А насчет свидетеля… Ты правда считаешь, что мы не сомневались в ее показаниях? Мы запросили справку у врача о состоянии ее здоровья. Где черным по белому было сказано, что женщина не имеет проблем со зрением или слухом. Так что сомневаться в ее показаниях мы просто не посмели. – Мужчина притих, размышляя. Это было видно по тому, как он сощурился. Будто бы подбирал дальнейшие слова. – Ты несколько дней сама не своя. На работу вообще забила. Я назначил тебя не для того, чтобы ты опустила руки. Влада, я думаю, мы поспешили с назначением тебя на новую должность. Возможно, ты просто еще не готова или слишком молода для нее. Тебе надо взять перерыв.

– Перерыв?.. Вы отстраняете меня?

– Пусть будет так. Я не могу позволить тебе сходить с ума и дергать сотрудников, отвлекая от их прямых обязанностей. Иди домой, приведи себя в порядок и через полтора месяца возвращайся. Вернем тебя на старую должность, а старшим следователем сделаю Александра.

– Но вы не можете…

– Иди домой.

Я ехала в такси полностью разбитая. Я потеряла ее… свою должность. Упустила по ошибке. Но вот вины в этом моей нет. Это он виноват – убийца. Это только из-за него. Он убил человека, потом запугал пожилую женщину, чтобы та стала свидетелем. А когда дело закрыли, но я продолжила расследовать его, принялся писать мне. Но не для того, чтобы запугать. Он знал, что я все так не оставлю. Он знал, что меня выгонят…

Долбанный кретин! Ненавижу… Как же я его ненавижу… Он свободно ходит среди людей – его потенциальных жертв, – радуется жизни, ест и пьет. А я… А у меня ничего больше не осталось. Я сама позволила всему этому случиться.

В этот момент больше всего на свете мне захотелось поговорить с мамой. Она ничего не знает, ведь я не звонила ей какое-то время. Поэтому назвала водителю другой адрес, и автомобиль плавно развернулся. Потом вдруг подумала, что надо пересаживаться на метро, ведь денег на такие поездки у меня больше не будет.

У мамы я находилась довольно долго, все время поглядывала на часы, надеясь, что на пути домой успею заскочить в алкомаркет. Душа так и требовала горячительного, чтобы забыться.