Сейчас или никогда

Я не настолько была зависима от одиночества, как может показаться из сказанного выше, но давать себе передышку – скорее необходимость, а не прихоть.

Ночь. И вроде устала, хочется спать, но нет. Сжимаю в руках телефон и сканирую соцсети, общаясь с подругами. Одна поругалась с мужем, другая пошла в очередной марафон по похудению, третья купила себе новое платье, а Карина… Карина после телефонного разговора не написала ни слова.

«Спит уже, наверное».

Погасив экран, я попыталась улечься, но то дочь закинет ногу на голову, то муж начинал храпеть, и постель уже не такая прохладная, а простыни смялись под спиной. Сон не шёл, поэтому решила сходить на балкон и покурить.

Огонёк зажигалки меня немного успокаивал. Курить я бросала на время декрета и кормления грудью, но вернулась к старой привычке при первой же возможности. Осознание того, что это мои – и только мои – пять минут долгожданного одиночества, видимо, подстёгивали убивать себя никотином.

Ещё раз взглянув на дисплей, увидела сообщение от подруги: «Алина, это просто трэш». Далее следовало голосовое сообщение, в котором Карина рассказывала, как прошёл разговор с мужем и следом ещё одно: «Сигареты у него стащила. Сижу тут на улице, у забора. Свекровь ещё уши грела. Господи, за что мне всё это…»

В конце сообщения было слышно, что Карина начала плакать.

– Что думаешь делать? Пошли всех лесом, – записала я аудио в ответ. – Можешь набрать. Я ещё не сплю.

Звонок Карины, и недолгий разговор. Конечно, решить проблемы по телефону невозможно, однако мы старались поддерживать друг друга, насколько это возможно.

Давида я знала не понаслышке. Мы все учились вместе в одном университете. Он мне никогда не нравился. Точнее, испытывали симпатию лишь первое время, но с годами отношения становились только хуже. Всегда грубо шутил, никогда не здоровался с друзьями Карины, да и в целом не жаловал их в своем доме. В общем и целом, отношения у этой пары – не сказка. Я откровенно не понимала, почему подруга всё это терпит столько лет. Фраза «любовь зла, полюбишь и козла» отлично описывала отношения Карины.

Да что уж говорить, я тоже не могла похвастаться идеальным браком. Даже звучит как-то… Начиная с момента знакомства с мужем, ещё в школе, мы вечно общались как кошка с собакой, но всё равно что-то притягивало нас друг к другу. Ссоры, одна за одной, в последнее время начали убивать во мне чувства. Именно поэтому я и ушла в работу. Статус матери негативно сказался на моём ментальном состоянии: как бы я ни любила своего ребенка, но, только родив, поняла, что совершенно к этому не была готова.

– Карин, где наша не пропадала. Если не сложится в итоге с мужиками, уедем с тобой на Бали и будем пить коктейли, пока не помрём из-за отказавшей печени.

– Да уж. А зарабатывать будем, продавая кокосы с пальм!

– А мне нравится твой вариант! Блин, вот мне всегда было интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я тогда не согласилась выйти за Андрея замуж, – тяжело вздохнула.

– Тебе так надо это знать? Меньше знаешь – крепче спишь.

– Это точно, – рассмеялась, потому что на фоне Давида мой муж казался идеальным.

– Сегодня вообще-то у меня отстойный день, а не у тебя! – Карина рассмеялась. Было слышно, что разговор со мной её взбодрил. – Пойду к морю схожу. Надеюсь, в доме все уснут, потому что видеть их рожи я уже больше не могу сегодня! Пожелай мне удачи.

– Аккуратнее там, ночь на дворе. Так уж и быть, лоховскую корону сегодня оставляю тебе. Не одной же мне на жизнь вечно жаловаться.

Я была так увлечена разговором, не почувствовала, что замерзла. Взглянула на небо: сегодня, на удивление, очень хорошо были видны звёзды. Редкое явление в черте города. Они сияли так ярко, так завораживающе. Я люблю такого рода моменты. Когда можно остановиться и посмотреть вокруг, подумать в тишине и без суеты о себе, о своей жизни, обо всём, что в голову придет. О том, что волосы пора бы покрасить, потому что корни отрасли и стал виден мой мышиный русый на фоне рыжих концов, да и в целом их пора уже и подстричь, так как стали опускаться ниже плеч и пушиться слишком сильно; о том, что пора бы записаться к косметологу, так как сыпет периодами как подростка; о том, что можно попробовать купить цветные линзы и посмотреть на себя с других цветом глаз, хоть и серо-голубой их цвет меня устраивал; о том, что пора бы к лету обновить гардероб. И все равно я думала о всякой ерунде, которая скорее добавляла мне тревожности, чем решала какие-либо реальные проблемы. Неуверенность в своей внешности и забивание на неё была лишь следствием более глубоких ран, которые оставил мне декрет.

«А всё равно интересно, как бы всё сложилось…» – подумалось мне, возвращаясь к нашему разговору с Кариной. Но это уже не имело никакого смысла.

Покинув балкон и снова забравшись под одеяло, я попыталась уснуть. Долго ворочалась, переживая за Карину. Сухой воздух в квартире заставлял бегать туда-сюда на кухню за новой порцией воды.

«Не могу уснуть. Всё думаю о том, что ты мне рассказала», – написала подруге, но она не ответила.

Проворочавшись почти до самого утра, я всё-таки погрузилась в сон. Во сне мне являлись образы из прошлого, сопровождаемые бредовыми событиями и хаосом. Всё-таки рассказ Карины о разговоре с Давидом зарождал во мне каку-то тревогу за подругу.

Глава 2.

Ночь была холодной. Ветер с гор пробирал до самых костей.

Карина шла по просёлочной дороге вдоль домов, намереваясь выйти к морю и посидеть там на берегу. Место, куда она шла, сложно назвать пляжем. Когда я приезжала к ней в последний раз, мы приходили на этот скрытый от посторонних глаз отрезок берега, чтобы перемыть косточки всем, кто попадется под руку. Совсем небольшой участок песка, усыпанный большими камнями, располагался внизу склона, а сам спуск почти незаметен с дороги. Людей здесь встретить практически невозможно, со слов Карины, разве что какие-то парочки могли забрести для уединения, но мы никогда с ними не сталкивались.

Карина ступила на узкую протоптанную тропинку, ведущую к спуску через разросшиеся кусты можжевельника. Она почти на ощупь спускалась – луна скрывалась за облаками. Волны бились о берег, приятно шурша, сообщая всем о неспокойном настроении моря.

Подойдя ближе к берегу, Карина разулась, давая стопам почувствовать влажный песок вперемешку с мелкой галькой. Живя долго на побережье, море потеряло для неё свою красоту и очарование, но почему—то именно сегодня оно показалось ей поистине успокаивающим и родным.

Волна идёт из самого сердца моря, доходит до берега накатом, разгоняется и самоотверженно разбивается о него. Так и с людьми: мы открываем своё сердце другим людям, а они, как эти камни, – разбивают наши чувства.

«Если сейчас утопиться… все, наверное, будут только счастливы», – пронеслось в голове моей подруги, но она поскорее прогнала эти мысли. Морской воздух наполнил лёгкие, даря прилив сил и ощущение свободы.

Свет фонарей до берега почти не доходил. Найдя небольшую корягу, Карина взобралась на неё, обратив свой взор в сторону воды. Достав из кармана сигареты мужа, запоздало поняла, что не взяла зажигалку.

«Вот же ж… Даже покурить не могу нормально!».

От обилия мыслей в голове слёзы начали градом сыпаться из глаз моей дорогой подруги. Смольные волосы развевались во все стороны, прилипая к заплаканным щекам. Она никак не могла собраться и откинуть эмоции, что переполняли её сердце и душу. Отчаяние, разочарование, всепоглощающее чувство одиночества в этом большом мире, казалось, сводили с ума. Спасали её только мысли о людях, которым она действительно могла довериться, родителях… Но все они были очень далеко, на расстоянии сотни километров. Никто не мог забрать подругу прямо сейчас, обнять и сказать, что всё будет хорошо, что всё наладится.

Слёзы никак не останавливались. Смахнув их рукой, Карина спрыгнула с коряги, резкими, почти агрессивными движениями сняла с себя кроссовки, джинсы и футболку, оставшись только в нижнем белье, кинула их в песок рядом с корягой, следом отправила телефон и побежала к распахнувшему свои объятия морю. Хотелось смыть с себя весь сегодняшний день и эти слёзы. Она забежала в воду так быстро, как могла, закрыла глаза и нырнула с головой.

Темнота. Тишина. Лишь стук сердца в висках и глухой звук бьющихся о берег волн нарушали безмолвие. Вода обволакивала со всех сторон, как кокон. Будто снова в утробе матери, под защитой, и нет никого вокруг, и никто не нужен.

Одного Карина не учла: осенью вода не такая теплая, как летом. Этой маленькой идиллии не суждено было продлиться долго. Вынырнув, она огляделась: луна по-прежнему скрывалась за облаками, берега было почти не видно, течение отнесло её достаточно далеко.

«Чёрт!» – недолго думая, Карина начала плыть, но, не успев преодолеть и половину расстояния, левую ногу свела судорога. Резкая боль доходила почти до бедра, двигаться стало почти невозможно.

– Помогите! – волны заглушали крик о помощи.

Карина пыталась держаться на поверхности, но нога не слушалась, а пловец она была не очень хороший.

– Здесь кто-нибудь есть?! Пожалуйста!

Берег не становился ближе, её снова уносило течение, дыхание начало сбиваться. Карина позвала на помощь ещё раз. Холодная вода начала сковывать не только ногу, но и все тело. Боль была невыносимая, но девушка отчаянно пыталась бороться за жизнь.

Карина глотала ртом соленую воду, теряя силы. В какой-то момент она сдалась и ушла под воду.

Тишина. Леденящий ужас. Пронзающая боль.

«Я не могу так умереть… Не здесь, не сейчас, не сегодня».

***

Я отвратительно спала. Всю ночь меня преследовали кошмары, переплетающиеся с воспоминаниями о студенческих временах. Снилась Карина, Давид, мой муж , все подряд. И все сны были о том, что я куда-то бегу. Бегу и не могу добежать. Картинка хаотично сменялась: вот я в комнате в общежитии, вот мой стол и моя кровать, вокруг люди; вот я сижу в офисе с коллегами на нелюбимой работе; дальше ночую у Карины с Давидом, и нам весело. Подсознание играло со мной, но понять его посыл я не смогла – слишком всё было бредово. Наверное, я просто устала.

Отмахнувшись от чересчур реалистичного сна, попыталась проснуться. Будильник трезвонил на телефоне в другом конце комнаты. Дочь не обратила внимания, Андрея же всего переполошило.

– У тебя будильник орет.

– Я знаю.

– Алина, выключи его уже! Шесть утра, чтоб его!