Под турецким небом

Глава 22

Когда судьба отбирает свой подарок

«Если в городе нет моря, то в нем невозможно жить», – говорил Алту. В Анталии было море. Море, которое я полюбила всей душой. Я в нем не купалась – не люблю соль на коже, но каждый вечер я приходила на центральную набережную, а когда выдавалась возможность, ездила на долмуше в Коньяалты к родителям, выходила за остановку до их сите, садилась на скамейку и смотрела на воду.

Я могла так просидеть и час, и два, просто глядя в одну точку. Море успокаивало и приводило мысли в порядок. Блики солнца на голубой воде слепили глаза, а рябь от ветра играла на самых тонких струнах моего сердца. Море… Дениз означает море… Он постоянно говорил, что не может жить без Дениз. Это имя мы выбрали для дочки. Нашу первую мы назовем именно так. И не в честь бывшей, а в честь моря. Чтобы жить там, где хотим, и не зависеть от воды. У нее будут черные волосы и зеленые глаза, его пухлые губы и мои щеки. Я почему-то так себе представляла эту маленькую турчаночку. Сбудется ли мечта? Мне надо было набрать еще несколько килограммов, диагноз не снимали. Три курса прогестерона – все мимо. Тогда я разочаровалась в гормональной терапии и стала слушать только себя. Я потеряла возможность иметь детей, когда перестала есть и потеряла отнюдь не лишний вес, значит, все дело в питании. И я стала изучать эту науку, углубляясь в глубокие дебри. Я набрала все до единого килограмма, пришлось увеличить жиры в рационе. Я пила масло, а не добавляла его в салат, ела сало и жирный творог. И когда мой вес достиг 58 килограммов, случилось чудо.

Мало кто знает, почему у меня вытатуированы три бабочки на бедре… Приехав в Петербург сдавать очередные экзамены, я почувствовала недомогание. Мне безумно хотелось меда с грецкими орехами, и я как ненормальная могла проснуться среди ночи и пойти на кухню. Ха, для анорексички такое поведение не свойственно? Свойственно, это вариант расстройства. Очень часто анорексия переходит в компульсивное переедание или даже булимию. Цикл так и не приходил, если не принимать во внимание пару светло-розовых капель крови в последний месяц, и я боялась, что придется снова лечиться гормонами.

После очередного приступа бешеного аппетита я поняла, что не больна, а беременна. Тест показал две полоски. Господи, какие мысли крутились в моей голове: «ты же еще не замужем официально!», «а что скажут родители?», «а может, это ошибка теста?», «как сказать ему?».

Что я чувствовала? Волнение. Неизвестность. Я мечтала о детях, но новость была как гром среди ясного неба. «Нет, это не со мной, не может быть такого, у меня же диагноз» сменялось на «неужели диагноз можно снять и у меня могут быть дети?». Я не буду приводить долгие переписки по эсэмэс с Алту и его первое: «Чей это ребенок?» до его последнего: «Завтра женимся!», потому что это все неважно. Важно то, что у меня и у моего организма не получилось и я не смогла сохранить беременность.

Я чувствовала себя подавленной. Меня трясло и колбасило, а слезы лились через край. Мне было плохо. Мне никогда в жизни не было так плохо, я ощущала себя неполноценной. Меня пришлось чистить, и я безумно боялась, что никогда не смогу иметь детей. Дениз сейчас бы было одиннадцать…

Я часто думаю о ней. У нее были бы черные волосы, мои зеленые глаза и его смуглая кожа. Это была бы самая красивая девочка на свете, мой маленький турчонок. Она бы называла меня «аннэ́», а его «баба́» («мама» и «папа» по-турецки). Он бы убаюкивал ее, пел ей колыбельные и целовал в маленький носик… Как же Алту виртуозно справлялся с детьми! На то, как он с ними возится, можно было смотреть бесконечно. Он понимал их на каком-то телепатическом уровне, держал их внимание, а они его обожали и тянулись к нему сами! Видя его с малышами, я испытывала какое-то невероятное чувство гордости, нежности и спокойствия. Он бы очень любил дочку. Мы бы переехали в другую квартиру, рядом с родителями, в Коньяалты продавали как раз подходящие, с детской…

Сразу после того случая с неудавшейся беременностью Алту стал странно ко мне относиться. Вместо того чтобы сочувствовать и оберегать, он то и дело смотрел на меня с немым укором. Мне хотелось, ах, как же мне хотелось тогда поддержки! Мы не сказали о случившемся его родителям, сама не знаю почему. Возможно, я боялась, что раскроется мой диагноз, а для них внуки были слишком желанны. «Вдруг они меня не примут? Я никогда не смогу иметь детей и они будут винить в этом меня?» Почему я проецировала эти страшные мысли на родных и любимых людей? Почему в то время, когда мне нужны были их крепкие объятия, я предпочитала быть со своей болью наедине? Нет, мне не было так легче, я то и дело выла от безысходности и невозможности кому-то открыться, кроме моей мамы. Мама была далеко, и ныть ей по телефону я не давала себе разрешения.

Человек – существо социальное, а женщина – тем более. Когда мы рассказываем о своем счастье, оно умножается, когда о горе – оно делится. В чем смысл радоваться или страдать молча? Нет никакого смысла.

Меня снова посадили на гормоны, и каждая таблетка напоминала мне о том, что я с собой сделала. Собственной глупостью, зависимостью от мнения любимого я своими руками угробила свое здоровье. Я не винила его призывы худеть, я винила только себя…

В нашей маленькой квартирке зимой было очень холодно. В Анталии не предусмотрено центральное отопление, ночью, когда нет солнца, кирпич остывает, и чтобы согреть воздух внутри, используют переносные радиаторы. Зимой наши счета за электроэнергию вырастали в три раза. Поскольку денег по-прежнему едва хватало, я старалась экономить, надевая на себя шерстяные чулки, штаны с начесом и теплый свитер моего свекра. У нас на кухне был маленький холодильник, в котором всегда стояла бутылка кока-колы (турки, как никто другой, почему-то питают нежные чувства к этому напитку), маслины и сыр кашир. Я не помню, что мы еще покупали из продуктов, но то, что холодильник был вечно пустой, осталось в моей памяти.

Стоя на контроле при выходе из отеля, я постоянно думала о том, что ежедневно повара выбрасывают столько еды со шведского стола! Все, что не доели гости, шло в помойку. От этого со служебного входа стояла такая вонь, что, ожидая своей очереди на досмотр, я постоянно боролась с приступами тошноты! Странная политика: нам нельзя было вынести с территории даже бутылку воды или яблоко, а тонны еды ежедневно сгнивали под солнцем. Да, летом было еще хуже, потому что солнце не только светило, но и пекло. С появлением Ирины в нашем отеле условия у нас с Озлем стали гораздо лучше! Нам разрешили завтракать и обедать с гостями в ресторане, а не в столовой. Помню, как я тогда подсела на сушеный инжир по утрам, могла только им и питаться. Вообще надо сказать, мое питание тогда более-менее нормализовалось, я перестала загоняться по поводу веса, морально привыкла видеть свои щеки и не самые стройные руки, для меня самым главным тогда было восстановить организм и цикл, который после случившегося так и не вернулся.

Со временем, осознав всю важность произошедшего, Алту перестал отпускать колкие шуточки по поводу моего веса, а даже наоборот, любил ущипнуть меня за щечку и сказать что-то типа «чок татлы олдун, ашкым» (ты стала очень сладкая, любовь моя). Я наконец-то перестала так сильно париться по поводу того, как я выгляжу. У меня случались небольшие загоны из-за моих округлостей, но в целом состояние было стабильным. Моя мечта стать как турчанки воплотилась в реальность. Мы продолжали готовиться к свадьбе…

Глава 23

Гюльбешекер

Что обычно первое приходит вам на ум, когда спрашивают, что можно привезти из Турции? Наверняка розовый лукум, розовая вода и варенье из лепестков роз – гюльбешекер. Да, на Востоке к этому цветку особое отношение: его пьют, с ним готовят, им умываются.

Знаете, в каком городе розовые плантации, а герб представляет собой розу? Испарта, там служил Умут. Помните Умута? После сезона анимации он ушел в армию, в Турции нет лимита призывного возраста, поэтому многие заканчивают учебу в институте, защищают докторскую и идут служить, это священная обязанность каждого гражданина.

Умут по распределению попал в Розовый город. Мы очень редко виделись, и мне его не хватало. Парадоксально, но крепкое дружеское плечо, наши песни Земфиры под гитару и слушающие уши, которые всегда было готовы к моим монологам, я нашла именно в нем. Я очень его любила. Можно ли сказать «я люблю» применительно к своему другу-мужчине? Спросите 10 мужчин и 10 женщин, и они все дадут разные ответы. Я не могу отвечать за других, поэтому пишу только о себе. Умута я любила. Я знаю, что он тоже меня любил, как младшую сестренку. Мы могли с ним сидеть в обнимку, он мог спать на моих коленях, отрываться со мной на дискотеке как ненормальный или стоять на стреме, пока я переодеваюсь за кулисами, утешать меня, когда мне было грустно, или смеяться вместе со мной без причины. Алту не ревновал, он видел, насколько мы сильно дружим. С тех пор как Умут уехал из Анталии, мне его очень не хватало.

Взяв несколько выходных, мы поехали к нему на машине. Точнее, ехали мы в Анкару и решили заехать в Испарту навестить друга. Никогда не забуду то странное место, где он жил. Абсолютно пустая комната с желтыми стенами, вдоль них – ничем не накрытые матрасы, прямо на полу. «Ты тут спишь?» – «Да, не очень шикарно, но что поделать! Это же не навсегда! Стой, у меня для тебя кое-что есть!» – И откуда-то он виртуозно достал большой пузатый бутылек с розовой водой. – Ты же знаешь, что это? Розовую воду делают у нас в Испарте! Она лечит все, а кожа будет какая красивая!» – с гордостью произнес Умут и протянул мне бутылку. «Надо же, он даже в армии, ночуя на вот этом убогом матрасе среди желтых стен, подумал обо мне. Как приятно!»

Этот огромный флакон я бережно возила с собой повсюду, мне казалось, что он бесконечен. Кстати, вы знали, что аромат розы – это природный антидепрессант? Умываясь розовой водой утром, вы программируете себя на хорошее настроение, а вечером – на приятные сны.

В тот день мы все вместе обедали в каком-то очень турецком заведении, где вместе с чаем подавали… ну конечно, гюльбешекер! Сладкое, но нежное, яркое и необыкновенно вкусное варенье из лепестков роз. Лепестки собирают руками, обрезают белые хвостики и варят вместе с сахаром и лимонным соком.

– Умут, я по тебе скучаю…

– Ничего, я скоро приеду. Обещаю! Только я опять буду смотреть на вас с Алту и завидовать. Как бы я хотел такую любовь…

– Умут, у тебя есть Селин. Что, все настолько плохо?

– Да. Я на ней женюсь.

Для того чтобы приготовить настоящее розовое варенье, вам понадобятся 400 г розовых лепестков, 1 кг сахара, 200 мл воды и сок одного лимона.

Варить гюльбешекер очень просто. Положите лепестки роз в стеклянную емкость и полейте лимонным соком, нежно перетрите несколько секунд. Второй важный компонент – сироп: нужно растворить сахар в воде и уварить его до устойчивой капли (когда капля не растекается по тарелке). Уже в кипящий сироп положите лепестки и на медленном огне прогрейте пару минут. Варенье готово!

Глава 24

Айдын и Бурчин

Вы когда-нибудь бывали на турецкой свадьбе? Нет? А зря! Даже если бы вы пришли просто так, без приглашения, этого бы никто не понял. «А вы гости со стороны жениха или невесты?» – типичный вопрос на таких мероприятиях, потому что на свадьбу турки приглашают всех, кого знают! Без преувеличения, на ней можно встретить того пацана, который с женихом играл в войнушку во дворе лет 30 назад. Они могли с того момента вообще ни разу не пересечься, но «это же сосед, его надо позвать». Коллеги, бывший начальник, друзья родителей, друзья друзей родителей… 300 человек – это маленькая свадьба, лучше – больше!

На свадьбе Айдына было около 600 гостей.

Официальная церемония бракосочетания называется nikah («никях»), а сама свадьба, на которой гуляет народ, – düğün («дююн»).

С раннего утра невеста в сопровождении подруг и родни готовилась к церемонии в салоне красоты. Мы с Дидем пошли в тот же самый салон делать прически. Возможно, у турок не принято приглашать мастеров на дом, я как-то не задавалась этим вопросом, но невеста в салоне – явление вполне обычное. Нашей невесте высоко забрали волосы, уложив пучок красивыми локонами, ее огромные глаза выделили еще больше, поэтому казалось, что они занимают половину ее худенького лица. Бурчин (так звали невесту) была очень красивой турчанкой, изящной, высокой и стройной, а на ее лице всегда была улыбка, которая в сочетании с ее оленьими глазами производила на всех невероятное впечатление. И свадебное платье она выбрала под стать себе, очень изящное. Честно, сколько раз я была на турецких свадьбах и ни разу не видела красивый гелинлик (платье невесты). Они все похожи на сливочный торт или пышно взбитое безе, а чем больше на платье всяких вычурных ленточек, цветочков и воланчиков – тем лучше…

Прекрасная Бурчин явилась воплощением невесты из моих снов. Ее женственные, но в то же время спортивные плечи обрамлял в меру открытый вырез без типичных рюшечек, а высокая прическа обнажала поистине лебединую шею. В белоснежном свадебном платье, подвязанном ярко-красным поясом, ее талия выглядела осиной. Красный пояс на невесте – это турецкая традиция, символизирующая невинность девушки, которая в наше время осталась лишь традицией, потому что, как правило, жених и невеста живут вместе до свадьбы.

Первая встреча жениха и невесты в этот день происходит обычно у салона красоты. Айдын был похож на киноактера: шикарный костюм, белоснежные зубы и лысая голова. Не Брюс Уиллис, нет, скорее Агент 007. Он напоминал молодого Шона Коннери. Я смотрела на них и немного завидовала.

– Какая ты красивая, Бурчин, любовь моя! – со взглядом, полным обожания, произнес жених.

– Спасибо, Айдын! – смущенно ответила Бурчин, а ее щеки залились румянцем.

– Дидем, до чего же они красивая пара! А ты хочешь замуж? – отчетливо выговаривая каждое слово, я обратилась к сестре.

– Йок, хаир (нет, нет!) – подняв брови, сказала мне Дидем и закачала головой. – Еще не время! Сейчас не хочу!

– Да не сейчас, а вообще, хочешь? Белое платье, фалан-филан («и все такое»)? Красивый жених в черном костюме?

Дидем опустила глаза и залилась краской. Улыбка на ее лице означала только одно – выйти замуж было ее сокровенной мечтой.

Свадебный кортеж, состоящий из нескольких украшенных машин, как обычно, сопровождался шумной музыкой, водители то и дело сигналили, кричали: «Дорогу свадьбе!» – стучали в бубны. Какая же классная атмосфера, ждешь невероятных чудес и чувствуешь себя причастной к происходящему волшебству!

В зал военного учреждения, где проходила церемония, Бурчин и Айдын входили под фонтанирующие фейерверки, а гости бурно приветствовали их аплодисментами, лепестками роз и рисом! Это было невероятно, как в фильмах! Знаете, что мне показалось довольно забавным? Турки, как и русские, дарят на свадьбах очень много цветов, но выглядят эти букеты, как… похоронные венки, которые можно у нас встретить на кладбищах. Когда я увидела такую конструкцию с лентами впервые, я удивленно спросила, кто же умер. Оказалось, что венки – это торжественные букеты, а на лентах написаны пожелания и имена тех, кто венок прислал.

Церемония была короткой, первый поцелуй – целомудренным. В Турции к обмену кольцами относятся очень спокойно, гораздо важнее этот символ во время помолвки. После обмена кольцами пару поздравляли родители, а потом невеста внезапно исчезла. «Куда делась Бурчин?» – спрашивала я сидящих за нашим столом. «Подожди, она готовится к первому танцу».

Как вы думаете, каким был первый танец молодоженов? Танго, конечно же, ведь познакомились они в школе танго! Бурчин сняла пышную юбку и осталась в облегающих танцевальных штанах. Это было великолепно! «Наш первый танец тоже должен быть таким», – промелькнуло у меня в голове, я не могла оторваться от восхитительной пары и их танго…

Впервые я была на огромной, по моим понятиям, свадьбе, на которой абсолютно не было алкоголя! Но знаете, это не мешало гостям танцевать и веселиться. Женщины трясли плечами и то и дело поднимали руки вверх, щелкая пальцами, а мужчины крутились в традиционном халае (так называется турецкий народный танец). У приглашенной певицы был такой красивый голос!

На свадьбах в Турции принято дарить молодоженам деньги и золото, причем под самый конец праздника. Я уже видела, как гости ждут свой черед, выстраиваясь в очередь, а подарки крепятся к лентам, повешенным через плечо жениха и невесты. Айдын и Бурчин обходили гостей сами со специальной корзиночкой для подарков.

В завершение всего этого яркого и шумного действа появился огромный торт с бенгальскими огнями. Кстати, часто на таких свадьбах торт не настоящий, а пластиковый. Удивительно, не правда ли? Наш, к слову сказать, был очень вкусный.

Я очень давно не заходила ни на страницу Бурчин, ни на страницу Айдына в Фейсбуке, просто не было повода. Мое сердце защемило, когда я увидела, что они уже давно больше не пара… Ведь столько всего я для себя связывала с их историей любви, со страстным танго, как много времени мы проводили вместе, дружа семьями, шутили обо всем на свете! Работая в отеле, я подарила им отдых в самом красивом номере с круглой ванной с видом на море… А сколько раз они приезжали к нам в Анталию из Анкары, чтобы погреться на пляже и пожарить кёфте на месте для кемпинга недалеко от нашего дома!

Глава 25

Знакомство родителей

На мои 20 лет в гости прилетела мама с моим младшим братом и близкая подруга Тоня. Это было первое знакомство моей мамы с Гюльнур. По-турецки мама могла сказать «тэшеккюр эдэрим», что означает «благодарю», а свекровь не знала ни одного слова по-русски.

Нет ничего прекраснее Анталии в апреле. Эта аксиома родилась в моей душе, с ней можно не соглашаться, приводить примеры других чудесных уголков земли, и, конечно, все это будет правдой. Но для меня навсегда нет ничего прекраснее Анталии в апреле. Какое-то чистое, умытое, влажное солнце поднимается весной над городом, море невероятно лазурного цвета и, из-за того, наверное, что нет еще в нем толп отдыхающих, оно тоже кажется чистым. Цветет в апреле абсолютно все: сирень, розы, каштаны… аромат живет в чуть прохладном воздухе просто невероятный. Мне вот-вот исполнится двадцать. Я собираюсь замуж. И хоть дата пока не назначена, всем понятно, что пришла пора знакомить наших родителей. Как раз подходящий повод – мой день рождения!

Честно, все очень волновались: и мы, и родители Алту, и моя мама. Это волнение было сродни подготовке к встрече гостей, когда ты носишься из угла в угол в бигуди, строгаешь тазики салата и одновременно пытаешься прибраться в квартире. Такой кавардак чувств у всех нас. Кажется, ты не успеешь сделать все так, как хочется, переживаешь, но вместе с тем переживания эти приятны. «Они подружатся, вот увидишь! – говорил мне Алту, видя мое волнение. – Они будут обе стараться, они нас очень любят».

В тот день было очень по-весеннему! До сих пор помню, что на мне было надето: джинсы и черное меховое болеро. У меня к тому времени был уже здоровый вес, и в тот день я себе жутко не нравилась: щеки, большая грудь и животик – последствия приема гормонов. Я все-таки порывалась снова сесть на диету, но Алту за мной в то время следил. И покупал мне булочки на завтрак.

Помню, как мы ходили на субботний рынок искать свежую свеклу для винегрета. Я скучала по русской еде, а свекла – не самый распространенный овощ в Анталии, и на базарах продаются жесткие, мелкие, скукоженные кормовые плоды.

Мама тогда купила целый ящик свежей клубники. Надо сказать, что конец апреля – сезон клубники. Сочной, яркой, невероятно пахнущей, спелой! Почувствовав этот запах, пройти мимо невозможно! Стоило только отвернуться, смотрю – у мамы в руках целый ящик. «Не могу удержаться, такой аромат!» – звучало как оправдание! Эта картина маслом до сих пор у меня перед глазами: мама, такая молодая и красивая, в зеленой юбке-карандаше и на каблуках, стоит с огромным ящиком клубники в руках посреди турецкого рынка. Я ею очень гордилась – смотрите, какая у меня мама!

Алту в шутку называл меня «чилек» – это по-турецки «клубника» (у турок принято про красивую девушку говорить «фыстык» – «фисташка», а он вот решил отличиться).

Лифт предательски медленно поднимался на четвертый этаж, сердце колотилось, а мои щеки покраснели. «У вас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление», – вертелось в моей голове. Родители Алту выбежали нас встречать к лифту! Мне кажется, тогда наша лестничная площадка напоминала птичий рынок: все суетятся, тараторят, обнимаются, целуются! Помню, что не успевала переводить их приветствия друг другу еще на пороге. «Как жаль, что я не могу говорить по-русски! Я никогда не думала, что у меня будет русская дочка!» – сетовала мама Гюльнур. Каким теплым был ее взгляд…

Дома все было заставлено фотографиями детей: Алту, Дидем, а вот они вместе, вот Алту со мной, а вот и моя фотография в рамочке. На ней я была похожа на турчаночку: щечки, нежный женственный взгляд, скромная улыбка и гладко уложенные волосы по пробору. Этот снимок я сделала в местном ателье для своих резюме, но свекрам он так понравился, что они решили распечатать большой формат и поместить его на видное место. Конечно, моя мама это заметила, а тут еще и «русская дочка». Они в одной команде, я в этом не сомневалась, мама поняла, что в этом доме меня любят по-настоящему…

Моему братику было тогда почти четыре, и папа Эмин, уточнив у нас несколько русских слов, ушел с ним гулять на детскую площадку. Он катал его на загривках, покупал мороженое и так радовался жизни! Чудесный, чудесный человек!

Говорят, что очень трудно приходится двум хозяйкам на одной кухне, но наши мамы были исключением из правил! Они с первого взгляда прониклись симпатией и уважением, а на мой праздник приготовили разных вкусностей – русские и турецкие блюда теснили друг друга на столе! Тогда пришло много гостей: тетя с семейством, две кузины, Умут тоже был там – он приехал из Измира, где служил в армии, только чтобы поздравить меня. Дидем, зная мою любовь к чаю, подарила мне литровую кружку с нарисованными на ней асанами йоги. Позже я тщетно пыталась найти такую же, уж очень она мне нравилась.

В общем, знакомство родителей состоялось (папа заочно дал добро), и моя турецкая без пяти минут родня подала документы на загранпаспорта. У родителей их не было, они нигде, кроме любимой родной страны, не были, а жениться мы собирались в Петербурге. Мама Гюльнур присматривала себе наряд на свадьбу сына. Она была маленького роста, как вы помните, похудеть у нее получилось размера на три, но все равно она оставалась милой пампушкой.

– Пойдем сегодня по магазинам после работы, посмотрю себе что-нибудь красивое. Твоя мама так элегантно одета, я тоже не должна от нее отставать! В Петербурге все так модно одеваются? У нее, конечно, стройная фигура, но и я еще ничего! – задорно смеясь, говорила мне турецкая мама.

И все-таки Гюльнур была очень красивой турчанкой, и Алту был на нее очень похож: выразительные глаза, яркие густые брови, высокие скулы и орлиный нос. Красота Востока специфична, но как же она манит!

Глава 26

Эсмеральда

Я понятия не имела, что в Анталии есть драматический театр, пока рядом с ним не открылся большой универмаг «Реал» и мы не поехали туда поглазеть. Из машины я вдруг увидела огромный плакат на всю стену неоклассического здания: «Собор Парижской Богоматери». «Не может быть! – вырвалось у меня. – я не могу это пропустить!» Решение идти на спектакль было принято спонтанно, но для меня это было настолько символично, еще и дата так удачно совпала с моим свободным временем.

В 14 лет я прочитала эту книгу впервые, меня манила история любви звонаря к молодой цыганке и запутанные чувства всех остальных персонажей произведения Виктора Гюго. Меня терзал один только вопрос: почему из такого глубокого и полного произведения абсолютно все режиссеры сделали дешевую попсу? Зачем нужно было изменять сюжет, скрывать действительные характеры героев и убирать невероятно важные факты и действующие лица? Почему никто из них не рассказал, что Эсмеральда не была цыганкой, что их с Квазимодо в младенчестве поменяли местами? Куда делся родной брат Фролло и мадам Шантфлери, которая толкнула дочь на смерть, не зная, что она мать Эсмеральды? Какой смысл был все это вычеркивать? Если бы я играла Эсмеральду, она бы получилась именно такой, как описал Гюго. Однозначно. Я изучала эту роль, пересматривала фильмы, постановки мюзиклов, перечитывала сценарии и рецензии, я, можно сказать, была помешана на образе Агнетты Шантфлери, которую вы знаете под именем Эсмеральда. Да, я ее чувствовала и ею жила.