Красная книга богов

Но, как знать, вдруг она была бы полной ужасов и страданий?

Мне незачем заманивать путников в пропасть. Я не злюсь на людей, да ни на кого не злюсь. Я могу разговаривать с птицами и животными, наблюдать за звёздами и просто лежать на дне, прислушиваясь к голосу воды.

Но мальчишке я ответила:

– Больно ты мне нужен! Ещё раз решишь тронуть мою ежевику, точно утащу!

Он всё же сбежал, с ужасом на перепачканном лице. А я, едва сдерживая смех, нырнула назад в болото.

В тот день больше никто не потревожил мой покой.

Глава 3

Медвежья свадьба

Черепа скалятся на осине.

Сотни лет назад, когда наша река была тонким ручейком, а деревни не существовало, медведи спустились в этот мир по стволу осины. Это дерево принадлежит им.

Оно было их первым путём, и оно же – станет последним.

Охота на медведей позволяет нам выживать, год за годом. Сочное мясо, медвежий жир, кости, из которых вырезают амулеты – ничто не останется без внимания.

Голову каждого медведя охотники оставляют на осине, священном дереве. Так зверь может вернуться и накормить нас снова.

А чтобы медведь не затаил обиды – ему предлагают девушку.

Не каждой выпадает честь повеселиться на медвежьей свадьбе. Среди девиц выбирают самую миловидную, чтобы обвенчать её с черепом, который следующим же утром отправится на осину.

Получив в жены такую красавицу, медведь не будет злиться и позволит охотиться на себя снова и снова.

Так говорят все.

Многие девушки мне завидуют: от матери досталась точёная фигура; от отца – большие серые глаза. Кто, если не я, должен участвовать в медвежьей свадьбе?

Уже несколько лет подряд я смиренно принимаю свою судьбу.

Подруги не понимают, как тяжело быть красивой. С детства вокруг меня вертелись мужчины. Норовили коснуться. Ущипнуть. Зажать в тихом углу и тискать, пока не надоест.

Мальчишки, с которыми мы недавно играли вместе. Друзья отца. Взрослые, сильные мужчины – все они не скрывают своего голода. Они бы хотели схватить меня за косы, задрать сарафан и сделать что-то больное и грязное.

Но они боятся.

Трижды я участвовала в медвежьей свадьбе. Этой весной будет четвёртый. Если пойти от деревни на север, можно увидеть сосну, увешанную черепами.

Все это – мои мужья.

Поэтому мужчины смотрят издалека и больше не распускают руки. Многие из них были бы не прочь заполучить меня в жёны – или просто заполучить – но даже самые смелые не решаются встать на пути медвежьей стаи.

Я люблю гулять по лесу в одиночестве. Сидеть у сосны, вдыхая запах хвои. Смотреть в пустые глаза черепов.

А говорили, замужество – это сложно и муторно. Не знаю…

Мне вот очень нравится.

Потерянный зонт

Это я виновата, что всю прошлую неделю вы не видели сны.

Простите. Я не хотела. Мне нет оправданий, кроме ужасной забывчивости.

В тот день я оставила дома зонтик – уже в который раз. Вспомнила о нём по пути к метро. Конечно, не прошло и часа, как сгустились тучи. Они принесли не дождик, от которого можно скрыться под капюшоном, а настоящий ливень.

Безжалостный, пробирающий до костей.

Я уже опаздывала к первому ученику. Путь преграждала стена дождя. Я рисковала добраться до места насквозь промокшей, назавтра проснуться с простудой и потерять заработок за неделю.

В отсеке с забытыми вещами лежал чёрный зонтик: длинный, с изящной резной ручкой. Он смотрел на меня, такой удобный, доступный и всё же – чужой.

Несколько минут я переминалась с ноги на ногу, глядя на него. А потом, когда до начала урока почти не осталось времени, схватилась за ручку и бросилась в дождь.

Я пообещала, что верну его, когда поеду назад, но – снова забыла. Уже сходя с последней ступеньки эскалатора, поняла, что до сих пор сжимаю ручку в ладони.

Ехать назад не было ни времени, ни сил. Я решила вернуть зонт на следующий день – когда снова окажусь на той же станции.

Забыла ли я его дома? Конечно!

Дожди, к счастью, прекратились, и неделю зонт провисел на крючке, между теплым пальто и шарфом. Я ходила к ученикам, вела занятия в маленькой школе, и так уставала, что, вернувшись домой, падала в объятья сна.

Правда это было скорее похоже на выключение света. Я закрывала глаза, проваливалась в темноту и снова открывала их утром – хотя казалось, что и минуты не прошло.

Коллеги на работе тоже жаловались. Администраторка в школе говорила:

– Уже третий день ничего не снится. Раньше я то летала, то гуляла по пляжу, а тут – темнота. Ужасно!

– Я так плохо сплю! – жаловалась мама по телефону. – Каждое утро будто вообще не ложилась!

– Мне три ночи не сниться сон, – на плохом английском повторяла ученица.

Я бы списала это на совпадение или осеннюю хандру. И забыла бы про чужой зонтик – пока не пришло время прибраться в прихожей.

Но на седьмой день мне приснился он.

Я не могу даже сказать, как он выглядит: во сне все кажется таким изменчивым и нечётким. Помню только, что на нём был застегнутый на все пуговицы черный тренч. К этому плащу так и просился черный зонт-трость с изящной ручкой.

Как раз такой висел на крючке у меня в прихожей.

Он заговорил первым, и это было похоже на гром, на самый громкий дождь в мире: