Мама-смерть приходит навсегда

Вы – сотрудник полиции, и кому как не вам, знать, что на первом этапе подозреваются все знакомые жертвы. Сейчас идёт процесс исключения вероятностей.

– Тамара Аркадьевна, и всё же я хотела бы сообщить одну вещь.

– Слушаю, Зинаида Семёновна.

– Когда Алярьева посадили, если вы помните, срок у него был солидный. Так вот Алёна была тогда беременна.

– И что?

– Она решила, что ребёнок будет помехой.

– Что ж, важная деталь. Благодарю.

Тамара Аркадьевна одёргивает манжеты форменной рубашки, чем ставит жирную точку. Ей надо спешить. Хотя переулок не велик, но опрос свидетелей – требует времени. А такие дела лучше всего раскрываются по горячим следам, в ближайшие 12 часов. И у Затопец такое чувство, что оно будет раскрыто этой же ночью. Потому как главный подозреваемый уже есть. И это сожитель Алёны, вышедший в эту пятницу на свободу.

Это первое дело капитана Затопец. Прежде она работала и в подразделении по делам несовершеннолетних, и в службе участковых инспекторов. Пока не удалось закончить юридический институт. Тяжело он ей дался. Но она справилась. И это ещё в статусе разведённой женщины!

К слову, майор Тальякагуа не в восторге от её перевода. Во-первых, та давняя интрижка. По существу одноразовая. А супруга у него, по слухам, большая ревнивица. К тому же майору хотелось бы в "убойный" отдел мужика – трезвого и профи. Да где их в Мирном взять? Вот был Радик Шадыханов. Да спёкся! Тьфу ты, неподходящее выражение для следователя. Всё-таки даёт о себе знать работа участковым. Надо исправляться, Тамара Аркадьевна! К тому же ты нынче докторская жена. Тоже обязывает к приличному лексикону.

ГЛАВА 3

Разбудило лошадиное ржанье. Прямо напротив окна спальни- конюшня Тимофея, того самого, что подрабатывает садовником у Горожанкиной.

Сцена ужасов в соседском доме стала мало-помалу отходить на задворки сознания. Хвала защитным системам мозга! Или коктейлю «Шампань-коблер», который подавали на фуршете.

Я обтираюсь мокрым полотенцем. Дань памяти отца- сторонника ЗОЖ. По волосам можно лишь пройтись щёткой.

Должна признать, что не соответствую образу полицейского. Я даже избегаю носить форму. В ней со всей очевидностью выступает пухлость фигуры. А люди ждут, чтобы вы отвечали образу стража порядка.

Накаченное тело.

Бейсболка, в прорезь которой воинственно выглядывают забранные в хвост волосы.

Не смотрящий, а целящийся взгляд.

И не важно, что вы не совсем полицейский, а сотрудник пресс-центра. Они хотят видеть в вас уже нарисованную в голове картинку.

Я выхожу ровно в половине восьмого и быстрым шагом следую по переулку. До работы- двадцать минут пешком, или,как выражаются в Горбатом, " пёхом". Вот за что можно мириться с участью жить в этом городе. Кстати, называется он -Мирный. Хотя стоило бы переименовать – в Сонный.И вообще, если кто хочет узнать, что такое "энтропия", – вэлкам!

Показываю своё удостоверение и деловым шагом устремляюсь на третий этаж, по привычке ускоряясь у второго, где располагается начальство.

Пресс-служба УВД находится в конце длинного коридора в двух кабинетах, один из них-проходной. И самый неудобный. И естественно, принадлежит младшему по чину, то есть мне.

Романа Себастьяновича на месте нет. Он является к девяти, ибо живёт в пригородной Лопуховке.

Рабочий день начинается с просмотра местной прессы. После появления интернета и блогеров, печатных изданий осталось не так уж много. По солидности и старшинству начинаю с «Вестей города Мирного».(К слову, субботний фуршет был посвящён их столетию.) Криминальную хронику они печатают обычно на последней странице. Открываю её и…жирным шрифтом – «Убийство в Горбатом переулке».

«Она сидела с размозжённым черепом и куклой в руках…»

Веки рефлекторно сжимаются. Вдох-выдох… Ты должна осилить этот текст. Это твоя работа.

Уговоры дают результат. Я читаю материал, машинально выискивая художественные преувеличения, на которые так падки газетчики. К чести еженедельника, их практически нет. Если не брать в расчёт «окровавленной кошки».

И тут внутри меня разливается холод. Публикация не была завизирована в пресс-службе. Редакция ограничилась одной-единственной ссылкой: «Как сообщает анонимный источник в правохранительных органах».

Отсюда следует, что меня ждёт разнос. Текст официальной информации должен быть значительно меньше по объёму и, конечно, не изобиловать деталями. На циферблате настенных часов-четверть девятого. Скоро появится Роман Себастьянович и начнёт с того ж е- просмотра прессы. Как объяснить утечку информации?

Я хватаю сумку и пулей вылетаю из управления. У меня полчаса, чтобы придумать себе «отмазку».

* * *

Редакция находится в старинном особняке. До революции здесь располагалось казначейство.

Знакомые ступени резной чугунной лестницы. Сколько раз Зинины ноги взбегали по ней!

В прежние времена газета, выходившая три раза в неделю, занимала весь второй этаж. Сейчас – четверть. Но как и тогда, кабинет редактора- второй по счёту. Дверная ручка поддаётся с первого прикосновения. Адаев не изменяет своим привычкам: Зину накрывает кофейный аромат. Этот напиток готовится на электроплитке, спрятанной в «аппендиците» – комнатке без окон и дверей, куда впридачу к столику втиснулся диванчик. Прежде там кемарил дежурный по номеру, если выпуск задерживался.

– Кофе будешь?

У редактора такой будничный взгляд, как будто она вламывается к нему ежедневно. Зина молча опускается в кресло для посетителей, и хозяином кабинета это воспринимается как согласие присоединиться к кофейному ритуалу. Пока он отработанным движением разливает кофе по фарфоровым чашкам – подарок городской администрации к столетнему юбилею– гостья изучает лицо бывшего босса. Остатки шевелюры зачёсаны набок, черты лица почти аскетичные. Они так давно знакомы, что Вилену Владимировичу нет нужды справляться о количестве сахара.

– Не буду лукавить, я ждал твоего визита.

У него манера останавливаться посреди фразы, чтобы послать визави усмешку.

Коричневая жидкость приятно увлажняет горло.

На память приходят наставления подруг: «В отношении этого субъекта требуется наступательная тактика».

– Кто этот анонимный источник?

– Пупсик, это ты!

Обращение бьёт наотмашь. Зинино тело без одежды действительно похоже на кукольное: прямое, без намёка на талию туловище, пухлые ножки и ручки. А Вилен Владимирович продолжает:

– Шампань-коблер развязывает язычок. – (Усмешка.) – Я не мог упустить такой шанс! – (Ухмылка).

«Интересно частотность этих ротовых движении заранее выбирается?»

– Кстати, мне звонили из других СМИ – просили разрешение на перепечатку.

– Дал согласие? – звуки из её губ вырываются шуршанием палой листвы.

– Воздержался. Понимаю, как важно сохранить добрые отношения с пресс-службой УВД.

– Но не со мной!

– Прости, дорогуша, но кто первым встал – того и тапки!