Безумное притяжение

Сжавшись в комок в углу душа, Мирослава душила рыдания. Холодные струи били ее по спине, по вздрагивающим плечам, но она этого не замечала. Даже закрыв глаза, она не могла избавиться от воспоминаний, которые вцепились в нее паучьими лапами.

… Приветственно распахнутая дверца чужого автомобиля. Нагретый солнцем салон. Странный, сладковатый запах. Улыбка парня с тарантулом, такая искренняя, спокойная.

Головокружение.

Темнота.

…Незнакомая комната с белыми стенами. Зашторенное окно. Руки и ноги не слушаются, они словно чужие. Кто-то тянет за волосы, заставляя поднять голову вверх.

Она подчиняется, как в полусне, ничего не может понять.

Это кровать. Она лежит на кровати, поверх одеяла. И ее за руки и ноги привязали к этой кровати.

Нет, это не правда! Это все сон! Страшный сон!

Ведь такого на самом деле не может быть?

Молчаливые слезы скатываются в волосы по вискам.

– Очнулась? – над ней склоняется тот самый парень с перрона.

Нет, не парень, мужчина. Теперь она видит – ему лет тридцать, не меньше. В его глазах горит пугающий, жуткий огонь. Она что-то хочет сказать – и не может. Не может выдавить из себя ни звука, как будто внезапно онемела от страха.

– Хорошая девочка, – он гладит ее по щеке. Его рука мелко дрожит, словно от нетерпения. Ладонь потная и горячая. – Ничего не бойся, теперь ты моя.

Она смотрит, как он раздевается. Что он задумал?

Вот он сбрасывает футболку, потом штаны. Она видит густую поросль, покрывающую его грудь и широкой дорожкой уходящую к паху. Видит кубики пресса, видит татуировку, покрывающую его правый бок от подмышки до бедра – черную паутину. И его толстый вздыбленный член с багровой головкой, на которой застыла мутная капля…

Понимание заставляет ее замереть, а потом забиться, словно рыба об лед. Нет, это не правда, нет, это не с ней!

Но все бесполезно.

Он намного сильнее. Его движения жесткие, четкие. Она слышит треск ткани, когда он рвет одежду на ней, чувствует, как кожу покрывают мурашки. Большое, тяжелое тело, остро пахнущее мускусом, распластывает ее, вдавливает в кровать.

А потом только боль… боль… боль… И неимоверный, панический ужас, сковывающий тело и душу…

Лучше бы она не полезла в тот чемодан! Лучше бы не видела этих фото! Тогда, по крайней мере, ей не пришлось бы заново это все вспоминать.

Подняв голову, Мирослава подставила лицо под холодные струи. Черт, кажется, она забыла отрегулировать воду. Ну что ж, ей не помешает немного прийти в себя.

Она поднялась, стянула с себя чужую футболку. Откуда она взялась? Мирослава помнила, что ее собственную похититель разорвал прямо на ней.

Нет, не похититель, насильник. Нужно смотреть правде в глаза. Ее изнасиловали и, видимо, не один раз. И все эти два месяца, выпавшие из памяти, она провела именно там. В той комнате, привязанная к кровати.

Обхватив себя руками за плечи, Мирослава привалилась к стенке душа.

Ее кормили? Пускали в туалет? Давали помыться?

Этого она пока не могла вспомнить. Да и не была уверена, что хочет. Может быть, не стоит ворошить то, что прошло? Может быть, память нарочно не хочет вытаскивать на поверхность подобные воспоминания? Хватит уже и того, что есть…

А если она забеременела?

Эта мысль пронзила ее, словно разряд тока.

Господи, почему это случилось именно с ней?

Ответа не было, да она и не ожидала его услышать.

Мокрые прямоугольники фотографий упали на дно кабинки. Она совсем забыла о них. На каждом снимке была запечатлена та же компания, только с разных ракурсов. Сомнений не оставалось, Северин и его друзья знают ее похитителя. И не просто знают, судя по всему, они с ним друзья.

Кто-то постучал в матовую стенку кабинки.

– Эй, малыш, ты там не уснула? – сквозь звук воды раздался приглушенный голос Рома. – Полчаса уже полоскаешься, а обед остывает. М-м-м, такая вкуснятина! Выползай.

– Я… – Мирослава вжалась в пластиковую стенку. Черт, что ему сказать, чтобы отстал? – Мне нужно еще десять минут.

Голос почти не дрогнул.

– Ладно, мы тебя ждем.

Это «мы» заставило ее похолодеть. Сунув в рот палец, девушка посмотрела на фотографии, плававшие у ее ног. Что теперь делать? Пусть не сразу, но эти типы заметят пропажу. Как она ее объяснит?

Выход один – нужно бежать и как можно скорее!

Но побег нужно продумать. А пока не стоит вызывать подозрения у этих…

Она даже мысленно не хотела называть их оборотнями. Мотнула головой, отгоняя лишние мысли. Покрутила краны, регулируя температуру воды, и огляделась. На блестящих никелированных полочках лежали одноразовые саше с гелями и шампунями. Как раз то, что нужно, чтобы смыть с себя всю эту грязь.

Собрав фотографии, она тщательно перервала каждую на крошечные клочки, а потом затолкала пальцем в слив. Лучше уничтожить все следы, тогда ни у кого не возникнет вопросов. А если кто-то что-то и заподозрит, так она здесь совершенно ни при чем. Главное – не выдать себя.

Сейчас же ей нужно хорошенько вымыться, переодеться в чистое и поесть. Она же бог знает сколько уже не ела…

***

Северин чувствовал себя последним мерзавцем. Мира казалась такой маленькой, такой беззащитной, а он думал только о том, как ее трахнуть. Разложить на любой горизонтальной поверхности или просто нагнуть, и одним ударом войти в ее тело. И что хуже всего, именно эта беззащитность возбуждала его больше всего…

По иронии судьбы гостиница находилась в самом центре этого городка, так что обратиться в волка и выплеснуть энергию в диком виде было невозможно. Оставался только один способ – найти женщину. Доступную и обожающую грубый секс, потому что на нежность Северин был сейчас не способен.

Ноги сами принесли его в небольшое кафе рядом с гостиницей. Вечерами это кафе превращалось в бар с живой музыкой, но до этого времени в нем можно было отлично пообедать.

Уютный зал на десять столиков еще пустовал. Северин прошел к стойке, уселся на высокий табурет и придвинул к себе меню. Черные строчки запрыгали перед глазами. Вместо списка подаваемых напитков мужчина видел перед собой лицо Мирославы: чуть вздернутый носик, тонкие брови вразлет, серо-голубые глаза. Нежный овал щек, переходящий в упрямый подбородок, и пухлые, чуть приоткрытые губы, к которым так и хочется прикоснуться поцелуем. Точнее, впиться.

Он глухо застонал, сжимая руками виски.

– Вам плохо? – подошла девушка-бармен. – Подать воды? У нас есть минеральная с газом пяти сортов, есть без газа. Какую предпочитаете?

Северин поднял голову. Миниатюрная блондинка в униформе смотрела на него с выжидательной улыбкой.