Кленовый букет, или Небесам вопреки. Мистический роман_2

– Гордая, да? – всплеснул руками Феофан. – Боже ты мой… Ты хоть понимаешь, куда ты послала сообщение? – (с ударением на «куда»). – В две тыщи двадцатый год! Ты собираешься гордо пожертвовать мужем, «отдать им их любовь», а её, может, нет в вашем времени! Понимаешь?!

– Нет… Я не знала…

– Читать надо было даты в соцсети, хотя бы! И что теперь будет?! Придётся ей как-то дальше объяснять, и про время тоже. Но как? Не тебе бы этим заниматься!

– Феофан… а как же сообщение ушло? В будущее?

– Этого я уже не знаю. Эти ваши компьютеры – искусственные разумы, живут своей жизнью. Хранят многое, что стерто. Кто их разберёт… Но Виктория в теперешнем времени, в две тысячи четвертом, – если она вообще есть – моложе тебя. Она еще ни Арсена не знает, ни соцсетей не имеет. Тебе показывают тот период ее жизни, видимо, который оказывает влияние на твою. Я так думаю… А здесь её вообще может не быть. Мир изменился, многое может быть иначе.

– Выходит, это не просто время, а словно вообще разные миры? Параллельные? – задумалась Анжела.

– И так, и не совсем. Не то, чтоб параллельные прямо уж… Наш мир один. Но… каждый человек – это уже свой мир! Каждый видит мир по-своему. И в результате… создает его разные варианты… измерения, – в едином. Видишь, не только Астарий с помощниками влияет на это, а все… В какой-то мере.

– Что же мне теперь делать? – Анжела нахмурилась, задумавшись. – Написать Виктории, что это была глупая шутка? Феофан, а может… и не ушло сообщение?

– Ушло, не сомневайся, – вздохнул кладбищенский сторож. – Что написать? – он запустил пальцы в буйную шевелюру, облокотился на стол, глотнул чаю. – Нет, шуткой не отделаешься. Слишком мало кто мог знать про неё и Арсена, почитай, что и никто… Из тех, кто мог писать. Да не ревнуй ты, хоть сейчас-то! – возмутился он, заметив, как Анжелу передернуло от слов: «её и Арсена». – Воспринимай как другую жизнь, и всё! Собственно, так оно и есть. Просто ты выкопала это. Может, у тебя в прошлой жизни ещё сильнее с кем любовь была, – он же не ревнует?!

– У меня ничего не было. Я клон. – Анжелу прошибло на жалость к себе. Ведь только здесь ей теперь могут посочувствовать, только здесь можно расслабиться. Хоть немного.

– Всё у тебя было, и клоном ты была не всегда. – Феофан потянулся к ней через стол, взял Анжелину ладошку. Рука просто утонула в его грубой, жёсткой, но очень тёплой лапище, хотя сама Анжела была выше сторожа. Заплакать всё ещё хотелось, но стало легче. Да и… о деле думать надо.

– Так вот… Напиши ей, как есть. Это лучше всего. Но без подробностей. Особый упор на то, что у него всё в порядке; и что живёт он в другом (это главное!) времени. И всё…

– А что тебе клоном-то не живется? – вступил в разговор Савелий. – Никто ведь ничего не приказывает. Делай, что захочешь, что считаешь нужным… Виктория – живая женщина в другом измерении. Ты – её копия здесь. Ну и что? Ещё неизвестно, как было бы лучше… Привязались вы к этому слову…

– Да?! А почему я должна чью-то судьбу повторять? – взвилась Анжела.

– Судьба… – протянул Феофан. – Что судьба? Вон, погляди, – он указал на окно, за которым зеленело кладбище. – Всё кончается одинаково… Что было твоим изначально, что сама наработала – мыслями, чувствами, делами, – то от тебя не уйдёт и после. А судьба всё равно варьируется… Ты влюбилась в Александра, хотела быть с ним, – это твоё? Это ты сама, или тебе навязали; как считаешь?

– Не знаю… – прошептала Анжела. – Считала, что моё…

– Если б на тот момент спросили тебя, – согласна ли поступиться чем-то? – согласилась бы?

– Тогда – да. Да ведь он и спрашивал…

– Кто?

– Астарий… в церкви.

– Так значит, и твоя воля в том была, видишь? Не случайно ведь всё. Просто… ты узнала, как это происходит. Оттого и возмущение твоё. Другие ничего не ведают, а полностью никто не свободен…

Анжела молчала, обдумывая сказанное.

– Ты не думай, что мы тебя уговариваем, пытаемся навязать что-то, – сторож заметил тень сомнения, омрачившую лицо женщины. – Видишь ли, если сейчас вернуть тебя в первоначальное состояние… я даже не знаю, что будет, – продолжал Феофан. Он говорил медленно, одновременно размышляя сам. – Астарий знал бы, наверное. А может, и нет… Нам же неведомо даже то, возможно ли это теперь вообще. Мы сейчас варианты разбираем, чтобы ты не ошиблась в решающий момент. А их трудно предугадать, вот так гадая на кофейной гуще, как мы теперь… Вдруг всё изменится слишком сильно? Не страшно тебе? Вот Олеся… я понимаю. Но будет ли она иначе вообще? Мы ведь не знаем даже, что было бы с тобой сейчас, если б изменения не было. Никто теперь не в силах узнать это…

– Да, а Олеся? – Анжела словно вынырнула из сна. – Она при чём, за что? Вот, взять хоть это одно…

– За что – именно она, – это нам не узнать. Здесь и ноут бессилен. Для нас, во-всяком случае. Это надо смотреть её прошлое… А почему она именно у тебя, вот это, конечно… результат схожести с Викторией. Да… Но теперь-то как уже?

– И, гляди, – снова подхватил Савелий, – сейчас ноутбук у нас, он работает и у тебя. На Викторию мы можем повлиять, на ее жизнь, точнее… Мы уже пытались однажды; что-то ведь и вышло. Но, видно, не всё. Астарий и помощник его, они лучше в этом шарят. Надо лишь сформулировать четко, что мы от них хотим… Но, чтобы занялись этим они, а не мы сами, корявыми лапами… А заупрямятся – так ноутбук у тебя; пригрозить можно, что сама начнёшь всем жизни менять! Мало не покажется!

– Да ну, Савелий, детство это, – покачал головой Феофан. – Кто мы против них? Угрожать ещё…

– Не детство, а рабочая гипотеза! – глаза лешего озорно сверкнули.

– Пусть так. – устало согласился сторож. – Сама-то что надумала? – обратился он к несколько обалдевшей Анжеле. – Мы ведь тоже всего лишь предполагаем…

– Значит, я могу делать, что хочу? И жизнь будет меняться? В любом случае?

– Ну конечно…

– А ноутбук останется у меня?

– Да. Но имей в виду – Астарию это сильно не нравится, и он будет стараться изъять его у тебя.

– Значит, надо не отдавать… Согласиться остаться клоном. – Она поморщилась. – И требовать полного восстановления дочери Виктории; их благополучия во всём…

– Ага! Только не зарывайся очень, а то, гляжу, разошлась! – Савелий улыбался деревянным щербатым ртом, глядя на повеселевшую Анжелу. – Про золотую рыбку сказку не забывай.

– Постараюсь. Значит, мы ещё повоюем?!

– Обязательно! А теперь пора вам и домой собираться, воительница ты наша. Дочка там твоя уже всех зверей накормила, напоила, да спать уложила; и сама рядом прилегла… Там у вас времени не убыло, а здесь она всё-таки притомилась уже… Буди – и домой. И жди меня опять.

ГЛАВА 6

АСТАРИЙ

Шло время. Астарий уже работал в полную силу, всё ещё числясь в помощниках. Теперь у него имелось собственное магическое устройство с судьбами людей и народов. Эльбиус набирал и других учеников, но мало кто проходил испытания: одни слишком увлекались искушениями, находясь в собственном теле; другие застревали в чужом сознании, путались с ощущениями; некоторые не выдерживали возложенной на них ответственности, и вынужденного относительного отшельничества. Эльбиус уничтожал таких, не церемонясь. Так или иначе, этим душам суждено было уйти из жизни, и перейти в иное состояние; возможно, воплотиться в новом теле, или же исчезнуть безвозвратно… Дальнейшую судьбу вершил уже не учитель; он лишь прекращал их земное существование.

Астарий практически не встречался с другими избранными. Их влияние и места обитания, разделялись по территориям, но довольно условно. Любой избранник мог мысленно связаться с учителем, мгновенно переместиться в любую точку. Можно было работать самостоятельно, и продолжать изучение мира. Одного Астарий никак не мог выяснить: где находятся Высшие – те, что управляют всеми, те, которым они служат; что вообще они из себя представляют, и каким образом возможно общаться с ними. Эльбиус уверял, что это придёт само, позже. Высшие сами покажут достойному путь к себе, и тогда он станет их полноценным представителем.

К изумлению молодого человека, учитель разрешил ему жениться. При одном условии, конечно, – неразглашении тайны миссии. Энея, маленькая и хрупкая, с огромными, как у олененка, вечно испуганными от осознания значимости и грозности супруга-жреца, темными глазами, – и не пыталась разузнавать подробности. Напротив, она хранила в секрете даже те вещи, которые видела сама, – например, мгновенные исчезновения и появления супруга. Дела жрецов – тайна для народа. Если кому-то из них потребовалось жениться – значит, так нужно. Возможно, чтобы продолжить определенный род… Любил ли её Астарий? Во-всяком случае, ему казалось, что любил. Другой женщины он не знал (не считая, конечно, разнообразного опыта в телесно-душевных путешествиях; но то были всё же не настоящие отношения, не настоящие душа и тело). Энея была нежной и заботливой, а он – молодым и пылким. Она не мешала ему, ни о чём не расспрашивала, – идеальная жена для мага. Впрочем, может быть, не только для мага… Впоследствии Энея состарилась, а Астарий продолжал выглядеть моложе младшего сына, – тогда ему пришлось инсценировать собственную смерть, и, по велению Эльбиуса, найти себе новое пристанище.

Когда суровому, холодному, и, казалось бы, – бесчувственному, как каменный идол, Эльбиусу, – неожиданно пришла в голову нелепая мысль: вопреки всем принципам и традициям, взять в ученицы женщину, по умолчанию считавшуюся низшим существом, – начиналось мрачное время костров Средневековья. Именно тогда и он, и Астарий, заимели привычку часто облачаться в сутану на людях.

Прекрасная Гвендолин не являлась ни ведьмой, ни знахаркой, ни даже принцессой. Обычная молодая жена обычного кузнеца, дочь землепашца. Она просто была красива, неглупа и естественна. Стройная фигурка, роскошные светлые волосы, заплетенные в две гладкие косы, да живое лицо; в синих глазах читался интерес к жизни, чувство юмора, и страстность. Возможно, не было в ней ничего сверхвыдающегося, но в тот период девушки, обладавшие подобными качествами, почти не встречались. В целях собственной безопасности женщины старались реже поднимать глаза на кого-либо, – а если поднимали, то это был взгляд перепуганной овечки. Да и просто красивых девушек инквизиция не жаловала, поэтому они были редкостью. По той же самой причине, удобней и выгодней было казаться глупенькой и наивной, так что ум тоже расценивался как весьма сомнительное достоинство.

Но… великий Эльбиус тоже был человеком. Которому в кои-то веки понравилась женщина. Слишком долго у него не было живой подруги. Дикая идея создать преемницу женского пола возникла в его загадочном разуме. Неожиданно всё пошло не по плану.

После того, как погибшая в родах молодая женщина внезапно воскресла на глазах у присутствующих, – оставаться среди людей ей больше не представлялось возможным. Выбора у нее не было. Пришлось стать ученицей Эльбиуса. Только вот суровый учитель совсем не привлекал её, как потенциальный возлюбленный; ей и в голову такое не приходило. За долгие годы тот напрочь позабыл, как вести себя, чтобы понравиться женщине; он полагал, что сила и власть с лихвой компенсируют все эти глупости; что она просто подчинится. Может, другая и подчинилась бы. Но не Гвендолин. Она полюбила Астария. Полюбила ласковый свет его карих глаз, полюбила их разговоры и шутливые перепалки. В отличие от Учителя, Астарий не подавлял величием; они были на равных. Астарий же, в свою очередь, знал изначальные планы Эльбиуса на эту женщину, потому в его мыслях к Гвендолин не было ничего, кроме дружеского расположения.

Час прозрения наступил, когда Эльбиус, наконец, признался Гвендолин, с какой целью назначил её избранницей. Он не сразу сумел понять, что значит: «нет»; великий маг был в недоумении и растерянности. Когда Гвендолин, топнув ножкой, и расплакавшись, исчезла, а затем, мгновенно переместившись, оказалась на пороге обители Астария, – Эльбиус, от неожиданности, даже не стал ей мешать. После её признания Астарию, молодые избранники всё же провели единственную и незабываемую ночь любви…

Астарий был потрясен, опьянен… Он не успел полюбить её – слишком неожиданно всё произошло, чтобы у него могли возникнуть настоящие чувства. И слишком быстро закончилось. Она осталась в его душе вечной болью и виной, а не любовью. На следующий день Эльбиус, с убийственным спокойствием, выбросил Гвендолин обратно к людям, в город, где она жила до того, лишив предварительно особых способностей. Нетрудно представить, что с ней сделали…

Астарий был вынужден смотреть внутренним видением. Изменить он ничего не мог, так как старший маг находился рядом, и блокировал на время любое его движение, даже артикуляционное, чтобы не слышать никаких воплей, ругательств и проклятий…

Астарий возненавидел Эльбиуса, как только может ненавидеть человек… или сверхчеловек. Для этого чувства никакой разницы не было. Но он не успел ничего сделать: ни попытаться убить Учителя, ни выйти из Миссии. Эльбиус, как идеальная мыслящая машина, не отвлекающаяся на эмоции, – в очередной раз удалил из памяти Астария кусок его жизни…