Безумное притяжение

– Через полчаса будем на месте, – лаконично заметил Северин.

Запах девчонки наполнял салон автомобиля сладким облаком, заставляя внутреннего волка нетерпеливо повизгивать. Тот был бы рад сейчас вырваться наружу, перепрыгнуть через спинку кресла и уткнуться мордой ей между ног. Втянуть в себя ее аромат. И то человеческое, что сидело в нем, с трудом сдерживало инстинкты.

Хорошо, что он догадался сесть спереди! Иначе завалил бы ее прямо там, на глазах у парней. Руки подрагивали от желания сорвать этот дурацкий плед, который он сам же ей и дал. Хотелось открыть ее тело, смотреть на него, трогать, вдыхать аромат ее кожи…

Она словно что-то почувствовала. Поежилась, сильнее стискивая ножки. Северин непроизвольно сглотнул.

Нет, с этим нужно что-то делать, черт побери! Иначе он превратится в маньяка.

Но делать ничего не хотелось. Точнее, очень хотелось только одного – почувствовать, как его горячая твердая плоть войдет в ее влажное лоно…

Увидеть, как она будет лежать, обнаженная для него, раскинув свои прелестные ножки… Увидеть, как в нетерпении будет облизывать губы и тихо просить, чтобы он взял ее…

Картинки были такими яркими, такими правдоподобными, что полоска шерсти на спине Северина встала дыбом, и, казалось, вся кровь прихлынула к паху. Член уперся в ширинку, ткань натянулась так, что металлические пуговицы с трудом удержались на своем месте. Еще чуть-чуть – и они разлетятся по всему салону, выпуская на волю его вздыбленный член!

Определенно, с этими мыслями нужно было срочно что-то решать.

Сердце кольнуло воспоминание, которое он хотел бы забыть.

Еще недавно он точно так же, с таким же безумием хотел другую…

Нет, не думать об этом. Забыть. Не травить душу воспоминаниями. Та, другая, давно умерла. Ее нет. И на этом все. Точка.

– До города двадцать минут, – лаконично проинформировал водитель.

Северин бросил на него короткий взгляд.

– Спасибо, Йен. Ты не мог бы прибавить скорость?

– Не мог бы, – Йен флегматично пожал плечами. – Через три километра пост ГАИ.

Северин шумно выдохнул.

Черт, он так увлекся своими эротическими фантазиями, что вообще позабыл о реальности. Нужно взять себя в руки. Парни косятся с понимающими ухмылочками. Они, конечно, вслух ничего не скажут, все-таки субординацию никто не отменял, но вряд ли кто-то из них еще не учуял запаха возбуждения, исходящего от их альфы.

– Мира, – в голосе прозвучала странная хрипотца, – сейчас мы едем в один городок. Мы там снимаем номер в гостинице. У тебя будет возможность помыться, поесть и выспаться перед дорогой. Скажешь, что тебе нужно – мы все достанем.

Она захлопала ресницами, словно не понимая, что он ей говорит. Поерзала, устраиваясь поудобнее. Северин голодными глазами смотрел на нее и ничего не мог с собой сделать. Определенно, она приворожила его.

– Куда вы меня повезете? – тихо спросила она. – Потом?

– Не бойся, плохого с тобой ничего не случится, – заверил он в очередной раз. – Ты же хочешь вернуться домой? – Северин дождался ее кивка. – Ну вот, молодец. Я тебе помогу.

– Вы отвезете меня домой? – она подалась вперед, широко распахивая глаза, и Северин резко отпрянул, когда ее одуряющий аромат, словно порыв ветра, ударил ему в лицо. – В Запорожье?

– Не так сразу, – прохрипел он сквозь сжатые зубы. В паху все скрутилось в один колючий комок. Отвлечься, отвлечься, не думать! – Сначала нужно выяснить, что с тобой произошло. Ты не помнишь, где была все это время?

Мирослава нахмурилась. Ее лоб прорезали тоненькие морщинки, придавая девушке озабоченный, но, вместе с тем, милый вид.

– Нет, – она расстроенно вздохнула, – не помню…

– Подумай. Может, вспомнишь какие-то события или людей?

Она нахмурилась еще сильнее, но в следующий момент ее личико искривилось от боли. В глазах блеснули виноватые слезы:

– Нет… не могу… очень больно…

– Где больно? – Северин напрягся.

– Вот здесь, – она нервным жестом потерла лоб.

– Ладно, не мучайся. Попробуем позже.

Все-таки это все выглядело более чем странно. Если один из ее родителей лугару, в чем Северин абсолютно не сомневался, то, как получилось так, что девчонка ничего не знает о своих генах? Говорит, жила с бабушкой и дедушкой? А эти бабушка-дедушка кто? Люди? Или лугару? Если лугару, то почему жили среди людей? В Запорожской области нет ни одной стаи, Северин бы об этом знал. А если они люди, то знали ли о том, что их внучка полукровка? И где родители девушки?

Столько вопросов…

Северин размышлял, бездумно поскребывая большим пальцем ямку на подбородке. Дурная привычка.

Мирослава согрелась, затихла, зажатая с двух сторон мощными мужскими телами, от которых шло успокаивающее тепло. Желудок уже не ныл, наполненный теплым узваром. Страх отступил, давая место новому ощущению. Ощущению безопасности. Кажется, она испытывала его так давно, что успела забыть, что это значит.

Веки медленно наливались свинцом. С каждой минутой голова становилась все тяжелее, все труднее было удерживать ее прямо. Мирослава то отключалась на пару секунд, то вскидывала подбородок, испуганно глядя вокруг себя. В какой-то момент она уже не смогла бороться со сном. Слишком много сил было истрачено, слишком истощенным был ее организм.

Безвольное тело девушки привалилось к плечу сидевшего справа Рома. Парень в тихом изумлении вздернул брови, бросил на альфу обеспокоенный взгляд. Тот предупреждающе сузил глаза.

Смотреть на то, как Мирослава спит, устроившись на плече другого мужчины, оказалось не просто тяжело, а практически невыносимо. Успокаивало только одно: Северин не чувствовал чужого возбуждения, только свое. Да, у него на плече она бы точно поспать не смогла. А сон это именно то, что ей нужно сейчас.

Во сне лицо Мирославы разгладилось, пухлые губы слегка приоткрылись, показывая влажную полоску зубов. Северин с трудом сдержал глухой стон. Представил, как восхитительно эти губы смотрелись бы обернутыми вокруг его члена…

Нет, это невыносимо. Он хочет ее до безумия, хочет прямо сейчас! Он сумасшедший!

***

– Альфа, может, давайте, мы?

Хриплое угрожающее рычание.

– Мы осторожно.

Рычание стало громче.

– Ладно, ладно!

Мирослава сквозь сон почувствовала, как чьи-то крепкие руки поднимают ее с сиденья автомобиля. И эти руки мелко дрожат. Одно мгновение – и ее с силой прижало к мощному телу. Кто-то глухо застонал, уткнувшись носом ей в шею. Это был Северин. Продолжать притворяться спящей стало бессмысленно. Она открыла глаза.

Лицо Северина исказилось: по нему прошла короткая судорога. Девушка вздрогнула, дернулась, пытаясь вырваться из его объятий, и руки альфы сжались сильнее, причиняя ей боль. Мирослава испуганно пискнула. Руки, державшие ее, тут же разжались, а мужчина, точно снесенный порывом ветра, отскочил на пару шагов.

– Извини! Извини! – тяжело выдохнул он, не разжимая зубов. Втянул в себя воздух. Сжал кулаки. Его лицо снова скривилось, словно от неимоверной муки. – Я не хотел напугать.