За пять минут до января

Олеся возмутилась: «Ах, это, оказывается, ничего не значит? Какой же ты… высокоморальный человек! Я бы еще могла понять, если бы у вас все было серьезно, а так… извини, не могу».

На прощание Сергей ее поцеловал – Олеся поморщилась: не надо сентиментальных жестов! А на следующее утро почувствовала себя больной. Выходит, Сергей заразил ее простудой. Вот так он и ушел из ее жизни – оставив ей на память насморк и недобрые воспоминания. К вечеру Олеся совсем разболелась, поднялась температура, охрип голос. А через два дня был тот самый важный кастинг, который она из-за этой нелепой простуды провалила. И вот какой теперь Новый год?!

Кстати, еще неделю назад у нее были планы на новогодние праздники: ей позвонил приятель, с которым они вместе учились, и предложил заработать, выступая Снегурочкой на частных вызовах. «Песенку свою споешь про снежинки, улыбнешься – делать-то и не надо ничего!» Олеся сначала было хотела отказаться, потом задумалась: а что плохого? Детей порадую, да и деньги не помешают. И вот когда она уже хотела согласиться – некстати заболела. Заложенный нос хочется оторвать, в горле будто бы сидит большой кот и скребет лапой, а в голове туман. Хороша Снегурочка!

А как еще провести праздники, Олеся не знала. Она перебрала в уме всех знакомых, с которыми теоретически можно было бы встретить Новый год (таковые имелись), но празднование с друзьями предполагало веселье, а ей не хотелось никого расстраивать своим похоронным видом. Нет, шумные застолья сейчас не для нее, а других вариантов не было.

Она даже подумала (как и в случае с кастингом), что хорошо бы тридцать первое декабря отменить, перенести его на другие, возможно, более счастливые дни, но Новый год был неотвратим. Его надо было праздновать сегодня, встречать уж как есть. Потому что другого-то все равно не будет (а до следующего еще надо дожить!).

Но как отмечать, с кем? «Эх, никто меня горемычную не любит и не ждет!» – закручинилась Олеся. Но тут она лукавила – ее очень любил и ждал дед Василий. И Олеся почувствовала его любовь через расстояние и улыбнулась: «Дед! Как он там? Надо позвонить в Бабаево!»

* * *

Накануне Нового года Андрей встретился с другом детства Игорем в ресторане Дома кино. В отличие от Андрея у Игоря был радостный вид и хорошее настроение. Друзья выпили за встречу по пятьдесят коньяка.

– Проводим старый год, Андрюха! – подмигнул Игорь. – Надо сказать, этот год для тебя был результативным! Прямо везде у тебя поперло! Карьера, известность, роман с такой женщиной! Это ж надо – сама Лиза Барышева!

Андрей скривился, и Игорь замолчал.

– Старик, что-то ты мне не нравишься! – покачал наконец головой Игорь.

Андрей пожал плечами – в последнее время его самого все в себе раздражало. Впрочем, как и в окружающих. Да, он не мог не признать, что превратился в угрюмого, недовольного типа.

– Что с тобой? – забеспокоился Игорь.

Он интересовался проблемами Андрея по праву старинного друга – они знакомы с детства, с тех времен, когда один еще не был весьма состоятельным бизнесменом, а другой известным композитором.

Андрей честно задумался: а в чем, собственно, причина? Ведь не может так быть, чтобы его странная депрессия не имела оснований…

– Да какой-то сплин, апатия. Понимаешь, ничего не хочется. Противное состояние…

– Бывает, – улыбнулся Игорь. – Сплин Онегина. У тебя типичный кризис среднего возраста!

– Думаешь? – хмыкнул Андрей.

– Тебе тридцать пять – значит, уже пора! Вот скажи, ты задумываешься над тем, что живешь неправильно?

– А то! – обрадовался Андрей. – Можно сказать, только о том и думаю.

– А может, – участливым тоном доктора с пациентом подсказал Игорь, – достало все так, что дальше некуда?

Андрей почувствовал настоящую радость от того, что на свете есть кто-то, кто его так хорошо понимает.

– Точно! А ты… откуда знаешь?

Игорь усмехнулся:

– Болею тем же самым, Андрюха.

– И как это лечится?

– По-разному. Говорят, весьма душеполезно менять что-нибудь каждые семь лет: квартиру, жену, работу. Нужна какая-то встряска, прилив свежей крови, новые впечатления, путешествия! Кстати, я завтра с женой уезжаю на Мальдивы! Солнце, море, любимая женщина. Думаю, меня это быстро приведет в чувство. Ты бы тоже поехал куда-нибудь развеять грусть-печаль. Глядишь, поможет…

– Я и собирался – на горнолыжный курорт в Карпаты, чтобы только горы и снег вокруг. Но тут Лиза заявила о своих правах. Сказала, что уехать из Москвы не может, первого января у нее важная премьера.

– А ты как будто недоволен? Ну ты даешь! Тебе несказанно повезло – тебя любит женщина, о которой мечтают сотни мужчин в этой стране, – сама Лиза Барышева, а ты…

Андрей вздохнул: как объяснить, что его отношения с Лизой сложны, тягостны и для него в первую очередь сопряжены с чувством вины.

Лиза случилась в его жизни, как некое стихийное явление – внезапное, мощное, опасное. Весной он писал музыку к фильму, в котором Барышева играла главную роль. Однажды во время съемок она сама заговорила с ним, пригласила выпить кофе, на следующий день позвонила (неизвестно где раздобыв его телефон). Потом пригласила сходить с ней на премьеру. Все это выглядело очаровательно и вначале льстило Андрею. Вокруг шептались: надо же, сама Барышева! Но он не был готов к серьезным отношениям, потому что все еще переживал разлуку с женой, в браке с которой прожил семь лет. Если бы не странная настойчивость Лизы, их отношения закончились бы еще тогда, весной.

– Если честно, я до сих пор не понимаю, почему Лиза проявила ко мне интерес, – признался Андрей. – И уж тем более не понимаю, почему она до сих пор со мной…

Андрей смущенно замолчал – он не считал достойным обсуждать подробности своей личной жизни даже с близким другом, к тому же он предполагал, что такие разговоры могли бы унизить Лизу, чего бы ему никак не хотелось.

– Что за надуманные сложности? – вздохнул Игорь. – До сих пор не можешь забыть Катю? Старик, прошло два года, хватит жить прошлым.

Андрей пожал плечами:

– Наверное, ты прав. Я сам себя ругаю за эту недостойную мужчины рефлексию.

– Как твоя симфония? – осторожно поинтересовался Игорь.

Андрей махнул рукой:

– Провалил! Считай, расписался в собственной бездарности! Ладно, не будем об этом! Вот ты говоришь: год был удачным, популярность, деньги, а я за этот год так вымотался… Полный энергетический спад, словно меня жевали челюсти великого и ужасного шоу-бизнеса и выплюнули, и в итоге у меня ни сил, ни вдохновения, ни желаний. Я устал от требований продюсера, устал писать песни для певичек про бесконечные снежинки и любовные переживания! Неужели я учился в консерватории для того, чтобы в итоге сочинять примитивные три притопа – три прихлопа?! Хочется писать настоящую музыку, а не эти распевки!

– Брось, «Снежинки» отличная песня – новогодняя, душевная!

Андрей поморщился, поскольку считал, что давно перерос свои достижения в эстраде, и мечтал уйти в серьезную музыку.

– И потом, за твои «Снежинки» тебе неплохо платят! – справедливо заметил Игорь.

– Вот и Лиза так говорит, – усмехнулся Андрей. – Она считает, что это верный хлеб и глупо завязывать с поп-музыкой. А мои эксперименты в области симфонической музыки считает блажью.

Андрей не стал рассказывать другу, что отсутствие понимания со стороны Лизы – еще одна проблема в числе прочих, априори лишающая их возможный союз гармонии, а с недавних пор, как считал он, и смысла.

– А может, старик, у тебя от твоих успехов просто закружилась голова? Бывает и так! Есть понятие equipped mentally – быть готовым к собственному успеху. Так вот, очень немногие люди готовы к успеху. Зачастую мы легче смиряемся с хроническим невезением, привыкая к нему, воспринимая привычные неудачи, как узор на ковре в своей комнате, а вот именно успех, признание, если мы к этому не готовы, могут стать настоящей проблемой.

Андрей пожал плечами. На самом деле он считал, что никакого успеха не заслужил. Признание, деньги, американский контракт – все это словно какой-то аванс на будущее, который еще придется отработать. А вот получится ли у него – еще вопрос. И от этого внутри всегда живет какой-то страх, что его дарование истончится, вдохновение больше никогда не посетит и от композитора Савицкого останутся только незамысловатые эстрадные песенки. А может, его депрессия объясняется не пустой рефлексией, а состоянием яростного недовольства собой, в котором он существует последний год, с тех пор как задумал «Рождественскую симфонию»?!

– Тебе всего тридцать пять, – улыбнулся Игорь. – Будут еще победы и достижения и в той области, в которой ты хочешь…

– В том-то и дело – мне уже тридцать пять! Хочется успеть сделать что-то большое, настоящее, понимаешь?

– Понимаю, ты всегда таким был – непохожим на всех, бескомпромиссным, неуспокоенным. Черт знает, может, поэтому я с тобой и дружу? Кстати, надо отдать тебе должное, старик, популярность тебя не испортила: ты не забываешь старых друзей и не зазнался, примкнув к звездам шоу-бизнеса.

– Звезды! – фыркнул Андрей. – Мне эти звезды вот уже где! Обыкновенные и зачастую вздорные люди. Да кто вообще придумал это идиотское определение! Звезды – они на небе!