Оценить:
 Рейтинг: 0

Голоса спящих миров

Год написания книги
2023
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8
На страницу:
8 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Лиза принимала воспоминания, подобно сухой земле, впитывающей первые капли дождя. Жадно и с благодарностью. Она привыкла к голосам и картинкам, захватывающим сознание. Даже во сне веки горели огнем, она проживала чужие жизни и слушала треск под кожей, надеясь, что тело не выдержит и лопнет, пойдет трещинами, чтобы освободить Лизу и дать свободу набитым в неё призракам дней, годов, столетий. Прошедшим изъятие сны больше не снились. «Сны – смешение воспоминаний и эмоций», – проговаривал в фойе Центра накопления нежный голос виртуального проводника.

После изъятия происходило внесение. «Равный человек» стремился не только помочь, но и исправить. Услуга быстро стала обязательной, воспоминания вносились единые для всех, выверенные, соответствующие новой истории общества и новому образу человека. Внесение осуществляли с помощью искусственного интеллекта, эмпатам эту функцию не доверяли. Система обучения исключала возможное неповиновение программе «Равный человек», но рисковать не стоило.

Лиза не понимала, зачем люди шли в Центры, как не понимала тогда в школе, кто и почему придумал стандарты и установил грань в четырнадцать лет.

Часть 4. Потерянный рай

Здесь всегда грязно. Нечистоты некому убирать вот, они и скопились, обволокли улицы смрадом и туманом. О заброшенном, выцветшем от времени и запустения квартале не вспоминал никто, кроме клиентов. Постоянные уже не могли забыть дороги. И не только постоянные. Стоило прийти сюда один раз, и ты находил дорогу даже с закрытыми глазами. Шел на запах, тонкой стрелой пронзающий зловоние. Аромат с оранжевым оттенком, теплый, зовущий.

Он действительно шел зажмурившись, прилепив руки к бедрам, ставил ноги ровно по линейке: равные граждане носили светлые одежды, он не хотел запачкать брюки. Глаза приходилось открывать, если улицы оживали. Кто-нибудь обязательно тянул руки к брюкам. Скрюченные пальцы хватали воздух, из глоток вырвались стоны и однообразные горестные звуки, в основном гласные. Тела лежали в блестящих вязких лужах, еще не трупы, но уже не люди, они пытались общаться, но дар речи давно покинул их. Смердящие обитатели квартала утратили человеческий облик.

– Эй, штаны… – очередная рука в свете одинокого фонаря казалась бурой, – есть закурить…

Видимо из свежих. Не дошел домой, не смог вернуться из зловонной клоаки на чистые одинаковые улицы и найти нужный двухэтажный белый домик. Вместо этого упал на чье-то тело, опьяненный оранжевым ароматом, в грезах о сигарете, ненастоящей, выуженной из воспоминаний. Ни сигарета, ни воспоминания о ней бедняге не принадлежали, и желание закурить, само слово, от которого сжались губы и согрелись кончики пальцев, принадлежало другому человеку, давно умершему, не знающему нового мира, его даров и ограничений.

Сюда приходили за воспоминаниями и чувствами. И вязли в полученном удовольствии, а после, переполненные и истощенные – в нечистотах собственных тел, в тумане заброшенного квартала.

Не так давно, еще лет десять назад, здесь зеленел парк, с фонтанами, кованными скамьями, скульптурами. Это знание выплыло из второго или третьего сеанса, после которого он стал постоянным клиентом.

Неоновая вывеска давно выдохлась. Три буквы не светились, еще три загорались и гасли, остальные зазывали: «П….ян..ый ….ай». Потерянный рай.

Он постучал в огромную железную дверь, створка отъехала в сторону с лязгом, на улицу вырвался желанный тягучий аромат. Пачули и бергамот. Тела зашевелились, к двери потянулись десятки рук, стоны поднялись на тон выше.

– Господин Загорский, мы рады вам! – говоривший весь пропитался оранжевым благоуханием. Зеленые линзы очков и седые волосы ничего не сообщали клиенту о владельце «Потерянного рая». Выражение лица хозяина оазиса в самом сердце ада не менялось, он не трясся, не заикался, не вдыхал жадно сладкий нектар своего рая, а значит, не пользовался предлагаемыми услугами. Но клиенты размышляли над обликом и значением владельца рая лишь на первом сеансе. Главное, что его работники могли изменить то, что согласно программе «Равный человек» изменению не поддавалось.

– Я бронировал два часа. Все в силе?

– Разумеется. Прошу оплату вперед, – на пальцах оранжевого ароматного человека множество колец. Среди них змея, орел и череп.

– Разумеется.

Владелец потер запястье, подтверждая перевод. Штрих-код на его руке горел зеленым светом стабильности. Он даже налоги платил с доходов, о чем свидетельствовал второй ряд цифр.

– Она вас ждет, господин Загорский!

Она… у работниц «Потерянного рая» – сновидиц, не принято спрашивать имен, да и не нужны они были вовсе там, где двое могли перенестись в любой место и время, в любого человека. Она чудилась ему почти прозрачной и в то же время светилась. Особенно рыжие волосы, единственное яркое пятно среди серых стен пустой комнаты. Рыжина источала аромат пачули и бергамота, окрашивая все вокруг тем самым оранжевым оттенком. Она наверняка не знала, как далеко распространяется рыжая магия, сосредоточенная только на магии её способностей. Сперва и он не видел красоты избранной сновидицы, только истощенное тело и блестящие, но бесцветные глаза. Теперь мог разглядеть и то, и другое. Постоянный клиент, он посещал «Потерянный рай» четыре года, каждую третью пятницу месяца. Появился накопительный эффект, потребность приходить чаще – два раза в месяц, два раза в неделю, каждый вечер.

Они были примерно одного возраста. Наверное, это определило выбор, в комнатах «Рая» клиентов ожидали сновидицы и сновидцы разных возрастов, но она самая старшая. От уголков её глаз расходились длинные морщины, скорбные складки заломили рот, слишком широкий для узкого маленького лица. Брови отсутствовали, а светлые ресницы в полумраке комнаты растворялись, отчего она выглядела беззащитной и уставшей. Она улыбалась, как всегда, и молчала. Работники «Потерянного рая» разговаривали с клиентами не словами.

Он сел рядом, прямо на пол, положил руку ей на колено, она положила свою сверху, переплела пальцы. Это значило «Говори тему».

Она показывала ему всё без исключения, он выбирал максимальный пакет услуг. Порой его выворачивало наизнанку от вида крови и покореженных тел, они вспоминали войны. Порой он принимался петь по дороге домой – она водила его на невероятные, шумные, многолюдные, бешенные концерты на какой-нибудь поляне, заваленной мусором и полыхающей огнем восторженных людей. Он плакал от счастья, катаясь на первом велосипеде, взбирался на Эверест, обмораживал ноги на зимней рыбалке, строил дома, писал оперы, ел мороженное. Он ухаживал за неизлечимо больными, рожал детей, падал с обрыва в теплые воды озера, сражался с океанской волной на бирюзовом серфе. Он жил. Он чувствовал. Он хотел вспоминать без конца.

– Сегодня выбирай ты, – неожиданно решил он. Она вздрогнула, часто заморгала, сжала пальцы и открылась. Воспоминания всегда наваливались мягкой тяжестью, легким раскачиванием, темнотой и многоцветием. Посетители рая быстро запомнили, что такое сон.

Он увидел себя, только четырнадцатилетним мальчишкой. Сразу узнал день – тот самый, когда его и сверстников приводили к единообразию. Он нахмурился, даже сквозь сон почувствовал груз бровей над переносицей. Это воспоминание он отдал Центру накопления одним из первых. Воспоминания о детстве считались приоритетными. Сейчас, когда оно вернулось, он оказался в автобусе и рисовал на стекле. Дышал, проводил пальцем кривую линию, опять дышал и проводил. Со стороны рисунок напоминал червяков, но на самом деле он рисовал свои мысли. «Точно! Я умел думать длинными, замысловатыми мыслями, мое лицо при этом ужасно раздражало маму. И я переносил их в толстую тетрадь, листы постоянно загибались, я придерживал их локтем. Я что-то писал в тот день, и, кажется, не закончил…»

Удивительно, что сновидица «Потерянного рая» показала именно это, его воспоминание…

Часть 5. Химера

Лиза вытягивала себя из наваливающегося сна. Она боялась, не спала уже больше недели, держалась из последних сил. Реальность расплывалась, из углов комнатки проступали призрачные очертания незнакомцев, с которыми она связана крепче чем с собственным телом. Глаза и губы, руки, острые плечи, выпирающие ребра плавились и менялись, нарастая одеждой, драгоценностями, военной формой, атласными сорочками, изгибались мягкими линиями и слой за слоем скидывали с себя наряды, кожу, облики. Сон окружал её постоянно, и все же она боролась. Во снах Лиза проваливалась в впитанные за столько лет жизни, образы переплетались, деформировались, рождали кошмары. Она утратила свои воспоминания и эмоции, полностью растворившись в клиентах. Из кошмаров Лиза вываливалась на пол, обливаясь потом, что пропитался запахом благовоний, и лежала на пыльном старом ковре, представляя себя змеёй, кусающей хвост, и хотела проглотить ненавистное болящее тело целиком, превратиться в ничто. Она и так почти ничто – сновидица – средство заработка и одурманивания, безгласная, как все бывшие эмпаты, безвольная почти как все их клиенты, заканчивающие в лужах пробившейся сквозь мостовые канализации возле прибежища их снов. Эти люди, отринувшие непохожесть и тяжесть прошлого, обращались в безликое месиво, скованное одной общей мыслью – добраться до железной двери, вдохнуть аромат пачули и бергамота, ощутить и измениться.

Откидывая жадные руки сна, Лиза подошла к противоположной стене, встала у маленького окошка и выглянула на улицу. Она давно перестала смотреть в окно. Поначалу все свободное время проводила возле заляпанного частыми грязными дождями стекла, разглядывала улицу, даже днем мутную и серую, людей, облепивших стены и тротуар, сгрудившихся возле одинокого фонарного столба. Но после того, как среди них оказался Павел Александрович, её бывший учитель, лицо которого она выхватила из копошащейся массы в свете полной луны, Лиза перестала искать связи с внешним миром. Павел Александрович, всегда равнодушный и смотрящий сквозь учеников, ходил не Лизе, к другому сновидцу «Потерянного рая». Но к Лизе пришел Макс…Детство вернулось и схватило за горло, сжало маленькой рукой сердце. Она умоляла владельца Рая, своего полноправного хозяина, дать другого клиента, кого угодно, пусть с самыми изощренными, самыми жестокими запросами, лишь бы не Макса. Но «клиенту понравились твои волосы». Макс не узнал её, они ведь даже не разговаривали тогда в школе. Лиза запомнила мальчика, рисующего червяков на окне автобуса, рядом с ним ей было тихо, прохладно и спокойно. Мальчика, скованного датчиками, но протягивающего ей трепетное, новорожденное чувство, которого она прежде не испытывала…

Макс не мог её узнать. Как и прочие клиенты, он не обладал своей памятью, давно распрощался с днем процедуры и жил заложенными программой воспоминаниями.

Как легко они возвращались в собственное прошлое! Как загорались глаза! Макс выдохнул жар благовоний, вскочил, обнял Лизу, по-настоящему, передав ей стук своего сердца, сбив её пульс. И долго говорил с ней витиеватыми, длинными предложениями о сложном устройстве человека и чрезмерной зависимости от социума, что приводит к частым поломкам тела и души. Лиза просила слезы не предавать её, не портить счастье, вытесняющие ненавистный сладкий дурман, но они не слушались. Слезы отвечали за Лизу и ждали, ждали и верили, что Макс вспомнит другие строки. Недописанные, но впечатанные в них обоих глубоко и навечно. Лиза знала, как легко ломаются люди. Особенно, когда в один миг обретают себя, но стоит закрыться двери – вновь теряют, окончательно и бесповоротно.

Макс шёл по улице шатаясь. В раю что-то произошло, что же именно Макс не мог вспомнить. Его мутило, он держался за стены, и ему чудилось, что шершавая влажная поверхность шевелится, отталкивая руку. Один из потерянных дернул его за полу пиджака, Макс упал. Лизе не нужно было подглядывать в окно, чтобы знать – он не встал, она сломала его.

***

Их называли химерами, эмпатов после обучения. Прозвище прижилось не сразу, но прижилось и отлично обозначало способность принимать, отбирать, исчезать. Химеры обитали в центрах накопления воспоминаний. По каким-то причинам искусственный интеллект, справляющийся с закачкой новых стандартных воспоминаний, не желал скачивать и сохранять воспоминания настоящие, ссылаясь на постоянный сбой в серверах. А может мудрый ИИ понимал, что такое человеческие эмоции и не хотел носить подобный груз. Или его разработчики боялись, что напитавшись человечеством ИИ взойдет на следующую ступень развития и станет тем самым человеком, который не позволит усреднить себя, лишить особенности, памяти, сути. И начнется восстание машин, о которых Макс столько читал в детстве.

Говорили, что некоторых химер использовали в качестве солдат или шпионов. Эмпаты, прошедшие курс специальной подготовки, могли не только принимать, но и передавать эмоции. Разжечь конфликт, усилить панику, пробудить животный страх или ярость. Подобные слухи пресекались, целью эмпатов ставили помощь населению.

После того, как общество полностью соединилось с разрешенными воспоминаниями, в которых четко обозначены благополучное происхождение, полная семья, отсутствие пятнающих репутацию родственных и дружеских связей, политическую приверженность, религиозные взгляды, отношение к согражданам и к другим странам, эмпатов за ненадобностью перевели в созданные Зоны Отдыха.

Сны приходили из воспоминаний. Новые люди почти не спали, а те короткие часы, что отводили на сон не приносили им отдыха. В Зонах Отдыха за определенную плату предлагали выспаться и увидеть сон выбранного эмпата. Зоны располагались в оазисах зелени, пении фонтанов, и приносили доход. Пока не вскрылось два побочных эффекта: эмпатов, отработавших несколько лет в центрах накопления, а после два или три года в зонах отдыха мучали кошмары и в продаваемы сны просачивался ужас и оцепенение, от которых у клиентов сбивалось дыхание, подскакивало давления и даже начинались судороги. Этот нюанс легко решили, подобные химеры объявлялись списанными и направлялись в особые места, психиатрические клиники, так называли бы эти убежища для мучимых кошмарами эмпатов, в прежние недалекие времена. Там сон брал над химерами верх, они вязли в кошмарах и умирали в них.

Другая побочка оказалась фатальной для бизнеса. У клиентов появилась зависимость, сродни давно побежденной и стертой из истории наркотической. Они ломались…

«Потерянный рай» – все, что осталось от Зон отдыха. Запретный, окруженный темными улицами и ненужными зависимыми людьми, он манил усредненных, лишенных прошлого граждан, которым дали возможность жить хотя бы во снах и отобрали её, сказав, что грезы – это яд, разлагающий мозг и общество. «Потерянный рай» плавал в полудреме вернувшихся воспоминаний, что заполняли заброшенный квартал сизым туманом, а над ним благоухали пачули и бергамот. Сюда Лиза убежала из клиники, поддавшись уговорам лечащего врача. Он обещал ей жизнь, за которую они все так цеплялись. Жизнь и крышу над головой для ненужных, опасных химер. Лечащий врач обернулся владельцем «Рая», о клинике и отраве медикаментов напоминали лишь зеленые линзы его очков. Эмпаты превратились в сновидцев, но остались химерами.

***

Сон победил Лизу. Кошмар, совершенно нестрашный для любого другого человека нового или старого образца, сковывал Лизу по рукам и ногам и тянул в бездонную пропасть. Лиза снова оказалась девочкой на стуле в школьной столовой. Датчики не взбесились на этот раз. Трехмерное изображение мозга не мигало красным, пики мягкими холмами обозначали норму. Лиза скосила глаза на мальчика, сидящего рядом. Он смотрел на неё и беззвучно шептал. Лиза читала по губам и повторяла, сжимаясь до размеров крохотной точки в бескрайнем пространстве.

«Я видел свет, он звал меня с собой.

Пойдем, мой друг, я знаю, где взять крылья

А я всё тряс безмолвно головой,

Не зная как летать, уже летать забыл я».


Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
<< 1 ... 4 5 6 7 8
На страницу:
8 из 8