Минуты между нами

Joker [05.09 17:12]: А я хочу побыть в одиночестве, прикинь? А ты мне мешаешь!

ZipperFly[05.09 17:13]: Ну извини!

Я вылетаю из спальни брата неуправляемым вихрем. Раза три спускаюсь на первый и столько же возвращаюсь к дверям спальни. А потом не выдерживаю и снова беру в руки мобильный.

ZipperFly[05.09 17:48]: Я из-за тебя свернул все планы на выходные!

Joker [05.09 17:51]: Я не просил!

ZipperFly[05.09 17:52]:Как ты не понимаешь: я за тебя головой отвечаю!

Joker [05.09 17:54]: Не надо. У меня своя на плечах.

ZipperFly[05.09 17:55]: Я хочу помочь!

Joker [05.09 17:56]: Я сыт твоими советами по уши!

ZipperFly[05.09 17:56]:Да что с тобой?!

Я жду, когда Ванька ответит. Проходит минута, вторая, десять, но парень молчит. С ноги открываю его дверь – я, чёрт побери, волнуюсь за этого негодника! Но брат давно отложил в сторону мобильный и всецело поглощён общением со своей подругой.

ZipperFly[05.09 18:14]:Чем она лучше меня?

Меня раздирает немыслимая злость: как можно живому человеку предпочесть дурацкий фантом, как можно предпочесть меня левой девке?!

Ванька замечает новое сообщение на экране мобильного. Бегло читает. Оборачивается. А потом выдаёт ответ.

Joker [05.09 18:18]: Я задыхаюсь от тебя! Оставь меня в покое!

И я ухожу. Пишу сообщение сиделке, что завтра та нужна будет Ване на целый день, а потом набираю классную и, извинившись за поздний звонок, прошу записать меня на квест в «Старый химик». Мне везёт: от поездки накануне отказалась Егорова, и нас без проблем меняют местами. Что ж, если Ваньке так нужно личное пространство, он его получит сполна!

Глава 7. Предатель

Даня

Немного не таким я представлял себе субботнее утро. Вместо того чтобы выспаться наконец и в компании брата насладиться завтраком, я вынужден прятаться от моросящего дождя на остановке общественного транспорта, чтобы успеть приехать к школе к нужному часу. О том, что мои планы дали кругаля, я решил никому не сообщать. Вчера был до одури зол на брата, а сегодня, как обычно, проспал. Да и разве должен вожак стаи оправдываться? По мне, так точно, нет.

Впрочем, о своём решении явиться нежданно-негаданно я жалею сразу, как сворачиваю с остановки к школьному паркингу и натыкаюсь взглядом на тачку Лихачёва.

Это как в бородатом анекдоте о муже, внезапно вернувшемся домой из командировки, – совсем не смешно, а порой и противно.

Тело каменеет, а мысли растекаются бесформенной лужицей, пока смотрю на переплетённые ладони Громовой и Егора. Мне даже не нужно объяснять, какого хрена они приехали вместе. И по их влюблённым взглядам ясно: сегодня ночью меня предали оба.

Первое желание – развернуться и идти прочь. Я совершенно точно не готов к скандалу, да и драка во дворе школы чревата разборками с отчимом. Впрочем, было бы за кого драться! И всё же меня скручивает в бараний рог от неприятия ситуации. Предательство – это всегда погано, но здесь другое… Я не дурак и понимаю, что этот союз больно ударит по моей репутации.

Наверно, поэтому отхожу за угол и пытаюсь отдышаться. Дёргаю волосы на башке, заставляя ту думать, и даю время паршивым голубкам сбрызнуть с моих глаз. Считаю до ста, чтоб хоть немного прийти в себя, а потом натягиваю на рожу маску безразличия и вальяжно шагаю к входу в школу. Возле крыльца нахожу всех наших и хмыкаю, стоит заметить, как Громова напоказ ластится к Маше, у которой своими руками увела парня, а Лихачёв с улыбкой Чеширского Кота обхаживает довольную Ильину. Вот уроды! Актёры хреновы!

– Крот! – раскатом грома гремит Косолапов. – Ты ли это?

Своим недетским басом парень невольно привлекает внимание собравшихся к моей персоне, а я с нескрываемым, каким-то нездоровым удовольствием наблюдаю, как сползают довольные улыбки с физиономий предавших меня бывших друзей.

– Куда вы без меня! – ржу через силу и, засунув брезгливость в самый потаённый уголок души, подхожу к Громовой. И пока та лживо мне улыбается, изображая пай-девочку, смачно впиваюсь поцелуем в её губы – пошло, развязно, напоказ.

– Сюрприз, детка, – Прижимаю к себе подлую суку. Ощущаю, как она взволнованно дышит в моих руках, но ни слова не смеет возразить. – Не вижу радости, малышка! Разве так встречают любимых мальчиков, а?

Я снова облизываю её губы, оставляя мокрые следы, как дикий зверь, помечающий территорию. Если кто и покусится на моё, то жрать будет объедки!

– Почему ты не сказал, что придёшь? – суетливо подбирает слова мерзавка, а у самой глазки в пол и отчаяние во всю смазливую мордашку. Ну ничего, за своё предательство она ответит мне сполна!

– Громова, ты без меня пропадёшь! – шепчу ей на ухо, играя языком с её серёжкой-гвоздиком, а потом перевожу взгляд на Егора. Лживый шакал раздувает ноздри, но понимает, что ни черта не может мне предъявить: Громова всё ещё со мной, а я всё ещё главный!

Лихачёв коряво улыбается и делает вид, что несказанно рад встрече. Гадёныш! Что ж, эта игра определённо начинает мне нравиться!

В приветственном жесте машу ублюдку рукой и, ухватив за талию обмусляканную куклу, подхожу ближе к парню. Вижу, как раздуваются его ноздри, а грёбаная ревность ядом разливается по венам, и всё откровеннее начинаю ласкать его зазнобу своим языком. Господи, как же мне сейчас хреново!

– Одиннадцатый «А»! Все собрались? – вырывает меня из невыносимой агонии звонкий голос нашей классной. – Автобус пришёл! Давайте посчитаемся, и в путь! Дорога долгая – как-никак, шестьдесят километров от города.

Григорьевна суетливо начинает водить пальчиком по каждому из нас, проставляя галочки в своём списке, а я тем временем вплотную подбираюсь к Егору.

– Здарова, брат! – хлопаю подонка по спине. – Как настроение?

– Нормально, – сипит тот, нервно сдувая со лба белобрысую чёлку.

– А я смотрю, у вас всё серьёзно? – произношу нарочито громко и веду подбородком в сторону Ильиной. – А говорил, спор, спор!

Эта «мышь» снова сменила нормальную одежду на бесформенную чёрную толстовку и, как последняя идиотка, продолжает ласкать сумасшедшим от любви взглядом профиль Горыча. Когда до этой дремучей дуры дойдет, что ее использовали?! Впрочем, плевать я на неё хотел!

– А… ну… ты… – разводит руками Егор, а сам отходит от местной чувырлы в сторону. Спор спором, но запятнать свою репутацию общением с Ильиной можно на раз. Хрен потом отмоешься! И Егорка это понимает, как никто другой, тем более, если помышляет занять моё место.

– Да ладно тебе, Лихачёв! – притворно ржу, не без удовольствия отмечая, сколько пар глаз сейчас следят за нами. – Только слепой ещё не заметил, как ты смотришь на нашу «мышку». Странный выбор, конечно. – Сморщив нос, окидываю взглядом Ильину под нервное хихиканье Ульяны. – Но, походу, первая любовь не ржавеет, верно, Горыч?

Идиотский смех Громовой мгновенно смолкает. Егор заметно напрягается, а бледные щёки Ильиной расцветают алым. Постыдная тайна вот-вот станет достоянием класса и, уверен, больно ужалит расчётливое сердце Ули. Она же привыкла любить победителей, так пусть попытается разглядеть такового в лице Егора, когда я озвучу правду.

– Крот, ты чего? – предостерегающе пыхтит Егор, играя желваками.

Ну вот, теперь вижу: придурку не на шутку страшно. Выглядеть в глазах одноклассников жалким Ромео, которому однажды от ворот поворот дала не просто девчонка, а наша клуша Ильина – позор в кубе. Егор понимает, озвучь я грёбаную правду, и ему никогда больше не взлететь. Наша Лера – это мёртвый якорь, который кого хочешь потянет за собою на дно.

– А что, есть что скрывать, Горыч? – снова ржу, пока подонок хватает ртом воздух.

– Я понятия не имею, чего Ильина трётся со мной рядом, – бухтит Егор, раз за разом смахивая непослушную чёлку. Оглядывается по сторонам, ища поддержку в глазах пацанов, но, видимо, так и не понял: танцевать на костях аутсайдеров – предел их мечтаний!

– Вали отсюда, Лера! – кипятится Лихачёв, не желая больше иметь ничего общего с Ильиной.

Это раньше она была нормальной, класса так до девятого. Я успел застать время, когда Лера носила юбки и даже пыталась флиртовать с парнями, умела смеяться и не боялась постоять за себя. У неё даже подруги были. Если мне не изменяет память, она общалась с Голубевой и вполне могла занять место Громовой. В отличие от последней Ильина всегда неплохо соображала и, кажется, подавала надежды в спорте. А ещё ей верили все на слово, а она этим пользовалась и часто распускала сплетни, за что и поплатилась!

Впрочем, Егор совершенно точно не собирается ворошить прошлое. Знаю, как он стыдится своих детских чувств к нашей крысе, а потому не сильно удивляюсь, когда придурок изворотливо врёт:

– Я просто проспорил Даниле, что уговорю Ильину поехать с нами, – оправдывается перед зеваками Лихачёв. – А она уши свои развесила, дура!