Красная книга богов

– Ты – тупая идиотка! Медлительная корова! Что тебе мешает шевелиться быстрее, ну что?!

Руки сами трясутся, или я так тороплюсь смахнуть последнюю каплю яда в реку? Далеко внизу вода окрашивается в зелёный. Среди смертных ходит легенда, что она несёт болезни и смерть.

Но есть ещё одна вещь, которой смертные боятся.

– Тва-арь! – раздаётся вопль из пещеры, такой узкой, что можно принять за трещину в скале.

Тороплюсь вернуться, пока не произошло худшее, но – поздно. Скала вздрагивает. Босая нога попадает в расщелину.

Оставляя следы божественной крови на камнях, вырываю стопу из плена. Локи бьётся в путах, и я чувствую, как дрожит весь мир, как приоткрываются веки спящего в бездне змея и других чудовищ, ждущих своего часа. Казалось бы, ещё несколько секунд, и всё придёт в движение, чтобы замереть, уже навсегда – но я поднимаю чашу к клыкам змеи.

Капля яда скользит по глине. Локи откидывает голову на скалу и бормочет:

– Ненавижу тебя. Ты тупая, медленная, отвратительная…

Он не может сбежать – путы сплетены из кишок нашего сына. Единственные путы, которые бог не способен разорвать. Держа чашу над его грудью, погружаюсь в воспоминания.

Чем ещё занимать себя в этой одинокой пещере?

Когда Локи допустили в чертоги Асов, он выделил меня из остальных. Делал самые цветистые комплименты, хвалил моё умение обращаться с копьём, мой голос, мои глаза… Сравнивал мою кожу с мрамором, а волосы – с полноводной рекой.

Сейчас эта река отравлена, а кожа высохла и побледнела.

До сих пор не знаю, хотел ли он породниться с асами или правда влюбился. Но я стала его женой, и другие боги поднимали кубки с мёдом за наш союз. Мы смеялись над предсказаниями о конце света и думали, счастье будет длится вечно.

Но Локи начал отпускать те шутки в сторону богов. Слышали бы они, какими словами меня теперь называют каждый день – и не подумали бы обижаться.

Конечно, я помню, как разгневался Всеотец. Как Локи долго искали и наконец поймали в пещере, похожей на эту. Но наказание ждало не только его.

Нашего старшего сына боги превратили в волка – и в ярости он разорвал на куски младшего. Его плоть Тор взял, чтобы привязать Локи к скале. Скади устроила ядовитую змею над его головой, а Всеотец сурово наблюдал. Но когда я собралась покинуть пещеру вместе со всеми, он преградил дорогу:

– Ты остаёшься здесь, Сигюн, – его голос звучал как рокот грозы. – Тебе нужно быть рядом.

– Но… зачем?

Один кивнул в сторону пленника. Чёрная змея, незаметная среди камней, зашипела. Первая капля яда упала на грудь Локи.

Я никогда не слышала подобного крика. Даже бессмертный Тор вздрогнул. Муж выгнулся дугой, скала содрогнулась, и я едва удержалась на ногах – от ужаса или землетрясения?

– Каждый день яд будет причинять ему невыносимую боль, – голос Одина эхом отдавался в пещере. – Он будет кричать и биться в агонии, вызывая дрожь земли. И если однажды это продлится слишком долго…

Я затаила дыхание. Взгляд единственного глаза Одина прожигал насквозь.

– Вестники Рагнарёка проснутся.

Я не знала, как ответить. А Скади вложила в руки чашу, украшенную рунами.

– Ты жена его, – продолжил Один. – Оставайся рядом, собирай яд и не допускай беды. Спаси нас всех, Сигюн.

– Ты справишься, – пророкотал Тор.

Один за другим боги ушли, оставив меня с чашей, змеёй и бьющимся в агонии мужем. Я даже не успела спросить:

– Как долго придётся это делать? Сколько продлится наказание?

Не знаю, сколько лет прошло: сотни или тысячи. Для бессмертных разницы почти нет. Вспоминаю Асгард, пиры и празднества. Фрейя заплетала мне волосы; Скади протягивала кубок с мёдом – а вовсе не змею, источающую яд.

Разглядывая путы на запястьях и лодыжках мужа, думаю о Вали и Нарви, наших сыновьях. Нормально ли, что я почти забыла их лица? Чаша наполняется так быстро. Но как бы я ни торопилась выплеснуть яд, не успеваю до падения новой капли и криков мужа:

– Быстрее! Не видишь, мне больно?! Тупица! Корова!

В некоторые дни я иду назад намеренно долго. Может, Локи одумается и поймёт, как я нужна ему, как много я делаю, оставаясь в этой пещере. Но он только кричит, громче и громче.

Другие боги навещают меня, но так редко. Не знаю, сколько зим прошло с последнего визита. Хеймдалль заглядывает; Фрейя может принести крынку мёда и новый плащ из кошачьей шерсти. А ещё Скади, её приближение я узнаю по запаху соли и холодному ветру.

– Сигюн? – зовёт она. – Ты здесь?

Где ещё я могу быть?

Локи задремал, и я ставлю чашу на его едва поднимающуюся грудь. Снаружи хлопья снега опускаются на камни, но тут же исчезают, не оставив следов. Иногда так хочу исчезнуть и я. На Скади новый, сияющий нагрудник, волосы собраны в пышную косу. Когда я меняла одежду или хотя бы расчёсывалась? Она поправляет колчан со стрелами и смеряет меня взглядом:

– Последнее землетрясение мы и в Асгарде почувствовали. Что случилось?

– Я попала ногой в расщелину. Вот, – показываю царапины на голой коже.

Я так часто проливала яд на камни – пещера прогнила насквозь, и раны плохо заживают даже на богах. Но Скади едва бросает взгляд:

– Ты не должна этого делать. Змей может проснуться по твоей вине.

– Но я…

– Ты не понимаешь, – перебивает она. – Наши судьбы в твоих руках. Нельзя быть такой безответственной.

– Да, сестра.

Её голос смягчается:

– Всеотец хочет навестить тебя.

– Что, правда? – вырывается у меня.

Мы не виделись с Одином с тех пор, как началось наказание. Неужели гнев сменился на милость?

– Да, – торжественно отвечает Скади. – Он скоро появится. Жди!

– Спасибо! Я так хочу поговорить с ним! Как думаешь, может, он…

– Мне надо спешить, – снова перебивает она. – Жди!