Четверть десятого

– Суть не в том, что он быстрый, – завелась Наташа, – а в том, что он высокий! И кресла там рассчитаны на взрослых детей, а Степа слишком мал! Или ты решил моего сына угробить?

– Да почему угробить? Я порадовать его хотел! Видишь, он у тебя сам понимает прекрасно, что из детских каруселек он уже вырос и хочет настоящих мужских ощущений.

– Что за бред ты несешь? Какие настоящие мужские ощущения в пять лет?

Она не на шутку разозлилась на меня и ее крики начали привлекать внимание прохожих.

– Хватит думать только о своем эго! Тут написано, что нельзя, значит нельзя! Или на тебя слово «нельзя» действует как на быка красная тряпка?

– Наташа, успокойся. Ты чего завелась?

– Потому, что ты постоянно так делаешь! «Наташа, подстриги его, че он как баба», «Наташа, прекрати заставлять парня есть эти брокколи», «Наташа, пусть убьется на взрослой карусели». Это мой сын, и я забочусь о нем, а то, что делаешь ты, это…это… – она замялась, не зная, что сказать. Степа стоял с перепуганным лицом и наверняка думал, что мы ругаемся из-за него. Детям свойственно об этом думать, особенно когда во время ругани они постоянно слышат свое имя.

– Знаешь, – сказала Наташа, – мне это надоело. Прости, но ты не готов к семейной жизни. Ты не способен думать и заботиться о ком-то другом, кроме себя. Я думаю, нам пора расстаться.

– Что? Наташа, что ты такое говоришь? Я всегда заботился и о тебе и о нем. Я все делал для вас. Да я живу ради вас! – меня захватил шквал эмоций. Мне было одновременно и грустно, и обидно, а где-то на самом дне еще плескалась зарождавшаяся злоба.

– Давай поговорим спокойно, когда мы немного отпыхнем. Я обещаю, что выслушаю тебя, и мы примем какое-нибудь решение. А сейчас не будем портить такой прекрасный выходной.

– Нет, Женя, этого не будет. Прости, но я устала. Я так больше не могу и не хочу. Степа, пошли. – И она взяла за руку ребенка и повела его в сторону выходной арки.

– Наташа! – сделал я попытку, – ну ты чего? Ну извини меня Наташа, я все осознал.

Но она даже не обернулась. Они растворились в толпе, и я остался стоять посреди парка совсем один. Вот тебе и выходной.

Мне стало так тоскливо на душе, что я готов был пустить слезу. Я треснул себе по щеке, напомнив, что я не ребенок, и не какая-нибудь баба, чтобы сидеть в парке и реветь. Поэтому я поступил как настоящий мужик. Пошел и купил себе пива. Медленным шагом я поплелся домой, держа в руках темную бутылку. Но до дома не дотерпел. Открыл ее уже возле подъезда, сел на скамейку и по глотку стал вливать в себя прохладную жидкость. Машина осталась возле парка, да и черт с ней. Заберу завтра. А сегодня хочется сдохнуть. Может она и не любила меня никогда? Раз бросила с такой легкостью. Значит эти два года для нее ничего не значили? Чем больше я думал об этом, тем больше убеждался, что Наташа просто использовала меня. Я часто привозил ей продукты, покупал нужные вещи, и дарил дорогие подарки. Однажды даже позвал ее переехать ко мне, но она отказалась, и сказала, что еще слишком рано. Что хочет быть уверенной во мне, прежде чем говорить сыну о наших отношениях. Они только изредка оставались у меня ночевать. Иногда я оставался у них. И в целом все было идеально. Нас обоих все устраивало. До сегодняшнего дня. А сегодня вдруг выяснилось, что все было не так.

Конечно, я не жалел о проведенном с ней времени, но почему, черт возьми, сейчас мне так плохо? Вот не знал бы ее и чувствовал бы себя прекрасно. Я взглянул на пустую бутылку, которую вертел в руке. Похоже одной тут не обойтись. Дошел до магазина, купил себе две бутылки водки, чипсы и копченый сыр, и поплелся домой. Очень хотелось заглушить в себе эту боль.

Когда уже изрядно напился, я услышал стук в дверь. «Неужели Наташенька передумала? Простила?» Я кинулся к двери, открыл ее и увидел на пороге этого чертового итальяшку. Ее бывшего мужа. На самом деле я видел его всего один раз, но узнал сразу же, благодаря восточной внешности и схожестью со Степой.

– Че надо? – буркнул я, не желая с ним разговаривать.

– Ты, братан, попал. Наташа мне рассказала, как ты до нее в парке домогался.

– Че? До кого я там домогался? Мы вообще-то очень даже мило проводили совместный выходной. Хотя че я вообще с тобой говорю. – мой язык слегка заплетался и не желая больше с ним говорить, я попытался закрыть дверь, но он подставил нос своего ботинка, не дав это сделать.

– Ну че те надо, а? – только успел проговорить я, как он с силой рванул дверь и ударил меня по лицу. Я пошатнулся, но удержался на ногах, а он вытащил меня из квартиры в подъезд.

– Оставь ее в покое, понял? Это моя женщина! А ты лезешь в нашу семью.

– Вы разошлись давно. Покатался – уступи место другому.

После этой фразы он снова ударил меня, но на этот раз в живот. Я согнулся от боли, а он злобно шепнул мне на ухо:

– Вообще-то, мы все еще вместе. И живем вместе. А ты преследуешь ее. Смотри, одно из двух, либо ты отстаешь от нашей семьи, либо я отправляю тебя в больницу.

В голове загудело. Как это живут вместе? Поэтому она не хотела переезжать, а только изредка ночевала у меня? Все это время она водила меня за нос?

Меня резко затошнило и вырвало под ноги незваному гостю. Даже не знаю, как я ощущал себя хуже – физически или морально. Я был просто убит и сломлен.

– Думаешь она на такого, как ты могла запасть? Да она б на тебя не посмотрела даже. – все подливал он масло в огонь.

Он еще раз ударил меня под дых и кинул на прощанье:

– Короче, я тебя предупредил.

Я осел вниз по стене, и в тот момент походил на кусок бесформенного говна. В голове был хаос, на лице кровь. Как она могла? Я подумал о Степе, о том, что за два года он стал мне как родной. Мне безумно нравилось проводить с ним время, и я не хотел, чтобы все это закончилось. Я просто не мог поверить в то, что сказал мне этот ублюдок. И в этот самый момент, в памяти вдруг воскресло воспоминание, как мы куда-то бежим с Наташей, я держу мальчика на руках, пытаюсь не запинаться и бежать ровно. Наверно мы убегали от кого-то, потому что на лице его был страх. Я помню, как мы оказались в какой-то заброшенной катакомбе, я снял его с рук, горячо обнял и сказал, что не позволю, чтобы с ним или с его матерью случилось что-то плохое. Слезы капали из его глаз, он кивал и смотрел на меня с надеждой и любовью.

Все так же сидя на полу в подъезде, возле своей квартиры, меня снова стошнило, а потом я отрубился.

Проснулся я все в той же комнате, которая понемногу становилась мне как дом родной. Никого рядом не было, только механический голос твердил:

– Сеанс завершен.

Я откинул голову на подушку и закрыл глаза. «Я знал, что это не может быть правдой» – с облегчением подумал я. Некоторое время я продолжал лежать один, пока ко мне не пожаловал Эйнштейн.

– Знаешь, док, я вот уже сколько здесь? Не думаешь, что от лежания в одной позе у меня на теле образуются пролежни?

– Не волнуйтесь, вам это не грозит.

– Это еще почему?

– Потому, что пролежни образуются на неподвижном теле, если человек в коме например, или вынужден лежать из-за болезни, вы же ерзаете как червь. Уверяю вас, пролежней не будет.

– Вот спасибо, Эйнштейн. Успокоил.

– Я вижу, вы в приподнятом настроении?

– Да, а знаешь почему? Потому, что все, что ваша дурацкая машина генерирует никогда не произойдет. Не понимаю только, зачем так мучить меня. Вам не приходит в голову, что человек может страдать?

– Зато, я вижу, что вы кое-что вспомнили. Значит наша терапия помогает. – и он кивнул на куб над моей головой. Я поднял глаза вверх и увидел, что его грани уже не мерцали, а подсвечивались только одним цветом – желтым. «Значит, то воспоминание было не сгенерировано? Оно реально?» Я замолчал на некоторое время, пытаясь припомнить то, что мне там почудилось. Катакомба, Степа, Наташа…мы куда-то несемся, или убегаем от чего-то…но на этом все. Дальше снова пустота. Теперь мне самому стало интересно, что же происходило в течение этих злополучных двух дней.

– Предлагаю продолжить. Ведь вы делаете успехи! – улыбнулся Альберт.

Он снова вышел, оставив меня наедине с Унцией.

– Ладно, адова машина. Посмотрим, что ты на этот раз придумаешь.

И я снова медленно погрузился в сон.

Я открыл глаза. Первым делом, когда проснулся, взглянул на часы, которые показывали четверть десятого. «Неужели опоздал» – пронеслось в голове. Выясняя причину, по которой чертов будильник отказался звонить, я осознал, что сегодня воскресенье. Куда пропали два дня из моей жизни объяснить так и не удалось. Потратив на это целый час, я бросил эту затею. Раз у меня появился внеплановый выходной, я несомненно хочу провести его с Наташей. Набрал ее номер и некоторое время слушал гудки. Она ответила как-то сонно.

– Ты чего, еще спишь?

– Да, что еще делать.

– Действительно. – я посмеялся над тем, что она соня и напросился к ней в гости. Она попросила купить по дороге продуктов для завтрака, и я поспешил к машине. Пока я ехал, снова зазвонил телефон, и я одной рукой достал его из кармана. На экране высветилась ее фотка. Только я снял трубку как вдруг на дороге показалась женщина. Я не успел затормозить и на скорости сбил ее. Удар. Раздался треск. От того, что я сильно вдарил по тормозам послышался гулкий звук.