Хозяин драконьей гряды

– Хотите остаться? – голос дарга понизился. В нем появились опасные нотки.

– Да.

– Прежде вы не пылали любовью к этому месту.

– Это было до того, как я родила.

– Что изменилось?

– Все. Я хочу остаться здесь. Рядом с сыном.

– Он в вас не нуждается.

Я сжала кулаки, пряча их в складки платья.

– Он, может, и нет, – произнесла с расстановкой. – Но я в нем нуждаюсь. Пожалуйста.

Черт, как трудно просить. А он стоит у камина, опираясь локтем на каминную полку, и сверлит меня своими змеиными глазами!

Да, именно змеиными. Такими же бесстрастными, холодными и немигающими.

– Ребенку нужна мать, – пробормотала последний аргумент. – Неужели у вас нет сердца?

– Сердца? – он хохотнул. – Кто бы говорил мне о сердце, льера! Вы продали вашего сына за титул. Но сверх этого не получите ничего!

Его голос наполнила жгучая ненависть. Лицо потемнело. Резко обозначились скулы, и на коже вновь проступили чешуйки.

Он с хрустом сжал свою трость.

– Убирайтесь! – прошипел, дергая за какой-то шнурок. – Чтобы духу вашего здесь не было!

Дверь распахнулась. На пороге возник страж с мечом. Кажется, Кайден.

– Проводи льеру в ее покои, – отрывисто бросил супруг. – И убедись, что она их больше не покинет!

А сам, сильно хромая, пересек комнату, схватил меня за плечо и дернул из кресла.

Я только пискнуть успела.

От резкого движения внутри все перевернулось и оборвалось. Тело наполнила острая боль, сознание помутилось. И, уплывая в блаженную темноту, я рухнула прямо в руки супруга.

***

Очнулась в знакомой комнате, в знакомой кровати. Открыла глаза и уставилась в потолок с безвкусной лепниной.

Рядом закудахтала Гелла, поправляя подушки:

– Госпожа! Очнулись! Хвала Праматери и всему Светлому краю!

– Тише, – поморщилась. От ее причитаний начала болеть голова. – Что случилось? Как я тут оказалась?

Ведь не приснилось же мне, что я пошла на темную половину?

Хм… Так покои супруга и назовем. Темная половина. Звучит!

– Ох, ладушка вы моя, так напугали старую няньку! Я чуть душу предкам не отдала! – затараторила Гелла. – Стою, значит, я в коридоре, а эти убивцы на меня так и зыркают, аж сердце в грудях заходится. Особенно тот, старшой. А тут лаэрд его позвал. Я и вовсе перепугалась, а ну как обидят вас, сердешную? – На этом месте она начала крутить кистью вокруг лица, будто мух отгоняла.

– Стою, ни жива ни мертва. И вдруг крик раздается! Второй дарг кинулся к кабинету, а тут двери сами раскрылись. Смотрю, Его Светлость стоит на пороге, глаза угольями горят, сам бледный как смерть и вас, мою душеньку, на руках держит! – Она всхлипнула в голос. – А вы, ласточка моя, головушку-то повесили, рученьки опустили, как есть мертвая!

И нянька заголосила надо мной, как над покойником.

Мне стало жаль несчастную женщину. Это ж как она госпожу свою любит, если так убивается? И вот как я скажу ей, что госпожи больше нет? И что куда она делась, я не знаю?

Ведомая внезапным сочувствием, я похлопала Геллу по пухлой морщинистой руке.

– Ну хватит, – пробормотала, неловко отводя взгляд, – жива я, ничего со мной не случилось. Что дальше-то было?

– Ох, что это я, – она шумно высморкалась в платок, который достала откуда-то из-под фартука, и тут же убрала его обратно. – Лаэрд приказал замкового целителя привести. Да только куда тому до столичного браться! Пришел, постоял над вами, руками поводил. Сказал, истощение какое-то. Я слова-то его мудреные все забыть боялась, потому записала.

Гелла протянула мне скомканную бумажку.

Скептично хмыкнув, я развернула ее. Каракули какие-то. На арабскую вязь похожи. Ни черта не разобрать.

Строчки перед глазами вдруг поплыли, я моргнула и осознала, что вполне могу это читать. Уж не знаю, каким таким образом. Но могу.

Гелла скрупулезно записала слова целителя, не слишком понимая их смысл. Впрочем, я тоже не поняла. Тот диагностировал у меня физическое и ментальное истощение, прободение ауры и еще какую-то чертовщину.

– А что мой супруг?

– Дак, а что ему станется? – нянька развела руками. – Приказал своему ординарцу вас сюда перенести и охрану усилил.

Я вздохнула, комкая бумажку в кулаке.

Кажется, мой план потерпел фиаско.

В голову закралась крамольная мысль: а может, это и к лучшему? Ну, на кой мне чужой ребенок? Ведь чужой же, как ни крути. Я его не знала, не любила, не ждала, не вынашивала. И в этом замке меня ничего не держит. Пусть этот лаэрд дерганый остается в своей норе, а я заберу причитающиеся Авроре деньги, буду жить новой жизнью, мир посмотрю…

И тут же на смену этой мысли пришло чувство гадливости. Я стала противна самой себе и поняла, что именно так рассуждала моя предшественница. Для нее этот брак был лишь ступенькой на иерархической лестнице. Ребенок – средством обогащения. И пусть родители продали ее даргу, но она сама с радостью продалась и продала свое дитя.

– Гелла, – позвала я тихо.

– Да, госпожа?

– Скажи, как зовут моего супруга?

– Ох, батюшки, вы и это забыли?! – она всплеснула руками.

– Не кричи, голова болит.