Ты обещала не убегать

– Вылет завтра утром. Убедись во всем сам, я не хочу, чтобы ты в дальнейшем в чем-то сомневался. Закрой эту тему для себя правильно, Тимур. У тебя на это есть неделя!

– Я поеду к себе, – оторвавшись от серого неба, глухо прошептал деду.

– Семеныч отвезет, – кивнул тот.

Разрушенная квартира, разрушенные мечты, разрушенный я…

Быстро собрав все самое необходимое, я сорвался в аэропорт. Находиться в четырех стенах в беспредельном одиночестве сейчас мне было просто опасно.

К моему счастью, я без проблем обменял билет на более ранний вылет. Всего несколько часов, и я увижу все своими глазами.

Пятый «эспрессо» в зоне вылета, экран телефона перед глазами, и она на каждом снимке –  счастливая, с сияющими глазами и нескрываемой улыбкой на лице. И рядом обязательно он –  спокойный, надежный, внимательный. Вот он подает ей руку, когда они выходят из такси в Сен-Жермене, а вот он пропускает ее первой зайти домой, бережно придерживая за плечи. Тут он не может оторвать от нее глаз, а она, не замечая этого, что-то увлеченно рассказывает. А это самая любимая: Амиров крепко обнимает мою девочку и прижимает к себе. Черт! Посреди города. У всех на виду. На обочине какой-то дороги… А она не сопротивляется. Ей нравится. Он ей нравится. Она ждет от него ребенка. Блядь, какой же я идиот!

Ближе к вечеру смог заселиться в отель, метрах в ста от ее апартаментов. Из моего люкса частично были видны окна ее квартиры. Дед все просчитал. Всё.

Погода – дрянь. Как в те дни, когда она была только моей. Дождь, барабанивший по стеклам, невольно воскрешал в памяти ненужные и больные фрагменты нашей недолгой истории.

Дед был прав: чтобы отпустить, я должен был ее увидеть. Вот только я до сих пор не понимал, насколько это могло быть губительным для меня.

Мне казалось, я забыл, как дышать, когда в одном из окон смог различить ее силуэт, светлый, нежный, воздушный. Он на мгновение возник передо мной и так же стремительно исчез.

Посмотрел в медицинских выписках ее номер телефона и, ни секунды не раздумывая, набрал. Мне просто хотелось услышать ее голос. Но на звонок ответил он.

Такое простое «да» отозвалось во мне жгучей болью и пониманием, что я действительно опоздал.

Но этого мне было мало. Я, как мазохист, следил за ней все последующие дни, убеждая себя все больше и больше, что стал для нее никем, что Горский оказался прав: она выбрала не меня.

Она улыбалась ему. Его она держала за руку. С ним проводила все свое время. Они вместе ездили в клинику, после чего Амиров кружил ее на своих руках на виду всего города, всем видом показывая, как он счастлив рядом с ней. Они вместе выбирали одежду для малыша в детском магазине. Голубую одежду, блядь! Она ждала сына, его сына!

Наверно, именно там, в огромном шумном торговом центре, где отовсюду доносился детский смех, а ее счастливая улыбка прожигала в моем сердце огромную дыру размером с кулак, я и принял решение.

– Я согласен, дед, – провожая ее взглядом, твердым голосом заключил я.

– И это правильно, Тимур, – уверенно ответил дед.– Шефер тебя ждет. Возвращайся!

8. Побег

Лероя явно что-то беспокоило. Уже второй день  он не был похож на себя. Чересчур задумчивый дома, на улице он становился самим обаянием. Шутил, постоянно касался меня и, думая, что я не замечаю, смотрел по сторонам. Он чего-то опасался, но мне не говорил. Лерой даже не пошел со мной на УЗИ, хотя обещал поддержать. Вместо этого он остался на улице, ссылаясь на важный телефонный звонок. Что-то происходило, и это что-то напрямую было связано с тем вечерним звонком. Я это чувствовала.

– Смотрите, вот голова малыша, а вот ручки и ножки. Видите? Они, конечно, еще очень маленькие, но уже различимые. –  Врач, молодая девушка, на ломаном английском показывала мне мое сокровище, которое росло внутри меня не по дням, а по часам. Как бы я ни крепилась, в носу все равно защипало от непрошеных слез. Это оказалось сильнее меня. Волшебный, незабываемый момент, который я проживала в одиночестве. Мне было радостно и в то же время безумно грустно. Где-то там, за тысячи километров отсюда, Тимур жил своей обычной жизнью и даже не предполагал, какое чудо сотворил.

– Слышите? –  Кабинет огласил звук бьющегося сердечка.– Все хорошо! У вас и у малыша. Пол вы еще не знаете?

Вытирая ладошкой слезы от переполнявших меня чувств, я помотала головой.

– Скорее всего, будет мальчик. Надеюсь, вы рады?

С глупой улыбкой на лице я кивнула девушке. Сын! У меня будет сын! Маленькая копия Тимура, которая всегда будет рядом и никогда не предаст.

Именно в этот момент я поняла, что совершила ошибку. Послушалась Горского, поддалась на уговоры Лероя, который чуть ли не ежедневно напоминал мне об опасности, но упустила одну важную деталь. Во всем мире есть только два человека, способных защитить своего ребенка и подарить ему настоящую безусловную любовь – это мама и папа. А я лишила своего сынишку половины этой любви. Сама. Добровольно. Как бы сильно Тимур ни обидел меня в прошлом, в настоящем я не имела права лишать своего сына отца.

Пока Лерой был во дворе клиники, я достала телефон и по памяти набрала номер Тимура. Сейчас, как никогда, мне хотелось, чтобы он все знал. Но, к сожалению, его телефон был вне зоны действия сети.

Ничего не добившись, я вышла на улицу, где Лерой, заметив меня, подбежал и, резко обхватив руками, поднял и начал кружить вокруг себя. Что он делал? Зачем?

– Лерой, – попыталась обратить его внимание на себя. – Лерой, ты чего?

– Я так рад! Так рад!– улыбался мне парень, так и не выпуская из своих рук.

– Чему же ты так рад? – спросила его с улыбкой, иначе смотреть на его счастливое выражение лица просто не получалось.

– Ты сейчас мне скажешь пол своего малыша! И знаешь, что мы сделаем? –  Он, наконец поставил меня на ноги, но все еще не отпускал, переместив свои ладони ко мне на плечи.

– Что мы сделаем? – с недоумением поинтересовалась у него.

– Поедем в лучший детский магазин и купим малышу его самую первую одежду. – Лерой не отводил от меня свой настолько лучезарный и живой взгляд, и отказаться я не смогла, хотя и не горела желанием куда-либо ехать.

– Почему мальчиков одевают в голубое? – перебирая в магазине один комплект одежды за другим, задала вопрос скорее самой себе, но Лерой услышал.

– Не знаю. – Он пожал он плечами и снял с вешалки еще один комплект,  на сей раз бежевый  с милыми медвежатами.– Может, чтобы окружающие сразу понимали, кто лежит в коляске –  девочка или мальчик. Поначалу же все карапузы на одно лицо. Как тебе этот? Не голубой совсем!

– Все такое крохотное! – с умилением заметила я.

Пока я увлеченно перебирала детские наряды, Лерой время от времени, как будто с опаской, оглядывался по сторонам.

– Ты в последнее время странно себя ведешь. Что-то происходит?– решила спросить его напрямую.

– Тебе показалось, все хорошо! – поспешил успокоить меня Лерой и тепло улыбнулся.– Просто выполняю свою работу, не больше.

– Ты узнал, кто мне звонил?

– Да, это из клиники. Они звонили для подтверждения времени приема. Не переживай, – в очередной раз, глядя совершенно мимо меня, ответил Лерой. Но верить ему уже не хотелось.

– Пожалуйста, поехали домой. Я очень устала, – попросила его.

– Хорошо, поехали. Ты что-нибудь выбрала для малыша? – с какой-то неестественно приторной улыбкой спросил парень.

– Да, вот это.– Я протянула ему крохотное боди черного цвета, на котором белыми буквами была выведена фраза: «Il est beau, comme son p?re» (пер. сфр.: «Красивый, как папа»).

Улыбка мгновенно испарилась с лица Лероя, в очередной раз наталкивая меня на мысль, что быть просто друзьями у нас не получается.

– Ксю, Ксю, девочка моя! Не может быть! Это ты!? Я так рад тебя видеть! –  Взъерошенный Реми уже несколько минут крепко обнимал меня на пороге своей съемной квартиры в Ле-Мане, искренне радуясь долгожданной встрече. Даже мое внезапное появление в его доме в начале седьмого утра никак не умаляло его восторга.– Нет, ты скажи, как этот душегуб тебя от себя отпустил? А?

– Он скоро приедет, Реми. Как же я скучала по тебе! – отвечая на его радушные объятия, прошептала парню.

– То есть как – скоро? – Реми заглянул мне в глаза и удивился.– Он уже даже мне тебя не доверяет? Ксю, твой Лерой меня пугает.

– Это его работа, только и всего, – повторила я слова Лероя. Говорить Реми, что я сбежала от него, пока не стала: не хотелось портить момент нашей встречи.