Аддикт

Остаток дня три подруги провели в комнате у Вики. Девушка быстро пришла в себя, но слабость осталась.

– Вот это урок! – Лиля тщетно пыталась завязать беседу, но Вика с Катей больше помалкивали. Одна от усталости, вторая от сдерживаемой злости. Кате удалось вызвать искру, но барьер, который держал охотник, она не сдвинула ни на миллиметр. В первый раз за время обучения она не справилась с заданием.

– Это что-то невозможное! – выпалила Катя. – Что-то за гранью. И как, блин, использовать эти… штуки?

– Главное, успокоиться. Вы чего, девочки? Раньше тоже было сложно…

– Не так! – Катя вскочила, но спохватилась. – Ладно, уже поздно. Я сегодня домой. Отпустили на выходные. Хочу прийти в себя после этого кошмара. В понедельник опять чертова практика. Надеюсь, уже без этих двоих. Слушай, Цветочек, а чего ты смолчала? Я видела, что Серебров не держал барьер, а прибил тебя к стене.

– Он мне помочь хотел… Знаешь, Борис сказал… – Лиля запнулась, а глаза Кати сверкнули от злости.

– Борис. Приехали. Цветочек, у меня новости: хрень творит твой Борис, а ты его оправдываешь. Втюрилась, так молчи, – Катя вышла из комнаты, хлопнув дверью. Лиля перевела затравленный взгляд на Вику.

– Цветочек, не обидишься, если скажу, что хотела бы поспать?

– А, да, хорошо…

Выходные прошли для Лили спокойно, да и Катя тоже поднабралась сил. Она вернулась в понедельник невероятно бодрой, с блестящими глазами, и с легкостью вызвала знак, а затем расправилась с барьером. После она все пыталась извиниться перед Лилей, но та и не думала обижаться. Она улыбалась Кате, весело кивала, а сама все чаще вспоминала слова охотника и с волнением следила за Викой. Как и предсказывал Борис, подруга не справилась ни в понедельник, ни на последующих уроках. Вика замыкалась, утыкаясь в книги, пытаясь найти решение, в отличие от других однокурсников, которые во всеуслышание возмущались, что занятия «неадекватно сложные». Это продолжалось неделю, а затем самый «горластый» Руслан исчез, его комната опустела. После этого оставшихся студентов третьего курса собрали в актовом зале. На сцену поднялся начальник учебной части Андрей Андреевич Смирнов, невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти. На лбу и под глазами залегли глубокие морщины, на висках заметно блестела седина. Лиля слышала, что он вел курс усложненных боевых знаков и был очень строгим. Мужчина оглядел присутствующих и сухо проговорил:

– Любой волен уйти, когда захочет. Напомню только: каждый подписывал контракт, после расторжения которого знания об «Оке», аддиктах – все, что осело в голове, сотрется. Часто это затрагивает и другие воспоминания. Для некоторых – не такая страшная утрата. Но советую подумать как следует и решить: готовы ли вы работать? Если нет, лучше уйти сейчас, чем страдать, а потом стереть из памяти четыре года жизни. На этом все. Возвращайтесь к учебе. Желающих уйти жду в своем кабинете.

После речи студенты притихли. Лиля же восприняла слова Андрея Андреевича как «пугалку», чтобы ребята собрались. В конце концов она сама доказала, что изучать знаки хоть и сложно, но вполне возможно. Уж если «глупая школьница» смогла, то остальные… Но краем глаза девушка заметила, что Марк с Сашей поднялись и направились за Смирновым. Лиля не понимала, почему они это сделали, и среагировала, как испуганный ребенок, который отчаянно скрывает страх.

– Вот тряпки. Ну и правильно, настоящие оперативники никогда не сдаются. А мы стойкие, да, Вик? Вика?

– Прости, Цветочек, – проговорила она и пошла к выходу из зала.

– Вик! Постой! Ты куда? Цветочек, чего расселась, она просто психует, – Катя поспешила за подругой, а Лиля так и осталась сидеть в кресле. За дверь вышла не просто однокурсница, а человек, который всегда заботился о ней. Лиля хотела было вскочить, побежать за Катей, но в ушах зазвучали слова Сереброва. А что, если… так будет лучше? Неизведанные, сложные эмоции смешались в душе девушки. Она судорожно вцепилась в подлокотник, сползла на край сиденья. Как так? Из Вики получился бы прекрасный оперативник, наверное, она же так хотела… вот и Катя готова помочь. Но правильно ли это? Неужели охотник знал, что все так произойдет? Нелепость какая.

Лиле начало казаться, что она попала в странную чужую игру, где едва она приспосабливалась к правилам, как все переворачивалось с ног на голову. А Серебров, словно таинственный мастер, появлялся из ниоткуда и подкидывал подсказки, чтобы она окончательно не сбилась с пути.

Пугающий образ, от которого Лиля поспешила закрыться.

Вика не ушла, а перевелась на архивное отделение, но, так как учебный корпус и общежитие аналитиков находились в другом районе, девушке пришлось переехать. Катя тоже стала холоднее и отстранилась, словно большую часть времени думала о чем-то своем. Даже умудрилась перерасходовать силы, создавая защитную сферу, и проспала почти сутки в медчасти. Лиля тогда не на шутку испугалась, что и она уйдет, но все обошлось. Катя осталась, но дружили они уже не так, как прежде. Закончились вечерние посиделки, и Лиле не оставалось ничего, кроме как погрузиться в учебу. Четыре группы третьего курса объединили в одну, состоящую всего из десяти человек. Жизнь вошла в новое русло, от прежнего студенческого веселья не осталось и следа.

Но самой важной стала третья встреча с Серебровым. По спине девушки до сих пор пробегали мурашки, когда она вспоминала день последнего экзамена. Они с Катей сидели на ступеньках перед входом, наслаждаясь летним солнцем. Остальные уже ушли праздновать, а подруги предпочли тишину сумерек. Вроде бы и счастливые, что экзамены позади, но измотанные, молчаливые. Будущее казалось смутным, как небо над головой: вроде чистое, но на горизонте уже сгущались тучи. Девушки гадали, как это – приходить каждый день в отдел, носить форму, выслеживать и исцелять аддиктов? Как это, когда все по-настоящему?

– Надо все-таки отпраздновать, – протянула Катя. – Поехали к Вике, вырвем ее из бумажного небытия и сходим куда-нибудь.

– Хорошая идея, – поддержала Лиля. – Как думаешь, нас скоро распределят? Вдруг будем работать в одном отделе. Было бы здорово.

– Пожалуй.

Они неспешно шли по дороге, болтая, когда мимо промчался синий «Субару». Девушки отскочили в сторону, с удивлением провожая машину – вроде никто из педагогов на такой не ездил, а рабочие автомобили «Ока» были исключительно черными. К удивлению девушек, машина затормозила и из нее вышел Борис Серебров.

– Цветкова, далеко собралась?

– Да так, – пожала плечами девушка.

– То есть ничего серьезного?

Лиля покосилась на Катю, и та покачала головой.

– Тогда поехали. У нас много дел.

– Как это «у нас»?

– Вот так. Стажер Цветкова, в машину, живо.

Девушка подчинилась. Она бросила прощальный взгляд на подругу и села на переднее сиденье.

– Пристегнись и… поздравляю с окончанием учебы, – проговорил Борис и, открыв бардачок, кинул девушке на колени розовую резиночку с «хеллоу китти».

***

– Вам помочь? – К Лиле подошел медбрат, тот самый молодой человек, которого врач называл Славой. – Мы уже собираемся уезжать.

Девушка молча протянула планшет.

– Спасибо, – пробормотал он, внимательно проверяя каждую строчку. – Вы не подумайте, Лилия Витальевна, просто оперативники обычно не очень знакомы со всеми этими бумагами. То подписи нет, то не в ту колонку напишут, то еще что-нибудь… А тут случай сложный. Лучше перепроверить.

– Да пожалуйста, – хмыкнула Лиля, Серебров давно приучил ее все внимательно читать. Да и медбрат уж точно не мог знать: почти каждый вечер, закончив стажерскую работу, Лиля мчалась к Вике, где она и Катя помогали подруге наверстывать программу. Конечно, они не очень хорошо разбирались в аналитических дисциплинах, но хотя бы могли вовремя растолкать подругу, подставить чашку кофе, а порой помогали расчерчивать и заполнять бесконечные таблицы.

– Вроде все правильно, – кивнул медбрат. – Сами и курировать будете? Хорошо. Завтра с вами свяжутся.

– Какая будет легенда?

– Как обычно, запой, сорвался, впервые, не рассчитал. Память скорректируют.

Лиля не любила алкогольные легенды, но это был самый простой способ для человека осознать и принять, что с ним произошло. Бросила любимая девушка, и бедняга запил до потери пульса. Все банально.

Охотница приблизилась к Диме, хотелось запечатлеть в памяти человеческий образ. Бывший аддикт, заметив Лилю, проговорил:

– А я вас помню. Имя… красивое, как цветок.

– Лилия, Лиля.

– Дима, – хрипло проговорил он, протягивая руку. Охотница пожала ледяную ладонь. Неприятное ощущение. Дима же слабо улыбнулся и с силой стиснул руку Лилии.

IV

Москва

9 июня

Екатерина Свиридова, для большинства просто Катенька, как никогда мечтала выйти из машины. А все потому, что салон пропах мятой – терпкий аромат успел впитаться в кожаную куртку и длинные русые волосы. А запах мяты – это воспоминания, к сожалению, не те, от которых на душе становится легче. Хорошо, что можно заглушить волнение, переключившись на работу.

В пятничный вечер почти все места в небольшом дворе были заняты. Черная машина несколько раз обогнула детскую площадку, прежде чем нашлось место для парковки – свободный закуток как раз у торца одноподъездной башни.