Призванная для Дракона

Кто же этот мужчина? Что заставило его обосноваться в лесу?

Может, лесник?

Разум искал логичное объяснение всему, что происходило.

Но было еще кое-что.

– Можно один вопрос? – осторожно начала Тая.

Мужчина замер. Его плечи напряглись. Он со стуком поставил на печь какую-то емкость.

– Да, – бросил недружелюбно.

– Где я? Что это за место?

Некоторое время он молчал. Присел на корточки, открыл заслонку, подбросил дрова. Разворошил кочергой угли. И все это без единого звука.

Тая начала думать, что уже не дождется ответа.

Но тут он поднялся и посмотрел на нее. Так, что от его взгляда у нее душа ушла в пятки.

– Хочешь знать, куда тебя занесло? – его лицо дернулось в недоброй усмешке. – Что ж, я скажу, если сама еще не догадалась. Это Латгейр – окраина мира. Вотчина отступников и изгоев. А я Крейн Даберрон, бывший лаэрд и убийца, добровольно покинувший клан.

***

Он слукавил.

Но слишком уж хотелось увидеть, как распахнутся ее глаза, как наполнятся ужасом. Как миловидное лицо исказится от страха и отвращения.

Зачем он вообще вернулся за ней?

Откуда она взялась в этом богами забытом лесу?

Сюда не приходят по собственной воле. И здесь давно не видели женщин. За сотни лет до рождения Крейна это место уже было проклятым. И он получил это проклятье в наследство вместе с землями.

Крейн Даберрон из клана Обсидиановых, сын Ринвальда Даберрона, внук Руфуса – последний лаэрд Латгейра. Проклятый убийца, предводитель отверженных. Лишенный права принимать свой истинный облик, запечатанный в человеческом теле, как и все его братья по клану.

Дракон, не способный ни обернуться, ни взлететь, ни расправить крылья.

Если есть в этом мире наказание хуже смерти, то это оно.

Но, странное дело, человеческая дева не испугалась. Наоборот, уставилась на него с любопытством и жалостью.

От этого взгляда его покоробило. Но это было только начало.

– Простите… А вы не подскажете, Латгейр, это далеко от Строгино?

Незнакомое слово неприятно царапнуло. Крейн не мог вспомнить ни одной крепости, ни одной заставы с таким названием по эту сторону Сумеречной гряды. Да и по ту тоже.

– Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Ну как же, – она немного разволновалась. Хотела сесть, но, остановленная его хмурым взглядом, только голову приподняла. – Москва, Строгино, улица Инессы Арманд… Я там живу… жила…

Последние слова она произнесла не слишком уверено, точно сомневаясь в том, что говорит.

– Повторяю: я не знаю, о чем ты, женщина. Вокруг на месяц пути только земли Обсидианового клана. На западе есть крепость Дагхар, но имперские ньорды ушли оттуда еще сто лет назад. Мы предоставлены сами себе с тех пор, как император Элларион запечатал наших драконов.

Он замолчал, потому что ее лицо неожиданно изменилось.

Нет, на нем не возникла гримаса страха. Но дева вдруг нахмурилась, будто решая про себя что-то важное, и посмотрела на него странно так, как на больного.

Крейн упорно называл ее женщиной, подчеркивая статус, проводя границу между ними. Беременная не может быть девой. Она носит чужого ребенка, а значит, есть мужчина, который имеет на нее все права.

Только какой мужчина отправит свою женщину гулять по Латгейру, к тому же на сносях? И откуда у нее на шее следы от веревки?

Еще обмывая незнакомку от крови и переодевая, Крейн обратил внимание, что брачной вязи на ее руках нет. Но ребенок в ее утробе… Он есть. И не человеческий ребенок.

Крейн почувствовал присутствие маленького дракона. Именно это заставило его вернуться за ней.

Кем бы ни была эта дева, она носила будущего дарга. А в клане Обсидиановых редко рождались дети.

– Кажется, у вас что-то кипит.

Дева кивнула на печку.

Крейн оглянулся.

– Гхарровы яйца! – выругался в сердцах, хватая раскаленный чугунок с варевом.

Ладони и пальцы тут же покрылись красными волдырями.

Он спихнул чугунок на край печки, сжал кулаки. Сделал несколько глубоких вздохов, возвращая себе хладнокровие. Потом разжал пальцы.

Ожоги исчезли, не оставив следов. Природная регенерация еще ни разу не подводила, не подвела и на этот раз. Только по тыльной стороне кистей пробежали мурашки, да на долю мгновения вспыхнула антрацитовая чешуя.

Вспыхнула – и погасла. Даже не чешуя, а так, ее тень.

Но тишина, повисшая в доме, заставила Крейна инстинктивно напрячься.

Он медленно поднял голову.

Человеческая дева была все на том же топчане. Только теперь сидела, прижавшись спиной к стене и обхватив руками живот. И смотрела на него в немом потрясении широко распахнутыми глазами.

– Что? – рявкнул он не слишком любезно.

– П-простите… – она сглотнула. Крейн увидел, как дернулась жилка на ее горле. – Ваши руки… Ожог…

Странная дева. Странно себя ведет.